Самид Агаев - Ночь Волка
— Может, познакомимся, соседи почти что.
— Может.
— Меня Петр зовут, а тебя?
— Оля. Вот здесь остановите, пожалуйста.
— Я же говорил, что мы соседи, вон мой дом, а где твой?
— В глубине двора.
— Я подвезу к подъезду, показывай.
— Налево, прямо и еще налево.
Следуя указаниям, подъехал к дому.
— Сколько я вам должна? — спросила девушка.
— У тебя же денег нет, — усмехнулся Урусов.
— Но вы же все равно откажетесь, — невозмутимо сказала Ольга.
— Это, верно, смотри какая догадливая.
— Вы тоже не промах, как вы догадались, что у меня денег нет?
— По дырявым джинсам.
— Ха, это мода такая, к деньгам отношения не имеет.
— С такой модой можно коленки отморозить.
— Спасибо, что подвезли, — добавила, — я бы пригласила вас на чашку кофе…
— Так в чем же дело?
— Увы, кофе нет.
— У меня есть.
— А вы тоже за словом в карман не лезете.
Урусов засмеялся, достал с заднего сидения полиэтиленовый пакет, вытащил из него банку «Чибо» и показал девушке.
— Ну что ж, пойдемте.
Урусов запер машину, прихватил пакет и последовал за девушкой. Поднялись на этаж. Урусов невольно ожидал розыгрыша, сейчас, у самой двери, расхохочется в лицо, назовет старым козлом, но она открыла дверь и Урусов оказался в ее квартире. Стандартная однокомнатная берлога — шкафчик энд диванчик, пара кресел, на кухне — стол со стульями.
Она вскипятила воду, поставила на стол две чашки, сахарницу. Глядя, как она двигается, Урусов едва сдерживал улыбку удовольствия. Романтическое приключение, после бизнеса — для него это было на втором месте. Девица была хороша, ну не красавица, конечно, но смазливая, высокая, ноги до ушей, или от ушей, как правильно?
— Вам сколько ложек?
— Одну. Спасибо.
— Вам спасибо. Можно я две положу.
— Пожалуйста, мне не жалко, только смотрите, крепкий будет, не заснете, впрок не пойдет.
— Во-первых, я спать не собираюсь пока, а во-вторых, — задарма все впрок идет.
— Ну, смотри, — улыбнулся Урусов, — дело, как говорится хозяйское.
Раздался тонкий писк. Оля удивленно оглянулась.
— Это часы у меня пикают, — пояснил Урусов.
— И сколько они пропикали.
— Час.
— А вас никто дома не ждет?
— Жена.
— И дети есть?
— Есть.
— А вы здесь.
Все нормально, моя жена лишних вопросов мне не задает, я ее с самого начала так воспитал. И мало того, она знает всегда, если я с кем-то встречаюсь, и нормально к этому относится. Бывает даже, я их знакомлю.
— Какой ужас, — сказала девушка, — вы может быть мусульманин, у них же там гаремы.
— Нет, не мусульманин, русак, но отношусь к гаремам положительно
— Сколько же лет вашей жене, что она терпит такое.
— Двадцать три.
— Ничего себе, я бы ни за что не стала.
— А тебе сколько?
— Девятнадцать, а вам?
— Тридцать восемь.
— Классный возраст.
— Ты думаешь?
— А то?! Для мужчин это то, что надо; я, например, своих ровесников даже за пацанов не держу, так дети.
Урусов довольно улыбнулся и предложил перейти на ты:
— А то неудобно, я на ты, а ты на вы, тем более что мой возраст тебя не ломает.
— Легко, — ответила Оля.
— А чем ты вообще занимаешься, учишься?
— ПТУ закончила. Сейчас без дела болтаюсь.
— На кого училась?
— Швея — мотористка, но это так, чтобы мать отвалила, а вообще я хочу моделью стать.
— Моделью чего?
— Да не чего, а просто моделью, темнота, манекенщицей. У меня все данные есть: 80 на 60 на 90, грудь маловата, но ничего, подрастет.
А мне наоборот маленькая грудь нравится, — плотоядно сказал Урусов, и добавил, — а где родители?
— Она у друга живет своего, а отца у меня нет, поэтому я здесь одна живу, она ко мне приходит, еду готовить.
— Вот как, — с интересом сказал Урусов. Обстановка становилась все романтичней.
— А вы чем занимаетесь?
— Я цеховик, — с гордостью сказал Урусов.
— В смысле — начальник цеха?
— В смысле — деловой человек, или как сейчас говорят бизнесмен; но не люблю я иностранные слова, короче, деньги делаю, но они для меня не самоцель, просто я процесс люблю.
— Как поручик Ржевский? — спросила Оля.
— Что поручик Ржевский?
— Его спросили, мол, поручик, вы любите детей, а он говорит — детей нет, но сам процесс…
Оля засмеялась, но, увидев, как нахмурился гость, оборвала смех, — извините, глупый анекдот.
