Анна Князева - Призраки Замоскворечья
– Почему?
– Сюда едет Протопопов с оперативниками.
– Откуда ты знаешь?
– Я сам ему позвонил. – Астраханский взглянул на часы. – Через два часа вернется Лариса.
– Это несправедливо…
– Что именно?
– Я вправе знать, кто все это затеял.
– Ну хорошо. – Он обнял ее за плечи и притянул к себе: – Сейчас поезжай домой, после обеда я сам приеду к тебе и все расскажу.
Глава 25
Мама была права
Казалось, Надежда уснула всего минуту назад, но, взглянув на часы, поняла, что уже три часа дня. В дверь звонили, и, видимо, это и разбудило ее. Накинув халат, Надежда двинулась к двери, посмотрела в глазок и открыла. На пороге стоял Лев Астраханский. Оглядев ее, он констатировал:
– Вижу, что разбудил.
– Все нормально. – Она впустила его в квартиру и захлопнула дверь. – Идем.
Они пришли в комнату, где Лев жил все последние дни. Он сел на диван и устало откинулся.
– Так и не спал? – догадалась Надежда.
Астраханский качнул головой и тут же закрыл глаза.
– Может, поспишь? – спросила она.
– Нет. – Лев открыл глаза и встряхнулся, чтобы привести себя в чувство. – Мне еще на работу.
– С тебя сняли обвинения? – догадалась Надежда.
Он кивнул:
– Полностью. Дело – яснее ясного.
– Ларису арестовали?
– Как только она вернулась домой. При обыске в квартире нашли неопровержимые доказательства. В том числе документы, что были в портфеле у Рыбниковой. Их не успели продать. Лариса дала показания. Если в двух словах…
– А если не в двух?
– Не понял.
– Там, в квартире, ты пообещал мне все рассказать. И, кстати, зачем ты позвонил Протопопову, если еще не знал, что я нашла скатерть и ложки?
– Дело в том, что в соседней комнате я прослушал автоответчик Ларисы и узнал голос ее сестры. Это она звонила на телевидение и рассказала про похищение Рыбниковой.
– Значит, убийство охранника и похищение Рыбниковой – звенья одной цепи.
– Как ты это сказала… – Лев Астраханский поморщился.
– Как?
– Глупо.
Надежда насупилась:
– А мне наплевать.
– Отвечу на вопрос: Лариса категорически опровергает свою причастность к похищению Рыбниковой.
– И я ее понимаю, она же не дура.
– Полгода назад ее наняли бывшие партнеры Селиванова по бизнесу. Ей долго не удавалось отработать свой гонорар. Когда Лариса нашла в комоде портфель Рыбниковой, сразу поняла, что ей повезло. Она быстро сориентировалась и, пока другие работали, всю ночь флиртовала с вашим охранником.
– Чтобы он ее впустил в следующий раз?
– Совершенно верно, чтобы он впустил ее, когда она придет за портфелем.
– Зачем же его убили?
– Она взяла с собой двух наркоманов, и оба были под кайфом. Один из них стал убийцей.
– Ясно.
– Дальше все, как мы говорили. Чтобы отвести от себя подозрения, Лариса подбросила отвертку с моими отпечатками.
– Но почему она решила подставить именно тебя?
Астраханский равнодушно пожал плечами:
– Не знаю. Может быть, на что-то обиделась. – Он оживился: – И, кстати, твоя мать была абсолютно права: скатерть и ложки Лариса приглядела во время обыска и, естественно, выбрала самое лучшее.
– Мама всегда права, – проговорила Надежда. – Что еще удалось узнать?
– Постельную видеозапись она продала своим нанимателям.
– Они же ей уже заплатили?
– Лариса – баба не промах, жестко торговалась, пока не получила сколько хотела. Поэтому запись появилась на телевидении через неделю, а не сразу, как только была украдена. – Лев устало вздохнул: – Ну и последнее… Чтобы окончательно меня утопить, Лариса подбросила ко мне в машину пустой портфель и помаду Рыбниковой.
– Но ведь она сказала, что не имеет отношения к ее похищению?
– Какая разница? Тем более она еще будет менять показания.
– А жалюзи?
– Что жалюзи? – Лев, казалось, не понял.
– Зачем их сломали?
– Да черт их поймет!
– Но тех двоих задержали?
– Наркоманов? – Он зевнул и непроизвольно склонился к подушке: – Взяли, но не допрашивали.
– Про Рыбникову что-нибудь слышно? – поинтересовалась Надежда, опасаясь, что еще немного, и Астраханский отрубится.
– Я был у нее… – Он снова закрыл глаза и покачал головой: – Ты не представляешь, как мы сцепились с Селивановым…
– Подрались?
– Зачем подрались. Просто поспорили. Ему не позавидуешь… Если бы меня на всю страну… без штанов… да еще с бабой… – Лев засопел.
