Наталья Борохова - Соблазн для Щелкунчика
Елизавета беззвучно хватала ртом воздух.
– Но ты же говорил!..
– Я ничего не говорил, и вообще я вас раньше никогда не видел! А теперь я вынужден идти. Меня ждут дела.
Дубровская не знала, что и ответить. Вдруг ее осенило. Ну конечно! Какая же она недогадливая! Она расстегнула сумочку.
– Взгляни-ка, Василий!
Халдей вытянул шею.
– Ну, а теперь ты что-то начинаешь вспоминать?
– Что вы имеете в виду? – официант напрягся.
– Здесь триста баксов, – Елизавета перешла на шепот.
– Ну и что?
– Как это «что»! Мы же договаривались… А-а-а! Ты, наверное, хочешь больше?
– Всего хорошего, сударыня, – церемонно откланялся Василий. – Вы зря теряете время.
Елизавета осталась одна. Она ни черта не понимала. У Василия проснулась совесть? Или же…
Расплатившись за сок, она вышла на улицу. Солнечный свет подействовал на нее успокаивающе.
«Ну что ж, и здесь осечка. Вызывать его в судебное заседание теперь не имеет смысла…»
Отогнув тяжелую портьеру, за ней наблюдал Василий. Увидев, как машина Дубровской тронулась со стоянки, он облегченно вздохнул и мелко перекрестился.
«Кажется, пронесло! Надеюсь, мною будут довольны. Стоит ли испытывать судьбу, когда смерть ходит так близко…»
По приезде в Санкт-Петербург Полич и Марина разместились в одной из лучших гостиниц города. Как и обещал Виктор Павлович, они сняли соседние номера. Марина, впервые оказавшаяся в подобной роскоши, была ошеломлена. Она с детской непосредственностью рассматривала великолепные холлы этого старинного здания, восхищалась видом из окна.
– Виктор, да ты погляди! – ее голосок звенел уже из ванной комнаты. Она трогала белый махровый халат с вензелем на груди, рассматривала шлепанцы, полотенца. – Тут есть даже косметика!
Она начала читать этикетки на небольших флакончиках с шампунем, пеной для ванн, жидким мылом. Затем бросила это занятие и поспешила в гостинную.
– Боже! Какой телефон! – восклицала она, поднося к уху золоченую трубку. – А картины! Знаешь, Виктор, мне кажется, что сейчас откроется дверь и войдет Есенин!
– У меня иногда тоже бывает подобное чувство, – признался он. – Администрация тщательно следит за тем, чтобы интерьер этого старинного здания слегка обновлялся, но оставался таким же, как в начале двадцатого века.
Впрочем, Полич уже говорил с пустотой. Восторженный вопль Марины слышался уже из спальной комнаты. Виктор Павлович остановился на пороге, не решаясь даже присесть на краешек огромной кровати. Марина раскинулась поперек этого царского ложа, весело болтая ногами.
– Это чудо, Виктор. Клянусь, я никогда не видела ничего подобного!
Раздался аккуратный стук в дверь. Полич пошел открывать. На пороге стоял молодой человек в белом костюме с бабочкой, перед собой он толкал сервировочный столик.
– Надеюсь, ты не против, – Полич улыбнулся. – Я решил, что небольшой ужин в номере нам не повредит.
Меланхоличный официант начал сервировать стол. Стаканы, рюмки, огромные блюда, накрытые куполообразными мельхиоровыми крышками, бутылка вина и восхитительные цветы.
– От администрации – бутылка шампанского и цветы, – пояснил молодой человек.
– Это всех здесь так встречают? – робко осведомилась Марина.
– Нет, только постоянных клиентов, – расцвел в улыбке официант. – Виктор Павлович для нас всегда дорогой гость.
Полич отблагодарил молодого человека щедрыми чаевыми. Тот, довольный донельзя, изогнулся и, пожелав паре приятного аппетита, исчез за дверью.
Марина подняла массивную крышку. Из-под нее вырвалось облачко пара и восхитительный аромат. Полич наполнил бокалы.
– Давай, Мариночка, отметим наш приезд. Пусть пребывание здесь оставит у нас только самые приятные воспоминания!
Марина пригубила из бокала. Марина вся светилась от новых впечатлений, и у Виктора Павловича шевельнулось в душе какое-то странное чувство. Похоже, это была злость на далекого соперника Петренко.
«Господи! Надо принять закон, по которому всех красивейших женщин заносили бы в Красную книгу. И владеть ими давалось бы право лишь тем, кто обеспечивает им такой уровень жизни, на который эти неземные создания могут претендовать».
Виктор Павлович ни секунды не сомневался, что у него такое право есть, а вот у рохли и неудачника Петренко его нет и быть не может.
