Олег Рой - Банкротство мнимых ценностей
А тем временем над Лохнессом все сгущались и сгущались тучи. Это были какие-то кошмарные осень и зима. Мировой кризис, сначала не показавшийся таким уж страшным (вроде и не такое переживали!), обернулся настоящей катастрофой. Каждый раз, засыпая, он с тревогой ожидал завтрашнего дня. Резко сократились прибыли, сначала стало не хватать средств на закупку нового товара, а потом и на самое необходимое – налоги, аренду, зарплату сотрудникам. Лохнесс все, что можно, распродал, сократил штат до минимума. Но настал день, когда и с последними сотрудниками пришлось распрощаться.
С ним осталась только Вика, которая продолжала находиться в офисе с раннего утра и допоздна, несмотря на то, что платить ей за работу Евгений уже не мог. Она старалась изо всех сил, чтобы хоть как-то помочь ему, но, конечно, это ничего не решало.
Последний страшный удар нанесли братья Мамедовы, прямо перед Новым годом. Они срочно захотели изъять из дела свой капитал, а когда поняли, что изымать-то уже, собственно, нечего, подали в суд. Пересиливая себя, Лохнесс звонил и Карену, и Гуссейну, просил встретиться, поговорить и как-то уладить дело, но его и слушать не стали.
Заседание суда прошло ужасно, адвокаты Крутилина ничего не смогли сделать. Фирму объявили банкротом, Крутилина обязали выплатить Мамедовым практически все средства, имевшиеся у него на счету.
* * *Пятого января Крутилин сидел за столом в своем рабочем кабинете и рассеянно водил мышкой по коврику. Компьютер был отключен. Сегодня, пожалуй, первый день из тех, когда не надо никуда торопиться. И не последний, теперь все его дни будут такими.
За дверью слышались шорохи, это Вика убиралась в шкафах. Женя подумал, что нужно заплатить ей хоть что-нибудь, хоть небольшую премию. Себе оставить только на текущие расходы, бензин и все такое прочее. А офис надо закрывать. Все. Баста, кончилися танцы. И дернул же его черт передать тогда часть фирмы Мамедовым! Теперь они воспользовались моментом… И наверняка без Карины не обошлось, ни тогда, ни сейчас.
Невеселые мысли прервал шум и голоса за дверью. Кто-то пришел. Крутилин поднялся с кресла, открыл дверь и обомлел. В приемной толпилась целая толпа народу: несколько человек с какими-то папками и, что самое ужасное, несколько человек в защитной форме с автоматами. Посреди комнаты стоял Карен Мамедов и громко отдавал приказания. Бледная перепуганная Вика вжалась в кресло.
– Что здесь происходит? – в ярости закричал Лохнесс. – Что ты себе позволяешь?
– Вот судебное решение, – Карен ткнул жирным, похожим на колбаску пальцем в какую-то бумажку, которую он тряс в руках, – а это судебные приставы, и они имеют полное право опечатать фирму, потому что ты не подчиняешься решению суда.
– Да я подчиняюсь! Но сейчас же праздники!
– Суд решил, что ты должен освободить этот офис и передать мне все документы, – взвизгнул Карен, сверля ненавидящими глазками Крутилина и Вику.
– Такое ощущение, что суд купленный, – сказал язвительно Лохнесс. – Все против меня. А у меня нет ни сил, ни денег добиваться правды. Правда тоже стоит денег, и недешево.
– Это уже твои проблемы, – буркнул Карен.
«Вот сволочь, – мелькнуло в голове у Лохнесса, – Что он творит? Мы же договорились решить все полюбовно, зачем этот спектакль? Я и так все отдам, мне чужого не надо. Зачем лишний раз унижать? Хочет показать мое место… Неприятно, что все это происходит при Вике. Воистину, кто был никем, тот станет всем. Эти были раньше простыми барыгами, торговцами на рынке, и ведь это я их вытащил из дерьма, по сути, ввел в цивилизованный бизнес», – он сжал кулаки.
– Зачем этот цирк? – зло спросил он у Карена.
Вика испуганно переводила глаза то на одного, то на другого. Визитеры тем временем опечатывали офис, забирали компьютеры, обыскивали сейфы.
Карен вытаращил глаза и запричитал:
– Почему цирк-то? Я тебе еще вчера говорил очистить офис. Ты же отказываешься выезжать.
– Я просил дать мне время. Видишь, я пришел забрать бумаги и свои личные вещи. Скоро я бы сам отдал тебе ключи.
– А кто тебя знает, может, ты тут уничтожаешь что-нибудь ценное?
– Ты что, совсем идиот? – вышел из себя Крутилин.
– Вы обязаны подчиниться решению суда и дать доступ к бухгалтерии, – обратился канцелярский человек к Крутилину. – Карен Азизович заявил, что вы препятствуете этому.
