Наталья Андреева - Достаточно одной таблетки
– Пичугин уже оформил документы на опекунство?! – аж подпрыгнул Алексей.
– Ну да. Ей оставалось только подписать.
– И она не подписала.
– В начале осени к ней пришел этот старик. Со смешной фамилией Синьборода. Анна Павловна сказала, что в молодости у них был роман.
– Молодость, значит, вспомнили. А бумаги уже были готовы. Вы в этом уверены, Ираида Осиповна?
– С какой стати я буду врать? – обиделась та.
– Вы же врали, что не видели вчера Пичугина.
– Вы должны меня понять, – вспыхнула консьержка. – Мне очень нужны деньги, – начала оправдываться она.
– А кому они не нужны?
– Вы не понимаете! – все в очереди повернули головы в сторону консьержки, и та сразу сбавила тон: – Вы не понимаете, что такое нищета.
– Прекрасно понимаю. Я всякого насмотрелся за годы работы в милиции. У вас по крайней мере есть крыша над головой. Вы же не бомжуете. Да и какая крыша! Хорошая московская квартира!
– Да что толку? Все равно я несчастна.
– А в чем ваше несчастье? Помиритесь с сыном, и все будет хорошо.
– Как же я с ним помирюсь? – всплеснула руками Ираида Осиповна.
– А я вам скажу, в чем дело. Дело в том, что вы сами этого не хотите. Ваша жизнь вас целиком и полностью устраивает. Вы хотите вставать, когда вам заблагорассудится, покупать в магазине то, к чему привыкли, не считаясь с желанием остальных членов семьи, смотреть любимые передачи, а не мультики, как требуют внуки, и не боевики, как хочет сын. Вы любите одиночество, Ираида Осиповна. Больше всего на свете вы любите одиночество. И вы сами создали себе такие условия, при которых примирение невозможно. И сделали это сознательно.
– Прекратите!
– Да, Шемякины живут плохо, – не унимался Алексей. – Но есть и другие примеры. Есть большие дружные семьи, где люди живут хорошо. В одной квартире живут, все друг другу помогают. Почему вы так уперлись в этих Шемякиных? В конце концов, есть вариант: разменяйте свою квартиру на Алексевской на две, где-нибудь в области. Уверен, что желающие найдутся... – Ираида Осиповна замахала руками. – А! Вы не хотите! Вы ничего не хотите менять в своей жизни, ведь правда? Вот и получается, что ваше несчастье на самом деле есть ваше счастье. Но все должны думать, что это несчастье, потому что оно и есть несчастье. На самом-то деле. Вы жалости ищете. Сочувствия, понимания. Да не хотите вы мириться со снохой и сыном! И не помиритесь никогда!
– Вы меня совсем запутали, – пожаловалась Ираида Осиповна.
– Выходит, я размялся, – улыбнулся Алексей. – У меня есть орешек потверже. – Он кивнул на пальму. – Да и Синьборода не подарок.
– Вы жестокий человек, – прошептала Ираида Осиповна. – Зачем вы меня мучаете?
– Да побойтесь Бога! Вот если бы я вас не мучил, вы взяли бы деньги у Пичугина и дали бы ложные показания. А потом на всю оставшуюся жизнь потеряли бы покой. Плохо спали по ночам, вздрагивали бы от каждого телефонного звонка, шарахались от людей в форме, как от чумы. А вдруг придут? А вдруг узнают? Да мало ли этих «а вдруг»? У таких, как вы, Ираида Осиповна, много страхов. Вы, извините меня, обыватель. Маленький человечек, который живет в своем замкнутом мирке, никого не трогая и никому не мешая, лишь бы его не трогали и ему не мешали. Вам лучше не иметь проблем с законом. Получается, что я вас спас. А где спасибо?
– Петрова кто? – раздалось из кабинета рентгена.
– Я! Я Петрова! – разволновалась Шаль.
– Пусть ваш куратор возьмет заключение. – Рука со снимком протянулась мимо Петровой, по направлению к ее куратору.
– Со всеми бумагами – к терапевту! – защебетала та. – Идемте, Зинаида Ивановна!
– Я так понимаю, это финал, – заметил Алексей. – Со всеми бумагами – к терапевту.
– Глухарева – проходите на рентген! – раздалось из-за двери.
– Иду! – Ираида Осиповна вскочила. – Ну, наконец-то!
– Повезло, – сказал кто-то, когда консьержка скрылась за дверью с табличкой «Рентген».
– Отмучилась!
– Что вы такое говорите? – возмутился Семужка, покосившись на мамусю.
– Мы в хорошем смысле слова, – переглянулись в очереди.
– Оох.. – простонала мамуся. – Когда ж, Семушка?
– Положите ее на козетку, – посоветовал Алексей. – Пусть вытянет ноги и вздремнет.
– Куда? – слегка растерялся Семен Ильич.
– Поближе к воде, за пальму. Александр Сергеевич, уступите место больной пожилой женщине! – крикнул Леонидов.
Пичугин крайне неохотно поднялся с уютного диванчика за пальмой.
– Идите сюда, – позвал его Алексей и указал на место рядом с собой.
– Спасибо, я постою, – начал было отнекиваться бизнесмен.
