Анна Данилова - Рождественский детектив (сборник рассказов)
– Можно и так считать, – обтекаемо ответил я, – вероятно, Иисус знаком с Дедом Морозом, они оба готовят подарки примерным детям. Ты любишь конфеты? Сегодня непременно их получишь.
– Мне не нужны шоколадки, – серьезно ответила девочка. – Младенец Иисус пообещал, что скоро сюда придет человек, который отведет меня к мамочке.
Я на секунду потерял дар речи, а потом осторожно спросил:
– А где же твоя мама?
Девочка вздернула подбородок и прищурилась:
– Они с папой погибли в автокатастрофе, поехали в магазин, а меня за плохое поведение оставили дома. Бабушек и дедушек у меня нет, поэтому я живу здесь. Есть только опекун, Семен Михайлович, он распоряжается деньгами, которые остались после смерти родителей. Когда мне исполнится восемнадцать, я сама буду владеть капиталом. Я не прочь стать богатой, но готова отдать все за встречу с мамой. Знаю, она меня ищет.
– Тебе об этом тоже младенец Иисус сказал? – брякнул я глупость от растерянности.
– Нет, Дева Мария, – с достоинством ответила девочка. – Она мне тоже снилась, улыбалась и говорила: «Мама всегда думает о ребенке, пусть сейчас вы в разлуке, это не умаляет ее любви». К нам редко приходят посторонние, вот я и решила, что вы тот самый человек, мой проводник к маме.
Серьезная взрослая речь девочки удивляла, но еще больше удивляла уверенность, с которой малышка говорила. Наверное, я выглядел обескураженным, потому что одна из воспитательниц быстро подошла к нам и сказала крошке:
– Иди к елке!
Та нахмурилась, но послушалась.
Я с шумом выдохнул.
– Девочка вас чем-то расстроила? – участливо спросила женщина.
Я сдвинул бороду набок.
– Точнее сказать – обескуражила. Честно признаюсь, я практически не имел дела с детьми, не умею с ними обращаться, а уж если сирота просит отвести ее к маме, окончательно теряю способность здраво мыслить.
Воспитательница села на соседний стул.
– Меня зовут Валентина Сергеевна, я работаю здесь двадцатый год, но девочки, подобной Юле, никогда не встречала. Очень странный ребенок. Она из обеспеченной семьи, отец и мать были владельцами фирмы по прокату автомобилей. И вот вам гримаса судьбы, оба погибли на шоссе. Юля круглая сирота, у нее есть опекун, Семен Михайлович, хороший, порядочный человек, но он не женат и занимается исключительно финансовым обеспечением девочки. Юлия умна, видно, что ее обучали языкам, танцам, рисованию. Девочке семь лет с небольшим, она ходит во второй класс, учится на одни пятерки, выгодно отличается даже от домашних детей, но нас беспокоит ее эмоциональное состояние. Юля не горюет о родителях, она говорит, что они были очень строгими и не родными ей. Якобы к ней во сне, уже после аварии, явилась Дева Мария и открыла тайну: Юлечку в младенчестве удочерили, отняли ее обманом у родной мамы и отдали на воспитание в другую семью. Настоящая мать жива, она очень тоскует по дочке и скоро ее найдет.
– Понятно, – пробормотал я, – детская психика ищет способа справиться со стрессом. Подчас одинокие мальчики и девочки выдумывают несуществующих друзей, об этом написана замечательная книга «Малыш и Карлсон, который живет на крыше».
– У Юли все зашло слишком далеко, – удрученно сказала Валентина Сергеевна, – она просит звать ее Катей, на родное имя не откликается даже в школе. Вызовет ее учительница к доске, а Юля и не шелохнется, преподаватель скажет: «Катюша, дай тетрадь», – и та с охотой подчинится. Мы даже водили ее к детскому психологу.
– И каков вердикт? – поинтересовался я, наблюдая за Юлей.
– Интеллект выше среднего, творческая личность, эмоционально обостренно воспринимает действительность, обладает очень развитой фантазией, – старательно перечислила Валентина Сергеевна. – Специалист посоветовал не одергивать Юлю, через какое-то время она перестанет рассказывать о Деве Марии и придумывать «родную маму». Но пока что проблема не снята. Фантазия у Юли феерическая. Как-то раз я спросила у нее: «Солнышко, ну чем тебе не угодило имя Юлечка? Оно красивое, сочетается с отчеством и не такое распространенное, как Катя». Знаете, что она ответила?
Я покачал головой, не отрывая взгляда от девочки, которая стояла в профиль ко мне, демонстрируя сильный изгиб позвоночника в районе поясницы.
Валентина Сергеевна вздохнула:
– Обычному ребенку такое на ум не взбредет. Якобы родная мама во время беременности постоянно разговаривала с дочкой и называла ее Катей. Скажите, подобное может быть?
Я почувствовал, как по спине потек пот.