– Ничему я не препятствую. Все документы в шкафах, ключи в замках. Пароли к компьютерам на бумажках. А я хочу забрать личные вещи в своем кабинете. Это я могу сделать? – с издевкой отвечал Евгений.
Тощий человек с прыщами, видимо, главный среди приставов, чуть заметно кивнул головой.
– Оформляйте документы, – сказал Карен приставам.
– Вика, пойдем со мной, – попросил Крутилин перепуганную девушку, которая, впрочем, держалась молодцом.
Он зашел в свой кабинет и закрыл дверь.
– Мне очень жаль, Евгений Александрович, – Вика смотрела полным сочувствия взглядом.
– Ничего, Вика, переживем. Я тут собирал свои вещи, – сказал Крутилин, – эти стервятники меня прервали.
Он достал из тумбочки коньяк, налил две рюмки, одну из них пододвинул Вике.
– Давай выпьем за твое бывшее место работы. И за будущее. Сейчас кризис, найти новую работу трудно. Я бы попросил за тебя, да боюсь, Карен без моих протеже обойдется.
– Что вы, я и сама не захочу у них работать! – возмутилась девушка. – После того, как они поступили с вами…
– Вика, ты даже не знаешь, как мне с тобой повезло, – Крутилин вдруг испытал горячее чувство благодарности к Вике и чего-то еще, что именно, он и сам не мог понять.
Она тем временем пригубила обжигающую жидкость и аккуратно поставила пузатую рюмку на стол.
– Не понравилось? – улыбнулся он. – Это хороший коньяк, мой любимый.
Вика внимательно смотрела на него, и было что-то странное в этом взгляде.
– Евгений Александрович, ну неужели ничего больше нельзя сделать?
– Я проиграл, – грустно сказал он. – Надо уметь и проигрывать.
Женя окинул взглядом свой осиротевший кабинет, поднялся и сказал:
– Поедем, Вика, я тебя отвезу.
Выгреб одним махом из ящиков письменного стола все свои бумажки, зажигалки, записные книжки, свалил в большой пакет, выставил коньяк на стол в приемной и вышел вместе с Викой на улицу.
* * *– Марина, твои любимые Мамедовы решили на мне отыграться за свою сестру. Они оставили меня совсем без штанов, – придя домой, прямо с порога заявил Женя.
– Что значит – совсем без штанов? – певуче пропела Марина. Всего лишь час назад она с сестрой братьев Мамедовых нежилась на мягком любовном ложе и мыслями была вся еще там.
– Они все-таки отобрали у меня фирму – я банкрот. Сегодня они имели наглость явиться ко мне в офис, Карен со своими купленными судьями. Я думал, у меня есть время для апелляции… Но теперь все кончено.
– Ну, мою поездку на Карибы они, надеюсь, не отобрали? – губы Марины задрожали.
– Твою поездку? Марина, ты не понимаешь!.. Я разорен. Мы разорены. Все, что у меня осталось, – это джип и квартира.
– Квартира? – переспросила Марина. – Какая квартира? Эта квартира моя. У тебя остался только джип.
– Ты еще шутишь, – он попытался улыбнуться, вышло совсем невесело. – Тогда так: у меня остались только джип… – он помолчал. – И ты.
– У тебя остался только джип!!! Квартира оформлена на меня.
– Что за бред ты несешь? – Крутилин с трудом нашел за своей спиной стул и опустился на него. – Ты что, опять накурилась? Наркоманка несчастная! Подумай лучше, как жить дальше!
Он вскочил, схватил ключи от машины и выбежал из квартиры.
Эту ночь он переночевал в гостинице. Марина ему не звонила.
Часть четвертая
Звон колоколов, остановивший Лохнесса на улице, растекался по домам тихой серебряной мелодией. Вика, бывшая секретарша Крутилина, лежала в своей комнате на диване и, закрыв глаза, слушала эти божественные переливы. Как девушка романтичная, она верила во всякие сновидения, приметы и гадания. Но сейчас, отложив в сторону журнал «Лиза», она думала о том, что в последнее время гороскопы только обманывают. Какие могут быть «крупные удачи» и «неожиданные получения денег», когда во всем мире кризис!
В январском номере звезды обещали Девам: «Идеальный момент для страсти, настолько яркий, что ни вы, ни ваш партнер никогда его не забудете, но в то же время настолько интимный, что о нем не узнает больше никто. То, что произойдет в ближайшие дни и недели, не было задумано ни вами, ни вашим партнером, но эти события изменят ваше представление друг о друге и о вашем будущем».
Вика только вздохнула. На самом деле ничего хорошего ей в будущем не светило, наоборот, все было плохо.
Она закрыла лицо руками и заплакала.
В жизни Вики уже было несколько влюбленностей разной степени успешности. К двадцати пяти годам она подошла с ощущением четкой уверенности, что подобного с ней больше не случится, а именно глупой, безосновательной страсти к женатому человеку.
