Виктор Доценко - Биография отца Бешеного
Поверьте, что, даже побывав на родине сыра, в Швейцарии, я никогда не ел ничего более вкусного, чем сыр, который присылал отец Миколы. Не сомневаюсь, что делался он по специальному заказу заботливого родителя, и этой головой сыра мы ужинали всей комнатой около двух недель.
У нас была очень дружная компания, и мы жили как бы одной семьей, вместе питались, ходили развлекаться, устраивали совместные вечеринки. Иногда и я получал продуктовые посылки от мамы и, конечно, отдавал их на общий стол. В отношении амурных дел у нас сложился жесткий порядок: полный запрет в будни. Девушек разрешалось приглашать только с вечера пятницы и по вечер воскресенья. Если ситуация с девушкой у кого-то из нас была напряженной, то можно было попросить, но не менее чем за сутки, чтобы пару часов остальные где-нибудь погуляли.
Единственное исключение было сделано для меня, когда ко мне приехала Лариса Петрова. Она приехала в четверг, и ребятам, которым я рассказал о наших с Ларисой отношениях, пришлось свалить из комнаты на весь вечер.
О своем приезде Лариса не сообщила: решила сделать сюрприз. Она робко постучалась в дверь нашей комнаты. Я писал какие-то конспекты, Микола что-то чертил: остальные ребята еще не пришли с занятий.
- Та можно же! - откликнулся Микола и, когда дверь открылась, присвистнул: - Подывитесь на эту красулю!
- Мне Виктора Доценко! - чуть смущенно проговорила Лариса.
Стоял на редкость теплый апрель, и Лариса была одета в очень симпатичный в черно-бело-серую клетку костюмчик. В письмах Лариса обещала навестить меня, но то, что собирается преподнести мне подарок к дню рождения, скрыла.
- Лариса! - вскочил я и бросился ее обнимать. - Проходи, ставь свой чемодан! Что же не предупредила? Я бы встретил тебя на вокзале...
- Сюрприз есть сюрприз! - Она так нежно улыбнулась, что у меня на душе стало легко и тепло.
- Познакомься, это Микола, он...
- Помню-помню: ты писал! Вы с Украины... - Она протянула руку. - Лариса!
- Ну а як же: Виктор все уши прожужжал нам про вас! - Пожимая ей руку, он выразительно вздернул брови, кинув взгляд в мою сторону.
Я пожал плечами, не зная, как поступить в данном случае: не мог же я выгнать его из комнаты. Однако он сам сообразил:
- Тю, черт! - воскликнул Микола, выскочив из-за стола. - Мне ж бежать треба: опаздываю вже!
- Куда опаздываешь? - не врубился я в его хитрый ход.
- Забыл, что ли? Мы ж с ребятами идем смотреть двух-серийный индийский фильм... Так что вернемся не раньше одиннадцати вечера! - Он повернулся к Ларисе. - Не прощаюсь: увидимся вечером! Хорошо?
- Хорошо! - растерянно кивнула Лариса, и Микола исчез.
Казалось бы, что такого особенного, что ребята решили сходить в кино? Но я-то знал, что никакого уговора о походе в кино не было, а это значит, что Микола давал мне понять, что он перехватит ребят и комната до одиннадцати вечера в моем полном распоряжении. Кроме того, он открытым текстом дал понять Ларисе, что она может остаться и на ночь: это никого не стеснит.
Расположение кроватей и бельевых веревок в комнате было таково, что при желании можно было отгородить любую кровать, и опыт подобных уединений у нас уже имелся. А по поводу тесноты есть поговорка: "С любимой женщиной и на лавке просторно, а с нелюбимой и в трехспальной кровати тесно!"
Я был обрадован и взволнован приездом Ларисы, и долгое время мы смотрели друг на друга и молчали. Я боялся сотворить какую-нибудь глупость, но и Лариса была тоже напряжена, тщетно пытаясь скрыть свое состояние.
- Чайку поставить? - спросил я, чтобы разрядить это гнетущее молчание.
- Поставь! - ответила Лариса. - А я и конфет привезла... - Она раскрыла чемодан и вытащила коробку шоколадных конфет, затем молча поставила на стол бутылку красного вина и вопросительно взглянула на меня.
- Конечно, можно, - кивнул я и добавил: - Только ты знаешь, я...
- Знаю, ты не пьешь! И очень хорошо! А я выпью... Говорят, праздновать день рождения заранее нельзя: оно у тебя послезавтра, но свой подарок, если не возражаешь, я вручу сейчас! - Она вытащила из чемодана красиво завернутый внушительный пакет и протянула мне.
В бумаге оказалась коробка, в которой я обнаружил очень модные в то время плетеные туфли чешского производства с острыми носами.
- Господи, это же так дорого! - воскликнул я, подумав про себя, что на такие туфли не хватило бы даже целой моей стипендии.
- Тебе не понравился мой подарок?
- Ну что ты, милая, они просто чудо!
- Вот и прекрасно! Носи на здоровье!