Надежда растолкала его:
– Ты сказал, что ездил к Рыбниковой.
– Что? – Он встрепенулся и, когда сообразил, что к чему, неохотно ответил: – Рыбникова пока не в себе. Никого не узнает, ничего не помнит, отказывается есть из металлической посуды. Нянечка рассказала: как только увидит тарелку – орет не своим голосом.
– Да что же ее так напугало? – проговорила Надежда.
– Не знаю… – Лев медленно закрывал глаза. – И, кстати, в больнице я встретил Самойлова.
– Что он сказал?
– Сказал… что на той же помойке… где нашли Рыбникову… – Астраханский умолк.
Надежда потрясла его за плечо:
– Что дальше?
– А?! – приоткрыв один глаз, Лев посмотрел на нее отсутствующим взглядом.
– Самойлов сказал, что на той же помойке… – подсказала она.
– На той же помойке обнаружили два трупа. Оба мужика – азиаты…
И это было последним из того, что произнес Лев Астраханский. Надежда поняла: теперь, сколько его ни буди, он не проснется.
По крайней мере до тех пор, пока не поспит хотя бы пару часов.
Глава 26
Набор несвязных событий
В ателье Надежда приехала к концу рабочего дня, поднялась к себе и, закурив сигарету, прошла в кабинет матери. Села напротив ее стола и тихо сказала:
– Сегодня арестовали тех, кто убил охранника.
– Правду ли ты говоришь? – ахнула Ираида Самсоновна.
– Правду. – Надежда скрутила из стикера бумажный кулек и стряхнула туда пепел. – Их было трое. Представь себе, одной из них была та самая Лариса.
– Девушка с хвостиком, которая нас обыскивала? – Ираида Самсоновна гневно сверкнула глазами: – Мерзавка!
– Ложки твои нашлись…
– А скатерть?
– И скатерть.
– Где они были?
– В ее шкафу. Она их даже спрятать не удосужилась. – Надежда усмехнулась. – Вот куда приводит уверенность в собственной безнаказанности.
– Я была права, – заметила Ираида Самсоновна. – Эта воровка приглядела мою скатерть и ложки, когда обыскивала гостиную. – Она вдруг прервалась и сделала замечание: – Ты стала слишком много курить.
– Ты права, моя дорогая. – Надежда затушила сигарету, подошла к матери и обняла ее: – Хочу, чтобы ты знала: я очень тебя люблю.
Отвыкшая от такой нежности, Ираида Самсоновна притихла, ее лицо порозовело от удовольствия:
– Благодарю бога, что ты у меня есть, Наденька… И знаешь? – Она подняла глаза: – Иногда мне кажется, что все эти испытания были посланы только для того, чтобы мы сблизились и лучше поняли друг друга.
Надежда поцеловала ее в голову, но в этот момент в кабинет постучали.
– Да! – Ираида Самсоновна встала с кресла, прошла через всю комнату и открыла дверь.
За ней стоял Соколов:
– Прошу прощения. Помешал? – Он отступил.
– Если ничего срочного, зайдите позже. – Ираида Самсоновна захлопнула дверь и вернулась на место.
– Зачем ты так? – проронила Надежда. – Сколько тебе повторять: если он уйдет, мы просто погибнем.
– Не уйдет, – ответила мать и вернулась к столу. Достала из него старинную коробку из-под конфет и поставила на столешницу: – Я тут нашла старые письма, открытки и фантики от конфет. То, что нам отдали в доме для престарелых после тети-Люсиной смерти.
Надежда с интересом открыла коробку:
– Да-да, я хорошо это помню. – Она взяла фантик от конфеты «Ликер Бенедиктин» и улыбнулась. – Сколько раз видела ее в детстве.
– А помнишь ли ты, как мы читали вслух все эти письма? – оживилась Ираида Самсоновна. – Вот ведь развлечение…
– Даже не представляешь, как я ждала, когда вечером ты придешь в мою комнату с этой коробкой. Я ложилась в постель…
– … выбирала конверт, и я читала тебе вслух чужое письмо.
– Мне кажется, я помню, о ком шла речь.
– Какие-то тетушки-белошвейки из Кракова. Еще в одном письме упоминался управляющий Линц. Его почему-то убили, – припомнила Ираида Самсоновна. – На этом месте ты плакала.
Надежда насторожилась:
– Теперь и я вспомнила – его убил какой-то кузен.
– Да, как же его звали… – ненадолго умолкнув, мать воскликнула: – Збигнев!
– Постой-ка. – Надежда взяла коробку: – Если не возражаешь, я все посмотрю в своем кабинете.
– Пожалуйста!
Надежда перешла в свой кабинет. Закрыв дверь, села за стол и вывалила на него содержимое коробки. Она перебирала ветхие конверты до тех пор, пока не наткнулась на голубой, с бабочкой на почтовой марке и надписью в графе обратного адреса: «Warszawa»[9].