– В ногах правды нет, – усмехнулся Леонидов. – К тому же вы больны. У вас насморк. Врачи не советуют такое серьезное заболевание переносить на ногах. Так что садитесь.
– Вот спасибо вам! – обрадованный Семужка стал укладывать на козетку мамусю. – Устраивайся поудобнее... Ноги вытягивай... Попить хочешь?
– Ничего я не хочу... ох...
– Александр Сергеевич! Садитесь же! – позвал Алексей.
– Что вы ко мне пристали? – разозлившийся Пичугин уселся на диван рядом с ним. – Все люди как люди, а вам неймется! Я отказываюсь отвечать на ваши вопросы! Вообще отказываюсь с вами разговаривать! Вы не имеете права меня допрашивать! Я прекрасно знаю законы! У вас таких прав нет!
– Нападение – лучшее средство защиты, – похвалил его Алексей. – Браво!
– Знаете, как я ненавижу вас, ментов? – прошипел Пичугин. – Вы все – взяточники! Бандиты! Насмотрелся я на вас! Вас всех сажать... Самих... сажать... бандиты...
– Говорите, говорите, – обрадованно сказал Леонидов. – У меня в кармане диктофон.
– Я не то хотел сказать, – моментально сдулся Пичугин. – Я пошутил.
– И я пошутил. Нет у меня в кармане диктофона. Кто, скажите мне, ходит в больницу с диктофоном? Я же не маньяк. Один-один, а, Александр Сергеевич? – подмигнул Алексей бизнесмену.
– Вы-ы... – захрипел Пичугин, по щекам которого потек обильный пот.
– У вас давление, часом, не повышенное? – сочувственно спросил Алексей. – Зачем вам рентген, Александр Сергеевич? Я бы вам посоветовал со всеми бумагами – к терапевту. Где ваша хорошенькая кураторша? – он обернулся, ища глазами девушку в мини-халатике.
– Мне надо... Легкие просветить...
– Боитесь воспаления? Вы же не курите, не пьете, следите за своим здоровьем. И не кашляете, как я заметил. И хрипов не слышно. Думаете, воспаление легких начинается с насморка? Зачем вы, абсолютно здоровый человек, тратите такие деньги на врачей? Вам их что, девать некуда?
– Я... болен... – Пичугин дрожащей рукой полез в карман дорогих джинсов за носовым платком. Вытер пот со лба и оглушительно высморкался. По очереди прошла волна: все, как один, отклонились в противоположную от Пичугина сторону. Только Алексей придвинулся ближе и интимно сказал:
– Деловое предложение: обнулим счет и начнем по новой.
– Что вам от меня надо? – начал затравленно озираться Пичугин.
– Поговорить с вами. Просто поговорить.
– Мне не о чем с вами говорить.
– Из нападения вы перешли в глухую защиту. Жаль. Нападающий более уязвим. Атакуя, он бросает все силы вперед, оголяя тылы. Ваши тылы вас подвели, Александр Сергеевич. Ираида Осиповна мне во всем призналась.
– Кто это, Ираида Осиповна? – прохрипел Пичугин.
– Женщина, которая только что вошла в этот кабинет. – Алексей кивнул на дверь с табличкой «Рентген». – Консьержка. Которой вы предлагали взятку. За то, чтобы она не сказала, что видела вас на пятом этаже в день убийства за минуту до того, как нашла труп.
– Я не... не убивал...
– Если не секрет: сколько вы ей предлагали? Она не раскололась.
– Не... не скажу...
– Итак, вы предлагали ей взятку, – уже серьезно сказал Алексей. – Вы только что в этом признались. Сумму назвать отказались, но это не имеет принципиального значения. У вас был мотив. Скажите, долго вы ее обхаживали?
– Не... не знаю...
– Не знаете, сколько уговаривали пожилую женщину сделать вас ее опекуном? Договор пожизненного содержания с правом наследования движимого и недвижимого... Кажется, так это называется? Вы лучше меня разбираетесь в юридических тонкостях, так что просветите. Каковы были условия договора?
– Кто вам сказал? – прохрипел Пичугин.
– Все та же Ираида Осиповна. Это секрет Полишинеля, Александр Сергеевич. Об этом знает и консьержка, и Наиля, вы ведь через нее обрабатывали старуху. А если знает Наиля, знает и Костиков.
– Кто такой Костиков? – с опаской спросил Пичугин.
– Сосед. Бомбила. Вы разве не пользовались его услугами?
– У меня своя машина.
– И вы не пьете... Как? Совсем не пьете? Это плохо, Александр Сергеевич. Поэтому у вас и насморк.
– Я вам ничего не скажу.
– А я вас еще ни о чем и не спросил. Я вам сам скажу, как дело было. Нашла коса на камень. Когда вы затевались с опекунством, вы еще не знали, что такое Анна Вырод. А Анна Вырод – это явление. В семьдесят два года она сохранила ясный ум и твердую память. И в финансовых махинациях-комбинациях вы, мужчина, да еще бизнесмен, были перед ней все равно что ребенок. Вас подвела излишняя самоуверенность, Александр Сергеевич. И вы ей этого не простили.