– Ваня, – заорал Энди, – то есть Дедушка Мороз, расправь старые кости, встряхни бороду и поторопись зажечь елку.
Дети весело засмеялись, а я поспешил к розетке, куда следовало, не привлекая внимания, вставить «вилку» от гирлянды.
Когда наше время истекло и дети, получив по мешочку со сладостями, стали разбегаться, я подошел к Юле и спросил:
– У тебя есть телефон опекуна Семена Михайловича?
Девочка вздернула подбородок и прищурилась:
– Конечно.
Я вынул мобильник.
– Продиктуй мне цифры.
Юлечка не проявила любопытства, спокойно назвала номер. Я ее поблагодарил, пошел к выходу и уже на пороге, повинуясь необъяснимому чувству, обернулся. Девочка, демонстрируя прогиб в пояснице, стояла ко мне боком, потом она повернулась, вздернула подбородок, прищурила голубые глаза и, потряхивая белокурыми кудрявыми волосами, заспешила к двери, чуть выдвинув одно плечо вперед. Мне захотелось перекреститься и прошептать стишок, который частенько говорила крохотному Ванечке няня:
– Иисус, защитник детей, будет всегда с тобой, за руку возьмет, через беды проведет, даст надежду и слезки утрет.
Семену Михайловичу я позвонил сразу, как только вышел из детского дома. Он оказался приветливым и согласился принять меня прямо сейчас, несмотря на то что часы показывали полдевятого вечера. Опекун жил в центре, и я, испугавшись предпраздничных пробок, поехал на метро.
В годы моего детства и юности подземка напоминала сказочный дворец. Маленький Ванечка восхищался мраморными полами, мозаикой на потолке «Маяковской», бронзовыми фигурами на «Площади Революции», заглядывался на витражи «Новослободской», побаивался строгих дежурных в черных шинелях, которые, взмахивая флажками, разрешали составу отъехать от перрона, и обожал кататься на эскалаторах. В метро тех времен было тепло зимой и прохладно летом, в нем ничем не воняло, пьяных тормозили суровые контролеры, а о нищих, бомжах и дворовых собаках в вагонах никто и подумать не мог. Окончив институт, я спустя некоторое время стал обладателем личного автомобиля и перестал спускаться под землю. Конечно, я пользуюсь метрополитеном время от времени, но не испытываю при этом, как в детстве удовольствия.
Но сейчас, сидя на продавленном диване и глядя на трех псов, мирно дремлющих около дверей, я негодовал. Поймите меня правильно, я люблю животных, но где гарантия, что эти шавки здоровы?
– Станция «Белорусская», – объявил диктор.
Псины вскочили и ринулись к дверям, они явно знали, где им нужно выходить. Я слегка расслабился, но уже через пару секунд понял: сладко посапывающие дворняжки не самое большое зло, в конце концов, если им понадобилось попасть на вокзал, то я не против. А вот отвратительно воняющий, отчаянно кашляющий бомж, севший напротив меня, опасен для окружающих, он оскорбляет обоняние, слух, зрение и, вероятно, заражен туберкулезом. Я дождался «Маяковской» и переместился в другой вагон, вслед за мной туда же влетела молодая цыганка и заныла:
– Кому погадать?
Пассажиры никак не реагировали на присутствие ромалы, в конце концов она нависла надо мной. Я в свое время прочитал несколько книг, посвященных цыганам, поэтому без всякого аффекта сказал:
– Лаве нане[3].
– Ух, много знаешь, – восхитилась девчонка, – я тебе так скажу, без рубля. Тебе сейчас надо соединить двух людей, ты поможешь им встретиться и обретешь свою любовь и счастье! Смотри, не поленись, иначе младенец Иисус расплачется, а его слезы – камни, из которых вырастет преграда к твоей удаче.
Согласитесь, это было уже слишком. Слава богу, поезд подъехал к следующей остановке, я, как ошпаренный, выскочил из вагона. Не верю колдунам, экстрасенсам, ведуньям, прорицателям, но от слов цыганки меня затошнило в прямом смысле этого слова, и я разозлился на себя. Иван Павлович, ты превращаешься в кликушу. До Рождества осталось чуть-чуть, а наглая ромала хочет заработать, вот и поминает к месту и без оного младенца Христа. Надо привести нервы в порядок и спокойно поговорить с опекуном малышки.
Услышав мой вопрос про Юлю, Семен Михайлович крякнул.
– Мы с Федором, отцом девочки, учились в автодорожном институте, дружили со студенческой скамьи, вместе праздники отмечали. Хорошая у них с Леной семья была, они друг друга любили, не ссорились ни в нищете, ни в богатстве. Но в интимные подробности их жизни я не вникал. Знаю, что у них долго не было детей, а потом Лена родила Юлю. Меня пригласили посмотреть на девочку, когда ей исполнилось четырнадцать дней. Федя развернул пеленки и говорит:
