Юлия Алейникова - Лиссабон слезам не верит
Его узкое личико с мелкими чертами потемнело и осунулось с их последней встречи. Он был небрит, чумаз и оборван. Бедняжка уже начал приходить в себя, его длинные густые ресницы подрагивали, маленький ротик скривился, он тихо постанывал, собираясь вернуться в ужасную действительность, где бьют по голове, пугают и обливают водой. Юля уже представила с умилением, как он разрыдается, придя окончательно в себя.
– Это что, пропавший садовник? – вернул Юлю к действительности резкий грубоватый голос Василия.
– Ну, да.
– Переметнулся, значит, к противнику, поганец! – зло прокомментировал Василий. – Ну, ты, руки за спину и без шуток! – обратился он к скрючившемуся на полу инспектору, все еще прикрывавшему голову.
– Не бейте! Я сдаюсь! – стонал пленный. – Мадам, это я, Жуан! Мы кушать хотели.
Юля потрясла головой. Ситуация смахивала на дежавю.
– Опять кушать? – уточнила она, пытаясь убедиться, что снова не уснула.
Жуан робко приподнял заросшее темной щетиной лицо, все еще не решаясь убрать с головы руки. Нелепая белая шапочка, завязанная веревочками под подбородком, выглядела грязной и неопрятной.
– Мы остались без денег, без крова, без документов. Мы бродяжничали, мы питались объедками. – Голос Жуана звучал с надрывом. По его большому доброму лицу катились крупные горошины слез. В воздухе запахло горечью.
– Постой, постой! Что ты мне голову морочишь? – никак не могла прийти в себя Юля. – Ты же умер! Василий! Это покойник! – бросаясь мужу за спину, взвизгнула перепуганная мадам Ползунова. Не то чтобы Юля была излишне подвержена суевериям. Но покойников она ужасно боялась, хотя и верила в загробную жизнь, и теоретически даже понимала, что бесплотный дух большого вреда не причинит.
– Нет. Нет. Нет, – заторопился успокоить ее Жуан. – Мне только голову пробили. Вот. – И горемыка показал на прикрытую шапочкой макушку.
– Это что, повязка? – сообразила наконец Юля.
– Гм. Я ее уже три дня не менял. – И он осторожно дотронулся до головы.
Юля осмелела и выглянула из-за Василия.
– А где вы были? Почему исчезли? Василий, опусти дубинку. Жуан, вставай уже, – понемногу начала приходить в себя Юля.
Жуан очень осторожно, медленно сел и испуганно взглянул на грозного Ползунова. Тот в черном мотоциклетном шлеме и с битой в руках смотрелся очень внушительно.
– Не бойся, – успокоила его Юля. – Это мой муж. Василий Никанорович. Дон Ползунов, – поправилась она, сообразив, что именование «Василий Никанорович» для Жуана в его посттравматическом состоянии будет слишком сложным.
– Доброй ночи, – вежливо наклонил голову Жуан.
– И тебе привет, – буркнул все еще настороженный Василий. – Рассказывай.
Глава 24
В бегах и ужасе
– Можно я сперва Кака осмотрю? – жалобно проговорил восставший из мертвых Жуан, с волнением глядя на своего мелкого, изнеженного, трусоватого приятеля. Трогательная любовь Жуана к этому мелкому капризному сморчку всегда удивляла Юлю, поскольку ориентация обоих садовников сомнений не вызывала. Они были гетеросексуалами. Может, что-то отеческое?
С молчаливого одобрения Василия Жуан подполз к другу и, нежно обняв его за плечи, заворковал ему что-то на ухо. Юле невольно вспомнился нелюбимый ею с детства мультик «Аленький цветочек», столько в нем было сиропного сюсюканья, что ее по-детски чувствительная натура никак не могла поверить в искренность происходящего. «Встань, поднимись, любезный друг», – так и слышалось ей в португальском сюсюканье Жуана. Но любезный друг, однако, открыл несчастные, удивленные глаза и, оглядевшись по сторонам, вцепился в Жуана, как в единственную надежную опору в этом жестоком, страшном мире.
– Очухались? – поинтересовался Василий, совершенно не тронутый этой сценой. – Теперь садитесь и говорите, где были, почему сбежали? Да поживее, у меня терпение не бесконечное.
Вот что значит, в доме появился хозяин. Юля с Аськой наверняка долго бы еще нянчились с этой парочкой, пока добились бы ответов. А так садовники собрались, утерли носы и, сев рядом на диване с прямыми спинами, преданными глазами уставились на Ползунова.
– Давай ты, – скомандовал Василий, тыча битой в Жуана.
– Мы ничего плохого не делали, – неторопливо, как всегда, начал свое повествование Жуан. – Копали себе понемножку.
– Клад, – вставил ему в унисон Василий.
– Какой еще клад? – дернулись как по команде оба садовника.
