Дик & Феликс Фрэнсис - Ноздря в ноздрю
Я также узнал, что пони, участвующие в игре, вовсе и не пони. Лошади. По большей части аргентинской породы «криолло»[31], а также скаковые чистопородные лошади, которые не показали на дорожке должной резвости, чтобы ходить в победителях. В Америке чистопородных скаковых лошадей часто скрещивали с «четвертькровными», в результате получая быстрых, крепко стоящих на ногах животных, которые могли резко ускоряться и сбрасывать скорость. Но в холке они превышали пятнадцать ладоней[32], или пять футов, тогда как для истинного пони максимум этой величины составлял четырнадцать с половиной ладоней.
Несмотря на то что голову забила ненужная информация, ответов на интересующие меня вопросы я не получил. Зато выяснил, что в ближайшее воcкресенье пройдет финал турнира в «Гвардейском поло-клаб», неподалеку от Виндзора. И подумал, что, пожалуй, стоит там побывать. И не одному — с Каролиной.
* * *— Ты рехнулся? — осведомилась Каролина, когда я ей позвонил. — Нет у меня времени ни для какого чертова матча по поло. И разве тебе не прописан отдых? Ты только-только после сотрясения мозга, помнишь?
— У нас это займет меньше половины дня, — настаивал я. — И сотрясение сказывается только на памяти.
— Так ты серьезно?
— Абсолютно.
— Но я ничего не знаю о поло, — нашла она еще один аргумент.
— Что с того? Я тоже не знаю.
— Но зачем тогда ты хочешь поехать на этот матч?
— Ты же в курсе моей версии о связи отравления приглашенных на обед и взрыва. Я чувствую, все это имеет какое-то отношение к поло. Я знаю, звучит безумно, и, возможно, ищу не там, где следует, но я хочу побывать на матче в поло и задать там несколько вопросов.
— Почему ты так сразу и не сказал? Конечно, я поеду. Мне надеть охотничий шлем[33] и взять с собой увеличительное стекло?
— Я слышу скепсис? — Я рассмеялся. — По правде говоря, я тоже очень сомневаюсь, что от нашего вояжа будет какая-то польза, но больше мне начинать негде.
— Так что мне надеть? — спросила Каролина.
— Твидовый костюм и зеленые резиновые сапожки.
— У меня нет твидового костюма.
— Хорошо, — кивнул я. — Что-нибудь изящное и теплое, прогноз погоды на воскресенье оставляет желать лучшего.
— Мне потребуется шляпа?
— Не знаю, — честно признался я.
— От тебя никакого чертова прока! — воскликнула Каролина. — Я думала, в мире лошадей ты как рыба в воде.
— В скаковом — да, но не в поло.
— Какая разница. Лошади и там, и там.
Ей предстояло еще многому научиться.
* * *Большую часть субботы я кружил по коттеджу и изучал стрелки часов, которые медленно ползли по циферблату. Очень мне хотелось их поторопить, чтобы приблизить момент, когда я смогу уехать в Фулем, к моей Каролине.
Но день не пропал зря. Утром я позвонил Маргарет Джейкобс в седельную мастерскую. Поначалу особого дружелюбия в ее голосе я не услышал.
— Что тебе нужно? — очень уж резко спросила она.
— Что-то случилось, Маргарет? — в недоумении спросил я.
— Ты отравил меня и Патрика на том обеде. Нам было так плохо. Я думала, что мы умрем.
— Сожалею. Если тебе будет от этого легче, скажу, что меня в ту ночь тоже выворачивало наизнанку. И я никогда никого сознательно не травил.
— Да, пожалуй. — Она чуть оттаяла. — Но в газете написали, что твой ресторан закрыт на обеззараживание. Раз они это сделали, значит, там что-то было не так. А мы только за неделю до этого обедали в «Торбе».
— С рестораном все в порядке, — заверил я ее. — Управление контроля пищевой продукции провело у нас инспекцию и не обнаружило никаких недостатков. Их и не было.
— Наверняка были. Иначе почему мы едва не расстались с жизнью?
Я решил не говорить ей о фасоли и о моей уверенности в том, что кто-то сознательно отравил приготовленный мною обед. Вместо этого сменил тему:
— Маргарет, я знаю, что тебя и Патрика пригласили на ленч, устроенный «Делафилд индастрис» в день скачки «2000 гиней». Отравление и стало причиной, по которой вы туда не пошли?
— Да, — твердо ответила она. — Я так ждала этого дня, но мы не спали всю ночь.
— Полагаю, это и хорошо, что вы не пошли.
— Почему? — спросила она.
— Разве ты не знаешь? — удивился я. — Бомба взорвалась в той самой ложе, где устроили ленч. Погибли сотрудники «Делафилд» и их гости.
