Самид Агаев - Ночь Волка
Обзор книги Самид Агаев - Ночь Волка
Самид Агаев
Ночь Волка
Это ряд наблюдений. В углу — тепло.
Взгляд оставляет на вещи след.
Вода представляет собой стекло.
Человек страшней, чем его скелет.
И. Бродский.Был весел день. Хосров в час утренней молитвы
Поехал по местам, пригодным для ловитвы
Всем любовался он, стрелял зверей и вот
Селенье вдалеке веселое встает.
Низами.Марат проснулся от головной боли. Перелез через девушку, завис на краю, нащупывая носком далекий пол, ступил и осторожно пошел, стараясь попадать в такт огненным толчкам в голове. У низенького окна стоял охотничий рюкзак, в кармашке которого лежали таблетки. Ему не хватило двух шагов. Волна слабости затопила его и распластала на полу, но, теряя сознание, он успел отметить благодатную прохладу крашеных досок. Беспамятство длилось несколько секунд. Марат, осознал себя, испугался обмороку и ватной рукой стал нащупывать рюкзак. К счастью таблетки нашлись быстро. Здесь же, на подоконнике стояла бутылка «Боржоми». Марат разжевал сразу две таблетки, запил с минеральной водой, оттер испарину с лица и остался сидеть на полу, переводя дух.
Было темно, циферблат часов не разобрать, и нельзя понять долго ли до рассвета. Сонную тишину в доме нарушало лишь сопение, посвист и прочие носовые звуки спящих. Его страдания никто не мог разделить. Марат разозлился и сказал вполголоса:
— Вот так помрешь, и ни одна сволочь не узнает.
С кровати донесся жалобный голос Вероники:
— Узнает, Маратик, узнает. Я же не сплю. Дать тебе таблетку?
Марат злобно ответил:
— Спасибо, уже не надо.
За печкой, где спала еще одна пара, царило безмолвие.
— Иди ложись, — позвала девушка.
Марат молчал.
Девушка продолжала уговаривать и он, наконец, сдался. Пошел, лег рядом. Вероника нашла его руки и спрятала у себя под грудью. Марат заснул, уткнувшись в ее затылок.
Утро началось с гитарных аккордов. Вероника еще спала. Стараясь не будить ее, Марат выполз из закутка завешенного тканью, сел на продавленный диванчик и стал одеваться, ежась от прохладной одежды. Натянув пятнистые спецназовские штаны, поднялся и выглянул в прихожую.
Шилов в трусах и майке сидел на табурете лицом к дверному проему. Рядом, на столе, стояла початая бутылка водки, лафитник и тарелка с соленьями. Перебирая струны, Шилов пел:
— А ты вернулась с моря, я вчера видел
Словно прошлой жизни, посмотрел видик
Видик про разлуку, про твое лето
Лето это маленькая жизнь.
Заметив Марата, Шилов оборвал песню и красноречивым жестом указал на водку. Но Марат покачал головой. Шилов развел руками, едва не уронив гитару. Затем налил себе, звякнув горлышком о рюмку, и опрокинул в рот. Потянул носом, взял пальцами квашеную капусту и захрумкал ею.
Почувствовав неладное, в проеме появилась Галя. Поздоровалась с Маратом и возмущенно произнесла:
— Шилов, хватит, хватит, я тебе говорю.
Шилов сделал невинное лицо, и сказал:
— Я не пью, я капусту ем.
— Не ври, ты не ешь, ты закусываешь.
— Скажи, пожалуйста, — удивился Шилов, — какие тонкости, да ты Галя филолог. Нет, ты видел, Марат?
— Видел, — буркнул Марат.
Голова продолжала болеть. Он налил себе кипяченой воды из чайника, разжевал еще одну таблетку и, морщась, запил ее.
— Что голова болит? — участливо спросила Галя.
Марат страдальчески посмотрел на нее и сказал:
— Я же просил не закрывать так рано заслонку.
— Так я же проверила, синего пламени уже не было, только после этого закрыла, — стала оправдываться Галя.
— Дык, — передразнил Шилов, плеснул водки в лафитник и быстро выпил.
— Ты смотри, что делает паразит, — гневно воскликнула Галя, — с утра нализался, и знаешь почему?
— Почему? — нехотя спросил Марат.
— Чтобы забор не делать. Два дня за ним хожу, а он не просыхает. Думала, хоть в день отъезда сделает, куда там, — Галя в сердцах махнула рукой и скрылась на кухне.
Марат направился в сени.
— Смотри там поосторожнее, не отморозь чего-нибудь, — сказал ему в след Шилов.
— Что холодно? — спросил Марат.
— На лету замерзает.
Марат присвистнул, и вышел из комнаты.