— Ладно, — добродушно сказал Урусов, — со мной тоже бывает, ляпнешь чего, невпопад, а потом неловко. Но я на самом деле не из-за денег, видела, на чем я езжу, на «Волге», а могу на «Мерседесе» рассекать.
— "Волга" тоже престижная машина.
— Когда она была престижной?! Уже все, каменный век, а моя вообще, я ее списанную купил, на автокомбинате, восстановил. Я же на себя денег не трачу никогда, жалко, а в дело бухаю миллионы.
— Судя по вас, этого не скажешь.
— Слушай, мы же договорились — на ты. Что ты имеешь ввиду?
— Пальто-то у тебя нехилое, — заметила Оля, — кожаное.
— Ну, если только пальто, да и то, мне его, как взятку дали.
— А, что мы берем взятки?
— Ну, в смысле долг вернули, пальтом, пришлось взять. Натурой как говориться.
— Понятно.
— Ты спать то не хочешь? — спросил Урусов.
— В каком смысле? — поинтересовалась Оля.
Урусов быстро смекнул, что к чему и быстро сказал:
— В любом.
— Нет, ни в каком не хочу, — игриво ответила Оля.
— "Вот дура, — подумал Урусов, — сама же намекнула". Вслух же сказал:
— Никаких вопросов, я еще никого насильно в кровать не затаскивал.
Ольга фыркнула, стремительно поднялась и в два шага оказалась у окна, видимо, для того, чтобы Урусов еще раз оглядел ее фигуру. Он делал именно это. Это был редкий пример того, как люди, совместными усилиями двигаются к общей цели. Фигура у нее действительно была хорошая, да и возраст подходящий. А уж то, что жила одна и в двух шагах от ее дома, вообще казалось подарком. Ольга вернулась от окна.
— Еще кофе? — спросила.
— Нет, хватит, на ночь много жидкости пить вредно.
— А может ты хочешь выпить? У меня есть немного водки.
— Нет, спасибо.
— В первый раз вижу мужика, который отказывается от водки.
— А я не пью, даже по праздникам, бывает, глоток шампанского сделаю, как сегодня, например, а так нет.
— А сегодня, по какому поводу?
— Сделку обмывали.
— А чем ты занимаешься?
— Всем: торговлей, производством, обналичиванием денег.
— А это, что значит?
— Мне перечисляют на счет в банк, а я отдаю им налом.
— А смысл, какой?
— Ну, я же это делаю не бесплатно, 3–4% мои.
— Всего то?
— Ну, копейка, как говорится — рубль собирает, а потом, я же не десять рублей обналичиваю, а, к примеру, миллионов десять, а с десяти миллионов остается триста тысяч рублей. Понятно?
— Понятно.
После долгой паузы, во время которой мужчина принимал решение, Урусов, наконец, произнес то, что хотела услышать Ольга. Он сказал:
— Хочешь, я тебя на работу возьму?
— Кем? — лукаво спросила Оля.
— Секретарем-референтом, помощником.
— Что я буду делать? Какие условия, какая зарплата?
Урусов засмеялся.
— Останешься, довольна, единственное условие ненормированный рабочий день, начинаешь день со мной и заканчиваешь, ну, и, естественно язык за зубами.
— Ну, в принципе я согласна, — сказала Оля.
— Отлично, детали обсудим завтра.
Урусов поднялся, надел пальто.
— Я завтра за тобой заеду, в девять. Поедем в офис. Договорились?
Оля вытянулась во фрунт и отдала честь (в смысле приложила ладонь к виску).
— Слушаюсь, господин директор.
Урусов усмехнулся и ушел.
Вернувшись, домой, он вымыл руки, съел ужин, оставленный женой на столе под салфеткой — холодные котлеты с гарниром из тушеной капусты, почистил зубы, разделся, лег в постель, овладел сонной женой и заснул.
Было три часа ночи.
В девять утра он жал кнопку звонка своей новой знакомой. Дверь долго не открывали, затем за ней послышалось какое-то движение, щелкнул английский замок, и он увидел заспанное лицо девушки.
— В чем дело, вам чего?
— Ты, что, подруга, — возмущенно сказал Урусов, — еще не готова?
— Ой, я забыла, о Боже, сейчас я оденусь.
На ней была просвечивающаяся ночная сорочка, под которой угадывалось голое тело.
— Заходите, я быстро.
Урусов вошел в комнату вслед за ней. Оля вернулась к раскинутому диванчику, к смятым простыням, села, сказав: "Сейчас я только соображу, что одеть". После этого она рухнула набок, точно головой в подушку, подобрала ноги и потянула на себя одеяло. Оценив ситуацию, Урусов подошел к телефонному аппарату, набрал номер и, дождавшись ответа, сказал: " Мераб, начинай разгрузку вагона, я немного задержусь, деньги у меня, не волнуйся". После этого он снял пальто и подсел к спящей. Она лежала на правом боку, немного вывернув наружу локоть. Сквозь разверстую подмышку была видна голая грудь. Урусов повел туда ладонь. Оля, поежилась, жалобно произнесла: "руки холодные".
