Димитрис Раванис-Рендис - Современный греческий детектив
— Три? — прошептала она. — Да, три. Теперь припомнила.
— А сначала вы утверждали, что ударили всего один раз.
Бекас играл с ней, как кот с мышью, хотя в глубине души жалел девушку.
— Я этого не говорила, — в отчаянии пробормотала она. — Я хорошо помню. Три раза я ее ударила.
— Вот как? — Взгляд полицейского был полон сочувствия.
— Да.
— А на самом деле ее у д а р и л и в с е г о о д и н р а з, дорогая девочка… Стало быть, вы его так сильно любите?
Губы ее шевельнулись, но она не проронила ни звука.
— Вы хотели спросить, кого?.. Того, кого пытаетесь выгородить своим признанием. Вашего жениха, Ариса Димитриадиса.
— Нет!.. — выкрикнула она и зарыдала.
— Он ее убил. Я все знаю.
Он ничего не знал. Но признание этой девочки теперь убедило его. Ради кого еще могла она пожертвовать собой?
— Нет, — едва дыша, повторила она.
— Тогда почему он сбежал из театра?
Нелли Карзи ничего не ответила. По ее бледному хорошенькому личику градом катились слезы.
— Где он сейчас?
— Понятия не имею.
Бекас поднялся. «Дети, глупые дети», — думал он. В душе его боролись два чувства. С одной стороны, он был доволен: вроде нашелся конец нити в запутанном клубке. Но что-то в таком решении его не устраивало — он и сам не понимал почему. Возможно, просто потому, что в нем говорила жалость к молоденькой девушке, чье горе кажется таким искренним.
— Идите, — отпустил ее полицейский. — Я мог бы привлечь вас к ответственности, ведь вы пытались направить следствие по ложному следу. Но на первый раз прощаю. Идите и постарайтесь впредь не делать глупостей.
Он помог ей подняться с кресла и проводил до порога.
Едва он закрыл за ней дверь, как услышал какой-то стук.
Он поспешно вышел в коридор. Нелли Карзи лежала на полу без сознания.
Над ней склонился молодой полицейский. Подбежали актеры. Бекас тоже наклонился: она, казалось, и не дышала.
— Одеколон скорее! — закричал кто-то.
Бекас страшно расстроился и отошел от Нелли Карзи только после того, как она открыла глаза.
— Скажи остальным, они могут расходиться, — сказал он своему помощнику.
Четыре. Скоро рассветет. С тяжелой головой он вышел на улицу. Хотелось поскорей оказаться дома. Навстречу брел пьяный, бормоча что-то себе под нос. Бекас посторонился. На площади Омониа к нему разлетелась было одна из жалких ночных бабочек и тут же повернула назад. По-видимому, узнала полицейского.
Он сам не заметил, как очутился перед участком. Только что туда доставили двух подравшихся бродяг. Бекас прошел в кабинет дежурного офицера.
— Что нового, господин начальник? — вставая, спросил тот.
— Кажется, я нашел убийцу, — устало ответил Бекас.
Вид у него был недовольный, что не укрылось от глаз дежурного.
— Кто же это?
— Актер. Зовут Арис Димитриадис. — Он достал из кармана лист бумаги. — Вот его данные. Постарайтесь задержать.
— А что, он скрывается?
— Похоже на то.
Бекас направился в свой кабинет. Все говорят, что Димитриадис — отличный парень. «Дети, глупые дети», — снова подумал он. Прежде чем сесть за отчет, постоял немного у окна. Город спал. Где-то, на какой-то улице, в чьем-то доме, словно затравленный зверь, прячется молодой человек… Бекас сел за письменный стол и принялся писать.
Скоро рассвет.
7
УТРЕННИЙ ЗВОНОК
По своему обыкновению Макрис проснулся поздно. Сквозь закрытые ставни в комнату не проникал свет. Макрис не спешил вставать: прежде он закурил сигарету. Одну в день он выкуривал натощак, а потом уже не расставался с трубкой.
Часы на тумбочке показывали одиннадцать. Макрис поднялся и открыл окно. Вчерашних туч нет и в помине; светит ласковое осеннее солнце. Он с удовольствием вдыхал свежий воздух, словно бы профильтрованный деревьями в музейном саду.
Прежде чем отправиться в ванную, он поставил кофейник на электрическую плитку. Жил он один в маленькой квартирке, состоявшей из просторной прихожей, небольшой спальни, тесной, похожей на игрушечную, кухоньки и ванной. Днем, в его отсутствие, приходила женщина делать уборку.
Макрис сбросил пижаму и встал под холодный душ. Вскоре он услышал шипенье плитки и мокрый побежал в кухню. Почти каждый день повторялась одна и та же история. Вернувшись в ванную, он продолжал мыться, фальшиво напевая какой-то мотив. Затем накинул мохнатый халат. Достал из кухонного шкафа хлеб, из холодильника масло. Приготовил тосты. Ему нравилась эта каждодневная возня. Он еще не кончил завтракать, когда зазвонил телефон. Продолжая жевать и держа в руке чашку, Макрис поднял трубку.