На другом конце провода молчали и молчали.
— Маргарет, — позвал я. — Ты еще здесь?
— Я понятия не имела, что взорвали ту самую ложу. — Голос дрожал. — Господи! Мы могли погибнуть.
— Но вы не погибли. — Я попытался подбодрить ее.
— Я так злилась из-за того, что мы не пошли. Собственно, и утром, когда нам чуть-чуть полегчало, я все равно хотела пойти. Именно Патрик настоял на том, чтобы мы остались дома, и мы с ним крепко поссорились. — Она помолчала. — Эти бедные люди...
— Да, — согласился я. — Я там был. Готовил ленч.
— Правда? — В голосе послышалось удивление. — Если б знала, не очень-то и стремилась бы на тот ленч.
— Спасибо, — вырвалось у меня.
— Извини, — ответила она, но не более того.
— Маргарет, ресторан «Торба» абсолютно безопасен для здоровья. Можешь мне поверить.
— М-м-м... — Доверия не чувствовалось.
— Приходи на обед как моя гостья и приводи Патрика.
— Возможно, мы и придем, — ответила она. «А возможно, и нет», — подумал я. Продукция мастерской Патрика и Маргарет шла во все конюшни города, и я не хотел, чтобы они с подозрением отзывались о моем ресторане и приготовленной мною еде. Так просто обрести дурную репутацию, заслуженно или нет, и так трудно потом от нее избавиться.
— Подумайте об этом. Можете привести и пару друзей, если возникнет такое желание.
— Когда? — спросила она. Все-таки я ее зацепил.
— В любой день. Как насчет следующего уикэнда?
— В субботу?
— Нет проблем. Накрываю столик на четверых. В восемь часов?
— Договорились. — Наконец-то из голоса исчезло сомнение. — Спасибо.
Я перетянул Маргарет на свою сторону, но в поиске ответов на интересующие меня вопросы не продвинулся ни на шаг.
* * *Жизнь без автомобиля становилась все более утомительной. Изобретение двигателя внутреннего сгорания — величайший вклад в личную свободу человека, но мы привыкли воспринимать эту свободу как само собой разумеющееся. Но теперь поставщик этой самой свободы грудой металла лежал около гаража-мастерской фирмы, эвакуирующей с дорог разбитые автомобили, а мне так недоставало возможности быстро и без проблем добраться в нужное место.
Я позвонил диспетчеру «Нью-Такс», этот номер я уже выучил наизусть, и заказал такси, чтобы попасть в Кембридж к пятичасовому поезду в Лондон. Бросил в дорожную сумку необходимые вещи, после этого мне уже ничего не оставалось, как нетерпеливо ждать прибытия такси. Очень уж я напоминал школьника, собравшегося сбежать с уроков.
В последний момент я добавил в сумку паспорт, на всякий случай. Я говорил себе, что веду себя глупо, но что с того? Разве Шекспир не сказал в комедии «Как вам это понравится?», что влюбленность невозможна без глупостей. Я влюбился? Да, скорее всего.
* * *Кингс-Кросс заполняли разочарованные футбольные болельщики, которые после поражения любимой команды в финале кубка дожидались, когда поезд увезет их обратно на север. Они пребывали в мрачном и несколько агрессивном настроении. Я же, как ни старался, не мог сдержать широкой улыбки: меня ждали две ночи с Каролиной. Вот на меня и обратила внимание группа из полудюжины молодых людей в красных футболках, которые уже успели крепко набраться.
— Чего лыбишься? — пожелал узнать один из них, надвинулся на меня, и его лицо оказалось в каких-то дюймах от моего, дыхнул перегаром.
— Ничего, — миролюбиво ответил я.
— Вот и перестань лыбиться. — Язык у него уже сплетался.
Я буквально чувствовал, как медленно ворочаются его залитые алкоголем мозги. В этой группе он, похоже, был вожаком, и я видел, как остальные пристально следили за каждым его движением. Он перебирал возможные варианты действий. И самый простой, отойти и оставить меня в покое, означал потерю лица в глазах тех, кто избрал его вожаком. Все это могло показаться забавным, если бы не пугало. Глаза парня широко раскрылись, и я понял, к какому он пришел выводу: спасти репутацию могло только насилие.
Но выпитое спиртное настолько замедлило его движения, что я вовремя заметил приближающийся кулак и успел увернуться от него. На лице вожака отразилось удивление, когда он увидел, что его кулак разминулся с моим носом на дюйм, а то и на два, не причинив ему никакого вреда. Зато момент движения, набранный рукой, оказался таким сильным, что вожак потерял равновесие и рухнул на платформу. Я понял, что мне тут делать больше нечего. Повернулся и побежал.