- Спасибо, милая! - Я обнял ее и крепко поцеловал в губы.
На этот раз ее губы были податливыми, прохладно-влажными и пахли чем-то очень нежным и волнующим.
- Может, сначала ты меня чаем напоишь? - смущенно спросила Лариса, а ее глаза излучали радостное сияние.
В тот вечер Лариса стала женщиной. Я до сих пор помню те прекрасные волнующие мгновения, которые мы ощутили. Мы словно слились в единое целое, и казалось, ничто на свете не разлучит нас. Каких только любовных слов не шептали мы друг другу. В тот вечер и Лариса очень сильно изменилась: она словно в раз повзрослела, обрела нечто такое, что ощущается только в женских глазах: уверенность в себе, в своей красоте, в своей любви, а еще знание того, что ей открылась какая-то женская тайна, и она горда этим...
После занятий в пятницу и всю субботу мы с Ларисой бродили по Москве, посетили Третьяковку, ВДНХ, Сокольники, прокатились по Москве-реке на речном трамвайчике. К вечеру возвращались, буквально падая от усталости, и быстро засыпали в своем укрытии. Это было как нельзя кстати: мы просыпались среди ночи, когда ребята спали, и тихонечко, стараясь и дышать-то через раз, чтобы не разбудить их, начинали свои любовные игры, твердо уверенные, что нас никто не слышит. Правда, когда Лариса уехала, ребята признались, что все наши "ахи и охи" они слышали, но старались лежать тихо, чтобы не помешать нашему счастью...
Милые чудаки! Какое прекрасное было время!
Но, как я говорил выше, хорошее не длится долго. Оказалось, Лариса приехала только на три дня, и об этом я узнал лишь тогда, когда мы отпраздновали мой день рождения.
Праздновали, естественно, в нашей комнате. Гостей было немного: соседи по комнате, три их приятельницы да мы с Ларисой. Одна из приятельниц принесла с собой небольшой магнитофон, и мы вволю натанцевались: по правилам общежития, гостям предписывалось покинуть общежитие до одиннадцати часов, но мне сделали исключение в честь дня рождения и продлили вечеринку на один час.
Кстати, чтобы Лариса спокойно проходила в общежитие, я уговорил одну студентку, и та на время отдала свой пропуск...
Пока ребята провожали своих подружек, мы быстро вернули простыни-ширму на место и улеглись в свою "землянку". После бурной обоюдной эротической атаки, продолжавшейся долго и шумно: не было страха кого-то потревожить, мы замерли в объятиях друг друга, чтобы немного отдохнуть и вновь ринуться в бой.
- А я завтра уезжаю... - неожиданно сообщила Лариса.
- Как уезжаешь? Куда? - растерянно воскликнул я.
- Домой.
- Как же так? Почему ты мне раньше не сказала?
- А что бы изменилось? Надеюсь, ты не думал, что я на все лето приехала к тебе?
- Нет, но почему всего на три дня? - Я был настолько обескуражен неожиданным известием, что никак не мог прийти в себя.
- Во-первых, тебе учиться нужно, а я только мешаю, во-вторых, у меня тоже дела есть: повидались, день рождения отпраздновали, пора и честь знать...
- Все как-то неожиданно и... грустно...
- Вот и хорошо, что не сказала раньше: не было бы такого веселья на твоем празднике. - Лариса задумчиво улыбнулась. - Не печалься, Доца, не навсегда же мы расстаемся...
Кличку Доца придумал мне Никита Фридьев еще в четвертом классе, и с его легкой руки меня все ребята так и называли до самого моего отъезда в Москву, но девчонки - только по имени. Когда я услышал "Доца" из уст Ларисы, повеяло чем-то родным и далеким...
- Да, не навсегда, - облегченно вздохнул я, обнял Ларису и нежно прикоснулся к ее губам.
- Ну что ты, в самом деле, Витя, целуешь так, словно мы действительно долго не увидимся с тобою? Сдашь сессию и сам в Омск приедешь - или раздумал? - Она вопросительно сощурила свои милые глазки.
- Как ты можешь так говорить? - с обидой произнес я. - Мне и так на душе тошно, а ты еще добавляешь...
Ни я, ни Лариса и представить в те часы не могли, что следующая наша встреча произойдет лишь через несколько лет, когда я сумею все-таки выбраться в Омск, но это уже будет совсем другая Лариса, и, конечно же, изменюсь и я. Во всяком случае, после следующей встречи мы расстанемся с Ларисой на двадцать долгих лет...
Прежде чем начался учебный семестр, нам объявили, что занятия начнутся лишь с пятого октября, а весь сентябрь мы проведем "на картошке". Я пришел посоветоваться с Вадимом Константиновичем, моим тренером: нет ли каких-нибудь соревнований или так называемых прикидочных стартов. "Прикидочными стартами", или "прикидками", назывались внутренние соревнования, результаты которых шли в зачет спортсмену для его зачисления в команду. Ничего подобного не предвиделось, и мне ничего не оставалось, как отправляться "на картошку"...
