Евгения Михайлова - Темные тени нехорошей квартиры
– Не гони, – перехватил его руку Сергей. – Лара, у тебя, может, есть что-то от стресса. Тупо водка тут не поможет. Он напьется и неизвестно что придумает… Тяжело на него это подействовало. Все случилось на глазах…
Лара внимательно посмотрела на Анатолия.
– Да, я понимаю. Толя, ты выпил, а все равно зеленый, губы синие. У тебя сердце здоровое? Никогда тебя таким не видела.
– Такой раскрашенный? – криво улыбнулся Анатолий. – Здоровое, наверное. Хотя мама что-то придумывала про наследственный порок в детстве. Это у нее было больное сердце. Ей и рожать меня не разрешали. Она рискнула. Вот я думаю: зачем?
– Понятно. Водку пока убираем. Сейчас дам тебе пару таблеток, капли. Вернется нормальный цвет, поспишь, потом дам остальное.
– А, ладно, – махнул рукой Толя и вдруг лег на диван, вытянулся и закрыл глаза.
Все посмотрели на него с тревогой. Лара влила в него лекарства, он не открывал глаз. Они долго не могли пробить молчание, которое висело густым туманом в комнате и как будто не зависело от них. Казалось, голос в нем все равно заглохнет. Да и что говорить? Это была территория смерти. Вопрос лишь в том, кто следующий. Сергей прокашлялся, как будто туман проник в горло. Сказал:
– Наверное, вам всем нужно отдохнуть. А потом большая просьба вспомнить все, что связано с контактами Марины, ее отношениями с мужем, квартирными конфликтами. У нас есть еще одна новость. Не пугайтесь, дамы. Тут все наоборот. Ваша соседка Лидия Смирнова, которую вы считали погибшей, жива. И не просто жива, она очень даже неплохо живет в арендованной дорогой квартире. Возможно, впрочем, что уже в другой. Ее случайно обнаружила Марина за два дня до своей гибели. Отвезла постоянной клиентке заказ, а этой клиенткой как раз и оказалась Лидия Смирнова. Заказывала она все время в ее магазине на другое имя.
Нина Георгиевна легко и тихо опустилась на пол.
– Извините, – прошептала она. – Ноги не держат. Немножко посижу. Лида скрывается? И от меня? Зная, что я ее считаю убитой и оплакиваю каждую ночь?
Лара посмотрела на нее с болью. Как ей объяснить, что Лида, скорее всего, даже не думает о ней. Там, похоже, совсем другая история. Она накапала и ей сердечных капель, дала выпить, помогла сесть в кресло. Потом повернулась к Сергею.
– Что-то тут не то, да, Сережа? Как она объяснила Марине ситуацию?
– Насколько мне известно из того, что Толя сказал, никак не объяснила. Но попросила об их встрече молчать.
– А Марина рассказала… – задумчиво произнесла Лара.
– Что ты хочешь этим сказать? – зазвенел голос Нины Георгиевны. – Зачем ты говоришь сыщику, что Лида… Что она могла что-то сделать…
– Я ничего не сказала.
– Нет, сказала! И ты так думаешь! И вы все сейчас все будете валить на Лиду! А я вообще не верю в эту историю. Марина ее придумала. Как проверить, что она это говорила? Ее нет!
– Проверить легко, – спокойно сказал Сергей. – Успокойтесь, пожалуйста, Нина Георгиевна. Вы правы, эта информация не проверена. На этом давайте остановимся. Очень советую вам всем лечь спать. Мы пока вообще не склонны связывать все эти преступления. Время сейчас такое, криминал на дворе…
– Ну, да, – пробормотала Лара. – И каждую коммуналку истребляют просто так, по ходу, каждого за его отметки в школе. Конечно, сыщик ты, но это несерьезно.
– Я никому не навязываю свою концепцию, тем более – ее и нет. Но на чем-то надо сегодня поставить точку. Чаю попейте. Посмотрите какое-нибудь кино вместе. И ложитесь спать. Я, Лара, даже не предлагаю тебе сегодня поехать к родителям. Ты сейчас здесь – самое сильное звено. Эти двое без тебя распадутся на части. В общем, надеюсь и откланиваюсь. Завтра поутру перекличка.
Толя сел на диване и вдруг улыбнулся.
– Ты умеешь успокоить, старик. Думаешь, утром нас станет меньше?
Глава 16
Рано утром у Сергея зазвонил телефон на тумбочке, и одновременно ему на грудь легла теплая лапа.
– Привет, – тихо сказал Сергей, глядя в радостные карие глаза. – Что ж тебе не спится? Я бы на твоем месте, да и любой…
Он потрепал Мая по голове и взял телефон.
– Извините, Сергей Александрович. Это Николай Иванович, хирург из больницы вас беспокоит. Наверное, разбудил. Просто у меня сейчас операция, а вы просили. Может, для вас это важно.
– Доброе утро, Николай Иванович. Все нормально. Слушаю.
