Александра Маринина - Казнь без злого умысла
Приблизительно через полтора часа Настя и Егоров встретились на детской площадке перед домом, в котором когда-то жила Камилла Милюкова. Настя закончила обход одиноких бабушек, не всех, разумеется, а только тех, которых застала дома, Виктор же после разговора с одной из «негодяек» (вторая была на работе) успел отловить пару-тройку местных жителей, гуляющих с собаками. Двое Милюкову не вспомнили – животных завели уже после того, как Камилла переехала на проспект Ермака, а один, посмотрев на фотографию бывшей соседки, подтвердил, что да, видел такую с собачкой, яркая была, ее трудно не заметить. Лично с ним она не разговаривала, но вообще была общительная, постоянно с кем-то болтала.
Насте повезло больше. Две сильно пожилые соседки Милюковой уверенно заявили, что «хахаль у ней был», на красной машине приезжал и на ночь оставался. И даже описание его дали. Не бог весть какое, конечно, но примерный возраст и цвет волос описали одинаково. И еще красная машина. Можно попробовать…
– И сколько бабок ты опросила? – подозрительно прищурился Виктор.
– Шестерых. В остальных квартирах не открыли.
– Шестерых? За полтора часа? Что-то больно быстро. Может, халтуришь? Это ж по пятнадцать минут на бабку. Да сроду такого не было, чтобы одинокая бабуля через пятнадцать минут отпустила того, кто с ней разговаривает и вопросы задает. Если отпустила, значит, вообще говорить с тобой не хочет. И это, в свою очередь, означает, что ты не умеешь расположить ее к себе и заставить отвечать на вопросы. А это и есть самая натуральная халтура. Вот так-то, москвичка.
Настя готова была подписаться под каждым его словом. Она хорошо помнила первые годы работы в уголовном розыске, и как она мучилась, опрашивая пожилых свидетелей, и как они медленно вспоминали и медленно и путано излагали факты, и как уводили разговор в сторону, ударяясь в воспоминания, не имеющие никакого отношения к расследуемому делу. И как жалко ей было обрывать их и заставлять возвращаться к тому, что ей нужно было узнать, потому что они были совсем-совсем одинокие и цеплялись за любого собеседника… Это уже потом, намного позже, ей удалось найти кое-какие приемы, позволяющие быстро и не обижая свидетеля закончить разговор.
– А у меня хитрые фенечки есть, – засмеялась Настя. – Не веришь? Вот, возьми, послушай.
Она вынула из сумки диктофон, на который записывала все проведенные опросы.
– Я для тебя записывала, – ответила она на немой вопрос Егорова, застывший у него на лице. – Чтобы тебе было чем отчитаться. Там, конечно, мой голос, поэтому давать это послушать никому нельзя, но справку написать ты по этой записи сможешь без проблем. Возьми-возьми, сам убедись, что со всеми шестерыми бабушками я честно разговаривала. Без балды.
Егоров, чуть поколебавшись, взял диктофон и покачал головой.
– Ну ты даешь, москвичка… А я вот так и не научился. Много чего умею, а этого – нет. Как к старику или старушке в лапы попадаю, так меньше сорока минут никак не получается. Ладно, послушаю дома, может, и правда, чему-то полезному научусь. Ну что, поехали на Ермака, насчет хахаля на красной машине поспрашиваем? Или ты мне уже не помогаешь?
– Да помощи-то от меня… – Настя махнула рукой. – Только мешаю тебе, под ногами путаюсь. Но мне нужно дождаться ответа, задание выполнить, так что ты уж не обессудь, но мне придется с тобой болтаться.
– Ладно, не прибедняйся, от тебя какая-никакая польза есть, а вдвоем веселее. – Виктор озорно подмигнул. – Давай зайдем куда-нибудь, я пивка еще хлебну, ты тоже возьми чего пожрать, и рванем на Ермака.
– Это далеко?
– Прилично. Почти другой конец города. Да не бойся, я на машине. Ты там, в столицах-то, небось, привыкла на лимузинах разъезжать, а у меня лошадка попроще, победнее, но ничего, довезет с грехом пополам.
Настя увидела вывеску кафе и шагнула к двери, но Егоров дернул ее за руку.
– Не, не сюда, мы чего подешевле выберем.
Она упрямо остановилась.
– Вить, здесь еда нормальная?
– Вполне. Только цены не для моего кармана.
– Не обидишься, если я тебя угощу? Пожалуйста.
Он пожал плечами.
– Шикуешь, москвичка? Ну, давай, давай.
Кафе и в самом деле оказалось на удивление хорошим и ни в какое сравнение не шло с заведением, в котором они сегодня утром встретились. Меню скромное, но еда отменная и обслуживание быстрое и любезное.
– Вить, а когда можно начинать про горести спрашивать? – робко спросила Настя, дождавшись, когда у них примут заказ и принесут пиво для Егорова, сок для Насти и корзинку с хлебом и масло с травами.