Дни летели незаметно. Днем Марина посещала курсы, а вечера проводила в компании остроумного и находчивого Полича. Они совершали долгие пешие прогулки по городу, съездили в Петергоф. Виктор Павлович умело организовывал их досуг, разнообразя впечатления. Архитектурные достопримечательности он чередовал с театром, концерты эстрадных знаменитостей с казино, ночными клубами и водными прогулками. Марина была в восторге. Чем больше узнавал ее Виктор Павлович, тем больше он завидовал Петренко и недоумевал по поводу необъяснимо глупого выбора Марины.
Как-то раз, сидя в одном из парков, Полич заметил, как смотрит Марина на нарядных малышей. Был чудесный, теплый летний денек, и тенистые дорожки парка были ярко расцвечены пестрыми платьицами, костюмчиками, бантиками юных созданий, которые то плакали, то смеялись и галдели, как голодные галчата.
К ним под скамейку закатился мяч, и маленький карапуз, уморительно ковыляя на коротких пухлых ножках, устроил целое представление, безуспешно пытаясь отыскать пропажу. Он надувал щеки и уже собирался разреветься, как Виктор Павлович, словно фокусник, вытащил из кармана конфету, а затем из-за спины и сбежавший мячик.
– Ты Карлсон? – спросил мальчуган.
– Это еще почему? – озадачился Полич.
– Потому что ты можешь исполнять желания.
Марина рассмеялась.
– Как тебя зовут, малыш?
– Я не малыш, – обиделся мальчуган. – Мне уже четыре года.
– Прости, брат, – оправдался Полич. – Так как твое имя?
– Сева.
К ним приблизилась молодая женщина, должно быть, мама забавного малыша. Не теряя достоинства, Сева важно кивнул Поличу и Марине:
– Пожалуй, я пойду. У меня есть дела. Я хочу пописать.
Они едва удержались, чтобы не прыснуть и не обидеть своим смехом делового малыша.
– Марина, – осмелился вдруг Виктор Павлович, – а почему у вас с Сергеем не было детей? Наверное, вы еще не оставили надежды на покорение вершин модельного бизнеса?
Марина помрачнела. Если сказать честно, она сама задавала себе этот вопрос. Когда свадьба только намечалась, Сергей говорил ей: «Дорогая, мне неважно, сколько у нас будет детей – десять или один. Главное, чтобы мы всегда были вместе». Марину это вполне устраивало, и она думала, что после года совместной жизни у них появится ребенок. Год прошел, но Сергей повел себя более чем странно. «Не будем спешить, родная. Боюсь, я пока не готов к столь серьезному шагу». Марина была безмерно удивлена, но старалась все-таки понять супруга. «Конечно, это важное решение. Более того, это решение для двоих. Стоит, вероятно, немного подождать. Я уверена, что вскоре он сам будет умолять меня о наследнике». Но время шло, а позиция Сергея не менялась. Удивительно, но Маринина мама проявляла в этом вопросе завидную солидарность с зятем. Впрочем, причины этого лежали на поверхности. Она еще надеялась, что в один прекрасный день глаза Мариночки наконец откроются и она оставит своего страшненького друга в прошлом. Конечно, дети в этом случае будут совсем некстати. «Чем заводить ребенка от такого чудовища, проще уж взять на воспитание крокодила», – считала она, но вслух ничего подобного не высказывала не в силу деликатности, а дабы не усложнять и без того запутанные отношения с молодыми.
Марина пошла на хитрость. Она водила Сергея по знакомым, где не так давно появились дети. Но орущие свертки с разноцветными ленточками оставляли его равнодушным. Более того, Петренко раздражался и дня два ходил сам не свой. Робкие намеки Марины он довольно грубо пресекал. Потом, правда, хватался за голову и молил о прощении: «Маринушка! Разве нам плохо вдвоем? Всему свое время, у нас еще будут дети. Но ты только подумай, во что превратит ребенок твою божественную фигуру!» Марину ничуть не пугала отвисшая грудь, дряблый живот, растяжки на бедрах и это страшное новое слово «целлюлит». Но она сделала для себя вывод, от которого ей стало немного легче: «Сергей меня просто ревнует. Как это похоже на мужчин! Ему не хочется делить меня даже со своим будущим сыном». Марина решила запастись терпением и еще немного подождать. Правда, голубенькие распашонки, погремушки и реклама подгузников портили ей жизнь, но она стоически молчала. Не случайно, когда Полич затронул эту больную тему, Марина вначале замкнулась, но потом выдавила из себя что-то преувеличенно веселое. Но ее замешательство не прошло мимо проницательного взгляда Виктора Павловича. «Значит, не все так замечательно у них с этим оболтусом Петренко. Странно… Обладай я такой непрезентабельной внешностью, как этот Щелкунчик, первое, что я бы сделал – завел ребенка. Что ни говори, дети привязывают женщину покрепче самого прочного каната». Он усмехнулся: «Хотя такая женщина, как Марина, останется желанной даже в окружении полудюжины сопливых ребятишек».