– Значит, я по поводу состояния пациента Нискина. Оно удовлетворительное. Температуры нет, бреда тоже. Вас ведь интересовал именно он. Произошло вот что. У него были сослуживцы. Мы недосмотрели, они явно привезли спиртное. Вечером сестра, как положено, дала ему на ночь снотворное. Плохое сочетание после трепанации черепа. Вместо сна у него возникло сильное возбуждение. Мне сообщили, я пришел, принял меры, находился рядом. Это был не бред, я бы сказал, а фаза беспокойного забытья. Короче, подкорка что-то выдавала. Он отрывисто говорил неизвестно с кем. Я кое-что записал. Читаю. «Какое завещание? Не, ты мне покажи, какое число на твоем завещании. А ты знаешь, что завещаний может быть хоть пятьсот… Работает последнее. Кто наследник? Ты? Законы знаешь? Наследник тот, кто нравится покойнику». Это я отредактировал немного, убрал мат, но смысл сохранен.
– Очень интересно. Теперь я уверен в том, что вы – отличный специалист. Человек после грубого вмешательства в его мозг монтировкой явно не утратил меркантильность. Слова «завещание» и «покойник» для нас просто фонарь в темноте. Будем искать и то и другое. Выписываете его скоро?
– Неделя – максимум. Я долго никого не могу держать. Нет мест. Пропишу постельный режим дома, дам рекомендации участковому терапевту.
– Да, конечно. Мы тоже постараемся присмотреть за его постельным режимом. Одно дело делаем, Николай Иванович. Бережем граждан. Еще раз огромное спасибо. Буду признателен, если за день до выписки вы мне позвоните. Ну, если еще раз он полетает во сне и наяву после визита сослуживцев, – мой интерес остается в силе.
Сергей сел на кровати, дал Маю возможность положить обе лапы себе на плечи, полизать лицо. Такие нежности они позволяли себе, когда Настя и Олежек спали. У них был кодекс друзей. Днем Маю будет некогда. Ему нужно развлекать и охранять ребенка, выгуливать хозяйку. Но он всегда находил возможность сообщить Сергею о своей преданности. Это удивительно. Сергей понимал, что Май считает его главным спасителем.
– До чего ж ты хороший парень, – прижал его голову к себе сыщик. – Только гулять я сегодня с тобой опять не пойду. Будешь ждать, пока Настя встанет. Но на бутерброд до своего завтрака можешь рассчитывать.
Сергей постоял под горячим и холодным душем, оделся, сварил кофе, сделал несколько бутербродов – себе и Маю. Задача у них сегодня непростая. Они с Земцовым едут в поместье Петра Романова. Без предупреждения. В обход обычной процедуры они решили ему не сообщать по телефону об убийстве бывшей жены, а сделать это внезапно, на его территории. С ними будет и группа Славы. Он – главный подозреваемый в заказе убийства жены. У него не один мотив. Он вложил в нее достаточно много денег, которые однозначно хочет вернуть. Он перестал ей доверять, поскольку она рассказала о нем Сергею, что вызвало его ярость и угрозы, он видел ее вместе с Васильевым в купленной им, Петром, квартире. Ему нельзя было допустить ее брака. Ситуация могла выйти из-под контроля. Васильев для него практически враждебный элемент. Марина слишком много знала о Романове. Она дала ему понять, что ее не заставишь молчать. В конце концов, Петра Романова можно хоть сегодня арестовать, поскольку, кроме него, Марине никто не угрожал. И мотив ревности – один из главных в таких историях. Почему он следил за ней, приехал в Новый год? Можно арестовать, но не нужно. Пока он не достаточно проявился. Его сидение под стражей, когда налетят его адвокаты, а он откажется вообще свидетельствовать против себя, – убитое время, потерянный шанс на дополнительную информацию. Он может быть причастен к любым преступлениям в квартире, которая его каким-то образом интересует.
– Ну, мне пора, – кивнул Маю, вставая, Сергей.
– Как интересно у нас стало, – сказала с порога кухни Настя. – Ты теперь только Маю сообщаешь, что тебе пора?
– Я тебе вчера говорил, что мы едем со Славой к Романову.
– Говорил. Но не сказал, что так рано. Я бы встала, приготовила завтрак.
– Да мы отлично перекусили. Не хотел тебя будить. А меня разбудил врач из больницы, где участковый с пробитой головой лежит. Он там напился, про завещания и покойников заговорил.
– Ужас. Какая-то невероятная деградация. Все гоняются за тем, что им не принадлежит, убивают, бредят про покойников… Я заснула под утро, так у меня было тяжко на душе из-за убийства Марины. Она стоит перед глазами. Такая… живая, настоящая.
– Она не вписывается в твое уравнение семьи Романовых? – поинтересовался Сергей.
– Пока мне было не до этого. Но знаешь, что я вчера нашла. Переписку в соцсетях Маргариты, то есть Раисы, нынешней сожительницы Романова. Нет, ничего о Марине. Я, собственно, и не искала, я тогда не знала, что случилось. Но эта полная, холеная дама, которая на некоторых фото вполне добродушно выглядит, на самом деле крайне ревнивая, злобная и дикая вообще-то. Когда речь заходит о красивых женщинах, не имеющих лично к ней никакого отношения, она исходит ядом: расстрелять, распять, разорвать на части, в тюрьму посадить… Совершенно криминальные эмоции и их выражение.
