Паула Гослинг - Ответная месть
— Хорошо. Сделай это, — зевая согласился Нилсон. Он почти уже заснул на своем стуле, когда появились Дэйна со Страйкером. Выглядели они ужасно.
— Что за черт? — сказал Страйкер, став в дверях.
Он ожидал увидеть здесь одного Тоскарелли. Вид Пински, перебинтованного и побитого, с Нилсоном, сидящим возле, подействовал на него шокирующе. Нилсон поднял голову при звуке его голоса.
— Привет. — Затем, увидев Дэйну, встал: — Привет. Что случилось?
Страйкер рассказал им.
Нилсон усадил Дэйну, сам стал возле, положив руку ей на плечо. По мере рассказа Страйкера его лицо багровело от гнева.
— Она не для того здесь! — зло бросил он. — Ты не имел никакого права использовать ее.
— У меня не было выбора, — ответил Страйкер.
— А я не слишком хорошо себя проявила, — устало сказала Дэйна. — На моем месте должен был быть ты, Хэрви. Или Нед.
— Нет, ты молодец, — успокоил Страйкер. — Я уже говорил, ты сделала все, что могла, и что сделал бы каждый из нас. — Он подошел к кровати Пински. — Что случилось, Нед?
— А, немного побили, — небрежно сообщил Пински.
— Три сломанных ребра, сломана ключица, рука, повреждена селезенка, многочисленные ушибы, — перечислил Нилсон сквозь зубы. — И все из-за красных носков.
— Прости, Нед, — сказал Страйкер. — Я терплю поражение по всем статьям.
— Нет, нет, я думаю, ты был прав насчет красных носков: я имею в виду, что очень странно видеть сразу трех бродяг в чистых красных носках, но я видел трех парней в красных носках, выходивших из приюта. Я думаю, тебе следует этим заняться, Джек.
— Ну, тогда лучше передать это дело отделению наркотиков, — заключил Страйкер.
— И вся моя компьютерная работа коту под хвост, — простонал Нилсон. — Когда мы уже вышли на что-то, наш первый подозреваемый вдруг разлетается на куски от случайного выстрела. Говорю вам, это несправедливо.
— Ты добыл связи? — спросил Страйкер; в это время он подошел к Тосу, чтобы поглядеть в его лицо.
Нилсон перечислил, что именно добыл.
Страйкер молчал, глядя на Тоскарелли.
— Это хорошо, Хэрви. Это великолепно. Вся проблема в том, что я ошибся — это был не Лири.
— Напротив, мон шер лейтенант, — возразил Нилсон. — Лаборатория обнаружила отпечатки пальцев Лири на дробовике, что разбил твой телевизор. Это была его ловушка, все верно. Я думаю, он рассчитывал, что и это дело пришьют убийце копов. Твоя дверь запирается плохо, ты знаешь, никакой проблемы для такого опытного мерзавца, как Лири.
— Но не он — снайпер, — угрюмо сказал Страйкер.
— И тем не менее есть связь между Лири и остальными жертвами.
Страйкер покачал головой:
— И что? Я начинаю думать, что, если смотреть на людей так пристально, как смотрим мы, то всегда найдутся какие-то связи. В конце концов, все эти люди стали копами, так? Значит, они неизбежно схожи между собой, схожи и их жизни. Но если и есть одна-единственная победная комбинация, то мы ее не отыскали. — Он тяжело вздохнул, глядя на своего партнера: — Кто это был, Тос? А? Проснись и дай нам ответ. У нас семь покушений на копов: кому-то нужна была их смерть. Пятеро — мертвы, ты — неизвестно где, а другой лезет на стену от боли. Кто это?
— Нужно выбрать точку отсчета, — сказал Пински. — Либо эти копы сделали что-то, либо они не сделали чего-то, как говорит Ривера.
— Что все это значит? — спросил Нилсон.
— Так что говорит Ривера? — переспросил Страйкер, уставившись на Пински.
— Он говорит, самое трудное в такой работе, как у него, — игнорировать жизнь, что идет у тебя под носом, — терпеливо пояснил Пински. — Делать вид, что это тебя не касается. Не быть копом. Вроде этого…
— Значит… плохие они копы…
Это было сказано шепотом — еле слышным, дрожащим.
Шепот принадлежал Тоскарелли.
26
— Но я — не плохой коп, — твердо сказал Страйкер.
— Кто-то думает так, — заметил Нилсон. — Каждый верит лишь собственному мнению, не правда ли?
Они успокоились после общего восторга по поводу первых слов Тоса. Передав новость сестре, они поздравили друг друга, а затем подождали следующих слов — но безуспешно. Страйкер тут же начал сожалеть о том, что упустил машину с убийцей.
— Но ты сделал все, что мог, — сказал Пински.
Было поздно. Они разговаривали — и не уходили.
