Инна Бачинская - Девушка сбитого летчика
– Сколько времени прошло до крика?
– Минута-две… не знаю! Мы, как ты понимаешь, разговаривали и времени не засекали. Мы вскакиваем, смотрим друг на друга, и тут снова крик! Мы туда! Бася впереди – там планировка сумасшедшая, дебри, кто не знает – пиши пропало, навеки потерян. Вбегаем в кабинет и видим! Горят настольная лампа и люстра, свет, как на сцене. Ольга стоит посередине кабинета, а в кресле мужчина… полулежит, смотрит в потолок. На белой рубахе – кровавое пятно! Пол усыпан бумажками, тут же валяется картина в шикарной раме, какие-то полосы, коричневые и желтые, авангард… все-таки не понимаю я этого! А на стене открытый сейф, пустой. Около ножки стола – стилет, с длинным лезвием, костяной рукояткой и фигурной гардой. Лезвие испачкано кровью. Ужас! Обстановка самая декоративная, мизансцена в лучших традициях жанра – прямо Голливуд.
– Что еще бросилось в глаза?
– Спокойная поза, похоже, не защищался. Правая рука в кармане… На нем была домашняя куртка с отворотами, коричневая, распахнутая на груди, под ней – белая рубашка в крови… как я уже сказал.
– Там было только одно кресло?
– Два. У книжных полок стояло еще одно, боком, как будто его туда оттолкнули.
– Кто вызвал полицию?
– Я. Девушки, как ты понимаешь, страшно перепугались, Ольга плакала, ну, и пришлось мне взять командование на себя.
– Леша, что ты думаешь об этом? Как по-твоему… – Федор замялся.
– Федя, Ольгу Свиридову вчера задержали. Пашка Рыдаев уже предложил ей свои услуги – чует падаль, как гиена. Она или не она, но денег он из нее выкачает немерено. Если ты спросишь, могла ли она… Черт его знает! Понимаешь, дверь без следов взлома… Опера разговаривали, я кое-что услышал, хотя, как ты понимаешь, специально не прислушивался, не в моих привычках. (Федор ухмыльнулся.) То ли он сам впустил гостя, то ли тот сумел открыть отмычкой… если чужой. Я не буду ничего утверждать, но, между нами, она тоже могла. Понимаешь, как бы тебе… – Он запнулся. – Ты когда-нибудь ее видел?
– Не довелось.
– Очень спокойная, самоуверенная… Спектакль, кстати, ей не понравился. Давали «Гарольд и Мод». Я старый циник, Федорыч, ты меня знаешь, меня ничем не прошибешь, стреляный воробей, но эта история, ей-богу, берет за душу. Девчонки всплакнули, а она сказала: чушь и неправда. И в кабинете стояла как каменная, не забилась в истерике, не бросилась… Даже не знаю, что и думать. Если они разводятся… Знаешь, Федя, люди на любую пакость идут ради денег. И потом, зачем на ночь глядя звать гостей, если разводишься? Разве что в качестве свидетелей…
– То есть, по-твоему, Леша, можно говорить о трех сценариях убийства, так? Грабитель с отмычкой или ключом, гость, которого впустил сам хозяин, и жена хозяина.
– Федя, первый и третий сценарии могут оказаться одним. Понимаешь, если грабитель никогда не был в квартире, то вряд ли сразу попал бы в кабинет. Там прямо лабиринт. Он начал бы с гостиной – поверь, там есть что брать. Хозяин, услышав шум, пошел бы туда. Я думаю, у него был пистолет. У них у всех есть оружие.
А вот если это был убийца, у которого был ключ и план квартиры, и он знал, что хозяин дома один, потому что жена в театре, то сам понимаешь… Хотя не исключаю, что хозяин и гость поссорились и тот ударил его кинжалом. Кстати, кинжал этот – тоже антиквариат, всегда лежал на столе… я случайно услышал. То, что Свиридов был убит своим же ножом, говорит, что убийство было спонтанным. Не знаю, Федя. Посмотрим. Я звонил в следственный отдел, у меня там кое-кто есть, хотел узнать новости, но пока ничего. Сегодня утром позвоню снова.
– Леша, ты упомянул оружие, пистолет… Почему ты вдруг вспомнил о пистолете? Откуда взялась ассоциация с пистолетом? Что навело тебя на мысль… Может, ты видел его там? Под бумагами, где-нибудь в стороне?
– Гражданин следователь, не надо брать меня на понт, ничего такого я не видел. Просто подумал, что должен быть, теперь у всех оружие… не могло не быть. Это легко проверить.
– Легко. Спасибо, Леша. Очень образный рассказ.
– Федорыч, а может, сбежимся прямо сейчас? Посидим, покалякаем за жизнь, а? Уже три, все равно не уснуть.
– Леша, не получится, извини. Мне еще работать. Да и вечер выдался… напряженный. Тот еще вечерок… расскажу когда-нибудь.
– Ты нехороший! Я к тебе всем сердцем, душу излил, а ты – редиска.
– Леша, я приглашаю тебя на ужин в «Сову», через неделю. Согласен?