Деревня Зябликово находится в глухом лесу на Смоленщине, таком глухом, что осенью и весной проехать туда можно только на тракторе, и состоит из полутора десятков заброшенных и почерневших от времени домов. Зимой здесь никто не живет, летом наезжают любители ягод и грибов, которыми изобилуют здешние места, также летом здесь открывается дачный сезон. Родственники тех, кто когда-то поставил эти избы, приезжают сюда с детьми и живут здесь все лето. Но это только летом. Все остальное время года, по деревне свободно бегают дикие звери. А ведь когда-то, по словам Гали, уроженки этих мест, здесь были две школы и почта. Сама деревня находится у небольшого пруда на лесной проплешине, в шестнадцати километрах от асфальтовых дорог и ближайшего населенного пункта. Наши герои приехали сюда на охоту. По дороге подстрелили, попавшего в свет фар зайца, этим их охотничьи трофеи и ограничились. Два дня ходили по заснеженному лесу, проваливаясь по пояс и паля из четырех стволов в белый свет, как в копеечку.
Возвращались взмокшие и усталые, ели заячье рагу, пили водку, и отдыхали.
Иначе говоря, вкушали все прелести национальной охоты.
Прежде, чем вернуться в дом, Марат бросил взгляд на машину; Стекла белой «Нивы» изнутри заиндевели от мороза, и Марат подумал, что надо было вечером завести машину и прогреть двигатель. Он хотел подойти к ней, но потом передумал и вошел в дом.
Вместе с Маратом в комнату ворвалось облако морозного воздуха. В тепле Марат почувствовал, что у него щиплет подбородок и мочки ушей. Побагровевший от выпитой водки нос, на мороз не реагировал.
— Холодно, однако, — сказал Марат, потирая подбородок.
— Может чаю налить? — отозвалась из кухни Галя.
— Чай не водка, — подал голос Шилов, — много не выпьешь.
— Тебя никто не спрашивает, — огрызнулась Галя.
— Какой чай? — не унимался Шилов, — завтракать пора.
Марат заглянул на кухню. Галя, держа ухват, волокла из печи огромную чугунную сковороду.
— Картошки нажарила вам на завтрак, — пояснила Галя. Марат, ты умыться, наверное, хочешь, проходи.
Марат прошел за печь к рукомойнику, позвякал алюминиевым соском, поплескал себе в лицо водой.
— Вероника спит? — спросила Галя.
— Спит, — ответил Марат. Вытер лицо полотенцем и пошел в комнату собирать рюкзак.
На завтрак Галя подала жаренную с луком картошку и остатки заячьего рагу. Шилов принес и поставил на стол бутылку "Кубанской".
— Шилов, — возмущенно сказала Галя, но этим ограничилась. Шилов быстро открутил пробку, налил себе и вопросительно посмотрел на Марата. Тот покачал головой:
— Издеваешься, мне же ехать?
Шилов тяжело вздохнул, развел руками и красиво выпил: метко подцепил скользкий гриб, затем вонзил вилку в кусок жаркого и воскликнул:
— Марат, вот Вы, как хотите, но этот заяц напоминает мне курицу, которую подарили Насреддину.
— Шилов, — улыбаясь, сказал Марат, — я никак не могу отметить ту грань, после которой ты переходишь на вы; кажется, это происходит после второго стакана.
— Обижаете, начальник, после третьего.
— Ага, Шилов, вот я и вывела тебя на чистую воду. Значит ты, с утра уже три стакана выпил.
— Молчи, женщина, — грозно сказал Шилов.
— Значит, приходит к Насреддину, человек и говорит: "Уважаемый Ходжа! Давно наслышан о твоем уме. Я из деревни Сучье Вымя, прими от меня в дар, в знак признательности эту курицу, и протягивает курицу…
— А Вероника спит? — перебивая Шилова, вновь спросила Галя.
— Спит, — ответил Марат, — она, если ее не будить может спать вечность. Просто Пушкин какой-то, я имею в виду спящую красавицу.
— Так надо же разбудить, пусть позавтракает, мы же поедем после завтрака.
— Не надо ее будить, пусть голодной едет, а может, оставим ее здесь, как медведя в берлоге. Дом будет охранять, а весной на вальдшнепа приедем и заберем ее.
Занавеска тут же отдернулась, словно стоящая за ней ожидала этих слов и в проеме показалась одетая и причесанная Вероника.
— Доброе утро, господа.
Автор в музыке профан, из терминов знает только слово тембр; так вот этот самый тембр ее голоса был столь прекрасен, что красоту его (голоса) не могла испортить даже легкая утренняя хрипотца.
Марат кивнул. Галя сердечно ответила на приветствие. Шилов же подскочил к девушке, поцеловал ей руку и стал говорить ей длинный и запутанный комплимент, который начал словами: "Сударыня, вы прекрасны: всякий раз, когда вы выходите из спальни, у меня останавливается дыхание от восторга, потому что ваша красота-… Шилов запнулся, сбился, стал бубнить, что-то про женщин вообще и закончил свое приветствие фразой, напоминающей выражение известного философа, — … Две вещи, сударыня, вот уже второй день, наполняют меня восторгом — утренние сто грамм и ваше появление из спальни".