— Алло.
Звонил Делиос.
— Что так рано?
Тот засмеялся — ведь скоро поддень.
— Ты видел утренние газеты? — спросил Делиос.
Нет, конечно, не видел. Посмотрит в редакции. А что такое?
— Их только что начали продавать, — сказал Делиос. — Найден убийца.
— Какой убийца? — Вчерашнее происшествие напрочь вылетело у Макриса из головы.
— Убийца Розы Варги.
— Да-а! И кто же это?
— Димитриадис. Арис Димитриадис.
Макрис чуть не уронил чашку.
— Его арестовали?
— Нет. Он исчез.
— Откуда ты звонишь?
Делиос был на площади Синтагма, в кафе Захаратоса.
— Я скоро буду в редакции, — сказал Макрис.
— И я, — донесся голос Делиоса.
Главный редактор в задумчивости положил трубку. Выходит, Димитриадис… Он знал этого молодого человека. Талантливый актер и как будто неплохой парень. Макрис допил кофе и, оставив на тарелке недоеденные тосты, поспешно оделся. На трамвайной остановке купил газету, развернул и прочел заголовок, набранный крупным шрифтом:
ТАИНСТВЕННЫЙ УБИЙЦА АКТРИСЫ РОЗЫ ВАРГИ ОБНАРУЖЕН. ЭТО АКТЕР НАЦИОНАЛЬНОГО ТЕАТРА АРИС ДИМИТРИАДИС. ПРЕСТУПНИК ДО СИХ ПОР НЕ ЗАДЕРЖАН. ЕГО АРЕСТ ОТКРОЕТ ТАЙНУ ЗАПЕРТОЙ КОМНАТЫ.
Сев в трамвай, Макрис прочел до конца сообщение. Происшествие обсуждали все пассажиры. Макрис вспомнил, как вчера вечером проходил мимо гримерной Нелли Карзи и услышал взволнованный голос девушки; его появление сразу оборвало их разговор. Вообще-то Макрис предпочел бы, чтобы убийцей оказался кто-нибудь другой. «Ну что ж, — подумал он, — Бекас весьма оперативен». Потом мысли его обратились к работе. Надо бы заказать Капернаросу статью о Розе Варги. Он на таких историях собаку съел. Макрис улыбнулся. Чего только не было в жизни покойной! А что, отличная мысль! Не забыть бы… Как только он доберется до редакции, тут же поговорит с Капернаросом. И мгновенно переключился на другое: а ведь актер-то пока скрывается. Впрочем, этот номер у него не пройдет: Афины — не Нью-Йорк. Рано или поздно его арестуют.
Поглощенный этими мыслями, он чуть не проехал свою остановку. Трамвай уже тронулся, и главный редактор спрыгнул на ходу под сердитое ворчание водителя. Когда он бодрым шагом вошел к себе в кабинет, там уже сидел Делиос. Макрис поздоровался и стал набивать трубку.
— Ну что ж, вот и все. Дело в шляпе, — заметил он, проглядев газеты, которые курьер положил ему на стол.
— Да, так пишут, — сдержанно отозвался Делиос.
Обернувшись, Макрис посмотрел на старого друга: умное худощавое лицо невозмутимо, глаза за толстыми стеклами очков слегка поблескивают.
— Что ты хочешь этим сказать? Делиос пожал плечами.
— Этого пресловутого убийцу, наверно, е щ е н е н а ш л и, — спокойно продолжал он.
Макрис знал, что Делиос всегда взвешивает свои слова. Он не из тех легкомысленных болтунов, которые позволяют себе шутить, когда речь идет об убийстве.
— Тебе что-нибудь известно?
— Мне одно известно: бедный парень н е у б и в а л Розу Варги.
Макрис растерялся. Приятель сидел перед ним, такой невозмутимый, с обычным, чуть усталым и слегка насмешливым, выражением лица.
— Ты же сам мне сказал по телефону…
— Я сказал, что пишут газеты.
— А газеты основываются на отчетах полиции.
— Значит, полиция ошибается, — спокойно возразил тот.
Нелли Карзи проснулась разбитая, с тяжелой головой, да и нельзя было назвать сном тот кошмар, который преследовал ее до утра. Она взглянула на часы, стоявшие на тумбочке. Уже семь. Этой ночью, самой ужасной в ее жизни, она то и дело смотрела на часы. Ставни были закрыты. Нелли зажгла свет.
— Ну, как ты? — раздался голос Нины.
Нина, высокая, стройная, черноволосая девушка, с приятным, умным лицом, подошла к Нелли и села у нее в ногах. Она глаз не сомкнула после того, как ночью два актера привезли домой Нелли, бледную, полуживую.
Нелли приподнялась на постели; плакать она уже не могла, только глаза как-то лихорадочно блестели.
— Я, наверно, сойду с ума, — выдавила она из себя.