Егоров неторопливо отпил из высокого пивного бокала, намазал хлеб толстым слоем масла, откусил и начал жевать.
– Начинай, – великодушно разрешил он.
– Труп ветеринара, работавшего на звероферме.
Егоров чуть не поперхнулся. Видно, ожидал вопроса о чем угодно, только не об этом.
– Е-мое, а это-то тебе зачем? С какого бодуна тебе упал тот ветеринар?
– Вообще-то ни с какого, если это убийство по бытовым мотивам. Но я вот подумала: а вдруг это как-то связано с убийствами экологов? Экологи же вроде как опасность зверофермы изучали. И они вполне могли войти в контакт с ветеринаром с этой фермы. Не знаю, как именно, но там могло что-то срастись, и получится, что все эти преступления из одного и того же инкубатора. Или вы его раскрыли и там все понятно?
Виктор задумчиво дожевал один кусок хлеба и принялся за второй, так же щедро сдобрив его маслом.
– Ни хрена его не раскрыли, в архиве уже лежит как приостановленное. Я тоже по этому делу работал, но так, краешком. В основном ребята с территории бегали, даже не наши, вербицкие, а с района, его же в лесу нашли, это уже не территория города. Но пахали они на совесть, это я тебе точно скажу. Очень старались. Все до единого контакты, личные отношения, служебные отношения, конфликты – все подняли, все просветили. И ничего не нашли. Была версия, что тут замешана Перовская звероферма, у ее руководства есть свой интерес, но в этом месте ребят быстро приткнули: у Перовской фермы крыша мощная, они там с сортностью шкурок что-то мухлюют, даже меховую фабрику к этому делу пристегнули, короче, левые деньги крутятся, и им в областном руководстве за хороший откат защиту и поддержку организовали. Так что с Перовской фермой связываться – себе дороже, если не хочешь областное руководство против себя настроить. По этой версии почти не работали. А вот экологи… Не знаю. Может, что-то в этом и есть. Только ведь ветеринара убили больше года назад, а шум с экологами поднялся только этой весной, про ветеринара и не вспомнил никто.
Он приступил к третьему куску хлеба, и было не похоже, что Егоров собирается продолжать рассказ. Настя честно выждала, пока он доест хлеб и запьет его пивом.
– Как его убили?
– Забили до смерти. Ни ножевых, ни огнестрела, ни отравления – ничего. Одни травмы, но тяжелые. Разрывы печени, селезенки, легких. Я такое видел на трупах, когда группа хулиганов резвилась. Так что на этом и порешили, когда дело приостанавливали: убийство совершено группой неустановленных лиц из хулиганских побуждений.
– Долго он в лесу пролежал, прежде чем его нашли?
– Да изрядно. Точно сейчас не скажу, много времени прошло, не то пять дней, не то семь. Что-то вокруг этого.
Завибрировал лежащий на столе телефон Егорова. Настя обрадовалась было, что это звонит человек, которого майор попросил ответить на вопросы Короткова. Но увы! Виктор посмотрел на дисплей и поморщился:
– Дежурка. Небось, опять фигня какая-нибудь.
Он ответил на вызов, и по мере того, как слушал, лицо его приобретало все более странное выражение.
– Вот и приехали, – произнес Виктор, кладя телефон на стол. – Ты, помнится, владельцем чемоданчика интересовалась? Имеешь шанс увидеть его своими глазами.
– Да ты что?!
– Ага, – кивнул он. – Объявился. Пришел в отдел полиции на вокзале. Дескать, в момент кражи уже бежал на проходящий поезд, который ждать не будет, ему надо было срочно уехать по каким-то супер-пупер-важным делам. Вот он свои важные дела переделал и вернулся писать заяву про кражу. Его в нашу дежурку переадресовали. Сейчас сидит там, ждет, когда ему чемодан вернут. Ему к следователю надо, чемодан же в протоколе зафиксирован как изъятый с места обнаружения трупа. А следователь, вернее, следачка, на выезде и сегодня уже не появится. Вот и просят приехать меня, чтобы хотя бы показать ему чемодан и убедиться, что это не какой-то другой чемодан. А то ведь на вокзале дня не проходит, чтоб не сперли чего-нибудь. Может, у него старье какое-нибудь потырили. Хотя по датам вроде сходится, по крайней мере, так дежурный говорит. Так что давай, Настасья, пожрем быстренько и попилим в родную контору.
– А на проспект Ермака? Не поедем?
– Посмотрим. Если с чемоданом быстро разберемся, то поедем, дело как раз к вечеру будет, народ с работы придет.
Машина у Егорова была действительно старенькая, «Форд ЛТД Кроун Виктория» невесть какой давности, но очень ухоженная, сразу видно, что хозяин относится к своей «боевой лошадке» бережно и заботливо.