– Какой, мы потом разберемся, – строго ответил Василий. – Дальше давай.
Жуан продолжил, но теперь как-то робко, неуверенно.
– Копаем, значит, а тут в кустах что-то зашуршало. Я хотел посмотреть, сунулся и получил по голове.
– А как же ты на дорожке очутился, если по голове в кустах получил? – подозрительно уточнила Юля.
– Меня Кака вытащил. – Жуан с нежностью взглянул на друга. – Тот, кто меня ударил, сразу же убежал. И Кака меня на дорожку выволок. Но тут вы появились, и он спрятался. Потому что испугался.
– Ну, это как раз понятно, – кивнула Юля.
– А потом, когда вы за полицией побежали, Кака мне помог в себя прийти, и мы вместе убежали.
– Что за чепуха? Зачем? – Юля смотрела на балбесов садовников во все глаза, пытаясь понять логику их поступков.
– Я уже говорил, мы испугались.
– Кого? Полицию? – скептически глядя на Жуана, спросила Юля.
– Нет, – покачал он головой. – Того, кто нам по голове дал.
Это было логичнее, но все же не совсем.
– Почему вы его так испугались, что сбежали без денег и документов, вместо того чтобы дождаться полицию, дать показания, а потом уволиться, собрать вещи и спокойно уехать.
Судя по лицам обоих мыслителей, такая простая идея в голову им не пришла.
– Но даже если вы убежали, почему домой к себе не поехали? Ведь есть же у вас дом?
– Есть.
– Ну, и…
– Мы боялись.
– Я сейчас тебе по лбу дам, если ты еще раз это повторишь, – угрюмо глядя на Жуана, пригрозил Василий.
Тот всем своим видом изобразил раскаяние и чуть ускорил темп повествования.
– Мы поехали. Но дойти до дома не успели. Знакомого встретили. Тот сказал, что нами полиция интересовалась. И мы подумали, раз полиция нас так быстро нашла, то и другие найдут.
– Другие?
– Ну, тот, кто дал мне по голове, – торопливо пояснил Жуан, потом понизил голос и тоном заговорщика продолжил: – Мы думаем, он и старичка соседа грохнул! И мы решили на время спрятаться. На остатки денег купили бинт и антисептик, и Кака помог мне обработать рану.
– А до этого ты что, с пробитой головой по улице ходил? – ужаснулась Юля.
– Я ее платочком прикрыл и ходил, – согласно кивнул Жуан.
В Юле природное сострадание взяло верх над сыщицким инстинктом, и она отправилась в кухню за аптечкой. Бог знает, что там у него на голове, в любом случае бедному парню нужна срочная медицинская помощь.
Жуан тем временем продолжал:
– Мы скрывались в лесу, там, ниже по склону. Вечерами мы смотрели на дом, как приветливо он сияет огнями, и мечтали вернуться. – Глаза Жуана заволокло романтической дымкой.
– Поэзию любишь? – уточнил Василий.
– Да. И кружево плести. Меня бабушка научила.
Василий, поджав губы, молча смотрел на милое создание под два метра ростом, остановившегося в умственном развитии на уровне шестилетнего ребенка, с преданными глазами старого бассета, нежным сердцем, поэтической натурой и нестандартным хобби. И безмерно радовался за себя. Не дай бог такое счастье.
В комнату вернулась Юля и, срезав с головы Жуана повязку, частично вместе с шевелюрой, взглянула на место пробоины. К счастью, при беглом осмотре выяснилось, что повреждены только мягкие ткани. Если трещина в черепе и была, без рентгена это выяснить было невозможно.
Пока Юля обрабатывала место ранения, Василий велел Кака продолжать начатый товарищем рассказ.
– Днем мы скрывались в лесу, а ночью пешком шли в город и, прячась по темным переулкам, как бродячие псы рыскали в мусорных баках на задворках харчевен и ресторанов. Там горел свет, звучала музыка, там царили веселье и радость! – На этой фразе у Кака сорвался голос, он сглотнул невыплаканные слезы и продолжил: – А мы, два заблудших парии, скитались без любви и крова, гонимые, гибнущие.
– Еще один романтик, – сухо отметил Василий. – Сопли из рассказа убрать, иначе еды не получите. Не на паперти.
Кака покладисто кивнул.
– Мы держались сколько смогли. Мы не мылись, толком не спали, не ели и, наконец, решили, что, если тихонько проберемся на виллу, ничего страшного не случится.
– Почему не пошли к себе, а полезли сразу в хозяйский дом? – строго спросил Василий.
– Мы пошли. Но дверь оказалась закрытой. Мы побоялись, а вдруг полиция все опечатала, а мы залезем, и нас снова искать начнут.
– Чушь какая-то, – не одобрил Василий, и Кака надулся. – Теперь о кладе и о том, кто тебе по голове дал. Вы его видели?
– Только издали.