– У меня есть выбор? – хмыкнул Добродеев. – Смотри, Федорыч, включаю счетчик. Обманешь бедную девушку, убью!
Положив трубку, Федор задумался. Потом включил компьютер, напечатал в графе поиска «Кандинский» и получил в ответ несколько десятков сайтов. Ткнул наугад в один из них и погрузился в чтение.
Через час примерно он с чувством глубокого морального удовлетворения воскликнул «Эврика!», достал из ящика письменного стола пачку бумаги и взял ручку. Аккуратно вывел на первом листке: «Вопрос номер один», обвел волнистой линией и потрогал синяк под глазом. Вспомнил события вчерашнего уже вечера и пробормотал:
– У вас свои задачи, а у меня свои… дедуктивно-индуктивные, плюс – серые клеточки. И посмотрим, кто кого, господа профессионалы!
Глава 26
Финишная прямая
В половине восьмого утра Федор Алексеев позвонил Анне Ломакиной, чтобы спросить, как она вчера добралась домой. Позвонить раньше он, к сожалению, не смог по известным причинам. Можно было позвонить в половине второго ночи, когда он добрался до дома, но он постеснялся. Он решил, что если главный подозреваемый изолирован, то ей ничего больше не грозит.
Анна Ломакина отвечала шепотом, так как Бася еще почивала. Она удивилась, что Федору известно о вчерашних событиях, и Федор рассказал, что заметил мужчину и выскочил из машины, долго бежал за ним, догнал и вызвал полицию. Правда, он умолчал о том, что они подрались. Анна только ахала. И рассказала, в свою очередь, что вскочила в троллейбус и поехала куда глаза глядят, а Бася встретила ее на следующей остановке и привела домой. И только дома она пришла в себя. Они поужинали, и Бася настояла, чтобы они выпили немного вина для релаксации.
– Бася очень жалела, что вы уехали, – сказала Анна. – Федя, это был он?
– Не знаю, – честно ответил Федор. – Может, и он. Его зовут Валерий Павлович Кот, и я думаю, вы его знаете.
– Я его знаю? – воскликнула я. – Да я видела его в первый раз в жизни!
– Вы его просто не рассмотрели, Аня. Это был ваш новогодний гость, Круизер. И у него был ключ от квартиры вашей подружки. Он сказал, что прихватил его случайно, собираясь вернуться.
– Круизер? Баськин ключ? Не может быть! А зачем он напал на меня? Он хотел меня убить?
– По его словам, он не нападал, он хотел поговорить, а вы бросились бежать. У него не было при себе оружия. Я бы позвонил вам еще вчера, но пришлось просидеть несколько часов в участке. Сами понимаете, давал показания, то, се…
– Но он же бросился на меня! Он же мог позвать, сказать что-нибудь… не знаю! А он бросился!
Федор Алексеев еще в бытность свою оперативником относился к показаниям свидетелей довольно скептически, будучи уверен, что происходящее каждый человек воспринимает субъективно, в силу воображения, жизненного опыта и даже информированности. А также заданности восприятия. Анна ожидала нападения, а потому уверена, что Круизер на нее напал. И он, Федор, ожидал, что на нее нападут, а потому… Одним словом, все очень субъективно. Этого он Анне, разумеется, не сказал – долго объяснять, а также в воспитательных целях – будет осторожнее в выборе знакомых.
О том, что Ольга Свиридова задержана, он ей тоже не сказал…
В восемь утра Федор Алексеев позвонил в дверь квартиры двадцать шесть, где жил Степан Андреевич, сосед и друг Петра Даниловича Грача, по прозвищу Кулибин, убитого двадцатого октября прошлого года. Старик узнал его сразу. Был он, несмотря на ранний час, одет и чисто выбрит. Взглянул вопросительно. Задержал взгляд на черных очках. Федор снял их, и старик молча покачал головой.
– Кажется, кое-что проясняется, – сказал Федор, кашлянув. – Мы могли бы зайти к… Петру Даниловичу? Ключ еще у вас?
– Думаешь, найдешь? Кто ж тебя, парень, так приложил?
– Надеюсь. Главное, знать, что искать. Кто приложил? Случайно получилось. Ничего, если я буду в очках?
– А чего ж раньше-то… – Старик махнул рукой: – Пошли.
Знакомая узкая прихожая, затхлый воздух запертого помещения.
– Что смотреть будешь?
– Квитанцию, чек, справку, документ… не знаю. Любую бумажку.
– Все Петины документы в письменном столе, если ваши не забрали.
Бумаги были на месте, в правом ящике письменного стола, служившего также чем-то вроде верстака в кабинете-мастерской. Поздравительные открытки столетней давности, квитанции об уплате коммуналки, магазинные чеки… Федор бегло просмотрел их и взглянул на старика. Тот пожал плечами. Федор начал снимать одну за другой книги с самодельной полки над столом и пролистывать. Пусто. Он походил по комнате, осторожно ступая, чтобы не наступить на осколки разбитых часов, подошел к стене с ходиками, вытянул шею. Особенно его интересовали крошечные каморки, откуда выскакивали птицы и звери.
