Ким Ньюман - Профессор Мориарти. Собака д’Эрбервиллей
— Пэган Плантагенет д’Эрбервилль, урождённый Перси д’Эрбервилль, — пояснил священник. — Портрет написан приблизительно в тысяча шестьсот шестидесятом году. Здесь он в образе родоначальника клана, сэра Пэгана. Перси взял себе имена предков, истинных и воображаемых. Верил, что в результате секретных браков его семейство породнилось с английскими монархами. После Реставрации предъявил права на трон и пытался соперничать с Карлом. Мало кто поддержал эти притязания. Лорд Рочестер высмеял его и назвал Перси Самозванцем. Самопровозглашённый сэр Пэган потратил целое состояние на поддельные документы. Веками специалисты по д’Эрбервиллям не могли разобраться в сотворённом им хаосе. Каждый нормандский пергамент в архиве по его милости теперь под подозрением.
— Мрачный старый боров, — высказал я своё мнение. — Что с ним случилось?
— Погиб на дуэли со сквайром Френклендом. Френкленд был соседом д’Эрбервиллей, а Перси застрелил его терьера. В некотором роде, наш герой пал очередной жертвой семейного проклятия. Когда писали этот портрет, его укусил крашеный мастиф, который позировал для Красного Шака. С тех пор Перси страшно боялся собак и повсюду носил с собой пару пистолетов. Из них и пристрелил соседского пса. Френкленд по праву оскорблённой стороны выбирал оружие и остановился на рапирах. А сэр Пэган, несмотря на любовь к эпохе норманнов, фехтовал довольно посредственно. Очень странно видеть его здесь.
— Почему же? — поинтересовался я.
— Его портрет не должен висеть в этом зале. И уж разумеется, не в такой ужасной раме. Во времена Пэгана Плантагенета д’Эрбервилли уже не жили в Трэнтридж-Холле. Их родовое гнездо и семейные склепы располагаются в Кингсбир-суб-Гринхилле. Вас, возможно, позабавит следующая история. Однажды я рассказал об этих самых склепах Джону Дарбейфилду, дальнему потомку некой захиревшей ветви рода д’Эрбервиллей. А позже оказалось, к немалому моему изумлению, что жена и дети этого деревенского сэра Джона нашли временное пристанище среди останков своих предков, словно какие-нибудь индийские привидения. Что вы на это скажете?
— Ничего, — отрезала Мод.
Судя по тону и оскаленным зубкам, её саму история отнюдь не позабавила. Я, видимо, застал последний акт некой давно разыгрывавшейся драмы и не уловил подтекста.
— Но если Перси так восхищался предками, — предположил я, спеша сменить тему разговора, — он же наверняка совал сюда нос?
— Точно как и вы, — ещё более ледяным тоном отозвалась Мод, но толстокожий священник не понял намёка.
— Пэган Плантагенет, — как ни в чём не бывало продолжал он, — боялся Заповедника. Вы же знаете, там якобы обитает Красный Шак. Картину делали по частям. Специально нанятый художник выписал с натуры лицо и собаку, а остальное поручил ученикам. Один, к примеру, рисовал с пустого панциря доспех, а другого послали в Заповедник, чтобы запечатлеть деревья. Самому Перси не пришлось никуда ехать. Как именно портрет попал сюда из Кингсбира — загадка.
— Это он виноват. — Мод махнула рукой на Саймона Стока. — Купил себе предков и картину заодно. Решил повесить её здесь. Чтобы она казалась менее значительной на фоне его собственного портрета. Этакий вызов истинным д’Эрбервиллям.
— Сестра права, — поддакнул Саул. — Сток, наверное, не знал, что это не настоящий сэр Пэган, и принял Перси Самозванца за подлинного главу рода.
— Меня занимает не сама картина, — покачал головой Трингхэм. — Возможно, мистер Сток с ней вместе приобрёл другие ценные предметы: документы или книги. Пэган Плантагенет собрал большую коллекцию подлинных древностей. Вдобавок к прочим кощунствам он часто использовал их для своих фальшивок: соскабливал со старинных манускриптов подлинный текст и наносил на древнюю бумагу лживые каракули, уничтожая таким образом исторические свидетельства. С точки зрения специалистов по д’Эрбервиллям, Пэган Плантагенет, пожалуй, худший представитель семейства…
— Неужели? — провозгласил наряженный в вечерний костюм, надушённый Джаспер Сток-д’Эрбервилль (вот он, драматический выход: двери перед хозяином распахнули двое лакеев). — Вы так думаете? Пастор, я надеюсь отыграть у него этот почётный титул. — И Джаспер неспешной походкой направился к креслу во главе стола, обронив на ходу: — Я намерен превзойти Перси Пэгана Плантагенета и, в отличие от него, пристрелить ту самую собаку.