— Я еще понимаю насчет Лири, — согласился Страйкер. Он взглянул на часы и подумал о том, как там Клоцман связывает сообщение об убийстве Лири. Если проследить их передвижение по сообщениям водителей, только в обратном направлении, — след приведет как раз к месту убийства. — Но как с остальными?
— Ентол был небрежным в работе, — сказал Нилсон. — Это ясно. Трэск была груба.
— Рэндолф был мечтательным типом: вечно пытался нянчиться с преступниками, — вставил Пински, пытаясь найти прохладное удобное местечко на подушке.
— А Сантоза боялся, — мрачно добавила Дэйна.
Даже когда Тос пытался сказать что-то, она оставалась тихой и неподвижной. Она стыдилась сейчас себя и была разочарована: упустила преследуемого и позволила Страйкеру пережить момент поражения. Но у нее не было опыта в преследовании. Она была детективом федерального управления, а не уличным полицейским, — правда, она считала, что должна была справиться.
— Не думаю, что бояться — значит быть плохим копом, — сказал Нилсон. — Это — не плохой, это неопытный. Мы все пугаемся, когда выходим на улицу, и именно это сохраняет нам жизнь. Ты не можешь быть все время смелым, всю ночь. Сантозе нужно было время — он был бы коп что надо.
И ты — что надо, говорил он взглядом Дэйне, и оба знали это. Дэйна чуть улыбнулась ему, потом опять опустила глаза.
— Хорошо, согласен, у них всех были недостатки, — сказал Страйкер. Он подошел к Тосу. — Так расскажи нам, что ты думаешь обо всем этом, старая задница. Открой же глаза и скажи мне: почему ты молчишь?
Тос открыл глаза. Улыбнулся Страйкеру.
Но ничего не сказал. Спустя мгновение его глаза вновь закрылись.
Страйкеру хотелось разрыдаться. Ему хотелось позабыть и этого убийцу, и весь мир, — и просто сидеть здесь и ждать, пока Тос не вернется к ним.
— Я не плохой коп! — довольно громко сказал он спящему. — И ты тоже — не плохой коп! Ты просто сонный коп, лежишь здесь как бревно. Послушай, дай нам ответ.
Ответа не было.
— Все-таки, я думаю, ответ в том, что говорил Ривера, — сказал Пински, обращаясь к потолку. Он страшно устал от разговоров, и ему хотелось, чтобы они все встали и продолжили рассуждения где-нибудь еще. В конце концов, он здесь — пациент. Они с Тосом заслужили покой, не так ли? Он — больной человек, он разбит и побит, и он имеет право на снисхождение.
Все ему казались очень маленькими и далекими, как куклы на сцене: и Дэйна, сидевшая на стуле, и Нилсон, стоявший возле нее, и Страйкер, шатающийся туда-сюда на мощных своих ногах, вечно ищущий вдохновения где только можно.
Сам Пински находил вдохновение в потолке.
— Я думаю, вам следует сосредоточиться на том, что все они делали неверно — намеренно или ненамеренно, — сказал он далеким голосом. — Например, дисциплина. Может быть, они все нарушили дисциплину применительно к одной и той же норме или одному и тому же человеку. Или, может быть, стоит перестать рассматривать людей, которых убили, — и вместо этого сравнить тех, на кого не покушались. Или же еще: может быть, все они замешаны в политике. — Он чувствовал головокружение от обезболивающего и разговоров. — Или же взять периоды отсутствия: а вдруг все жертвы были завербованы летающими тарелками и посланы шпионить на Землю; а теперь, когда инопланетяне больше не заинтересованы в них, они по одному их убирают? Как насчет такой версии?
— Ривера ничего не говорил о летающих тарелках, Нед, — заметил Страйкер. — Поспи немного.
— Я сказал. — Пински рассуждал с закрытыми глазами. — Я сказал, что именно он говорил. Ривера говорил, что самое трудное в работе…
— …все, что не делаешь, — докончил Страйкер. Он поглядел на Пински и резко спросил: — Какого цвета были носки у Риверы?
Пински удивленно открыл глаза:
— Носки у Риверы?
— Да.
Пински подумал, вспоминая, как он лежал на земле и все навалились на него. Глядя через лес ног и видя грязные тренировочные штаны Риверы возле костра, он вспомнил, как Ривера махал ему пистолетом и значком, чтобы Пински видел, что они у него.
— Белые, — сказал он и снова закрыл глаза. — Грязные-прегрязные белые. — Он вздохнул. — А теперь я хочу спать.
— Пошли, — сказал вдруг Страйкер. Что-то в его голосе заставило Нилсона выпрямиться. — Пошли, нам нужно пробраться в Отделение отчетов. Увидимся завтра, Нед.
— Почему — пробраться? — захотел узнать Нилсон, когда они вышли в длинный и пустой госпитальный коридор.