Я снова прибегнул к пресловутой дедукции: Джаспер явно подслушивал у дверей и поджидал благоприятного момента.
Внезапно в зале появился Тринг, а за ним нагруженные подносами служанки. Очередной театральный эффект, не иначе. Традиция предписывала сперва угостить единственную присутствующую даму, но тарелку поставили перед Джаспером. В данных вопросах я всегда стараюсь следовать обычаю: подобные мелочи помогают завоевать женское расположение, и потом дамочка охотно пойдёт на уступки. Но стоит только пренебречь сложившимся порядком — ночью останешься один в холодной постели. Даже если (или нет, особенно если) ты по глупости возомнил себя собственником такой вот тонкой натуры. Сток называл Мод Дерби любовницей и предъявлял на неё свои права. Но я-то отлично знаю слабый пол. После сегодняшнего этот болван может даже не мечтать о ночном визите.
Хозяин Трэнтриджа впился зубами в жаркое, не дожидаясь, пока остальным гостям подадут еду. Последним служанки осчастливили Трингхэма. Священник пробормотал благодарственную молитву над месивом из говядины и капусты. Кроме него, никто больше не стал беспокоиться о подобных пустяках.
Джаспер с набитым ртом сообщил нам, что заявил на Мэтти Болл в полицию:
— Натравлю на неё всю округу. Как вы и предложили, Моран, объявлю награду за её голову. Пусть пристрелят негодяйку. Её смерть послужит всем уроком. Эта сумасшедшая не сможет воспрепятствовать прогрессу.
Мод и Брэхэм переглянулись.
— Ей не удалось меня убить, но этого мало. — Сток распалялся всё больше, брызгая жиром на накрахмаленную манишку. — История покушения, история её поступка должна закончиться унизительным поражением. Все будут презирать Матильду Болл и насмехаться над ней. Не ради моего тщеславия, заметьте, а ради пропаганды! Её унижение укрепит мой статус повелителя Трэнтриджа.
Я вспомнил, как рыдающий, перепачканный Джаспер пинал беззащитную девушку. Вполне допускаю, что можно бить лежащего человека. Когда он удобно расположен на уровне вашего сапога — чего же ещё желать? Но поверженный тигр должен иметь зубы и когти, иначе какая победа? Вдвоём с вооружённой мушкетом дамой мы пережили нечто, и слова Стока меня покоробили. Он словно хотел встать между нами. Мне плевать на благодарственную молитву. Еда зарабатывается тяжким трудом или отбирается сильным у слабого. Бог не имеет к этому отношения. Если же тратить время на глупые славословия, её упрёт прямо из-под носа какой-нибудь шустрый малый. Но вот то, как Сток выражался о Мэтти Болл, с моей точки зрения, вполне можно было назвать святотатством.
Саул Дерби перевёл разговор на другую тему — предложил изучить барсучьи тропки в Заповеднике. По его словам, от них больше пользы, чем от человечьих, заросших и пришедших в негодность.
И тут, в соответствии с поэтическими канонами, раздался стук. Не лёгкий стук воронова крыла в окно, нет — кто-то со всей силы заколотил во входную дверь. Звук отчётливо доносился из холла. Я ещё раньше приметил на дверях Трэнтриджа огромное железное кольцо, прекрасно подходящее для подобных упражнений.
Сток велел Трингу спровадить неизвестного посетителя. Продемонстрировав некоторый здравый смысл, он кивком послал к дверям и Накжинского. Даже если не брать в расчёт привидения, в этих краях полно охочих пристрелить Джаспера.
— Да бросьте, — покачал головой Брэхэм. — Неужели же тот, кто желает смерти мистеру Стоку, открыто заявится на порог и постучит в парадную дверь?
Жалкий любитель. Убийцы зачастую предпочитают именно парадную дверь. Жертва выходит навстречу и подставляется прямо под нож или пистолет. Я и сам не раз убивал подобным образом, а потом, пока никто не успел поднять шумиху, салютовал мёртвому телу и откланивался.
Сток махнул рукой, и Накжинский снова сел.
Двери распахнулись. Явление позднего гостя представляло собой гораздо более впечатляющий театральный эффект, чем жалкие потуги хозяина Трэнтриджа. В столовую вошёл гигант, с ног до головы наряженный в красное. Красными были и его руки, и лицо. На плече он нёс тяжёлый свёрток. Довершал демонический образ лёгкий запах чего-то, похожего на серу. Да уж, тянет на настоящее извержение вулкана, не меньше.
Альбинос вытащил кольт сорок пятого калибра. Я тоже достал свой гиббс, но незаметно. При необходимости выстрелю из-под стола. Мод удивлённо ахнула, когда я случайно задел холодным револьвером её бедро.
