Самид Агаев - Ночь Волка
Вероника внимательно все выслушала, улыбнулась и отправилась умываться. Шилов сел за стол, налил себе водки, тяжело вздохнул, и спросил у Марата:
— Слушай, почему тебя так любят молодые девушки? — И не дожидаясь ответа, продолжил — …его любили женщины, — врачи, домохозяйки и даже одна женщина зубной техник.
Вместо Марата ответила Галя. Она сказала:
— Его любят за то, что он никогда не врет, в отличие от тебя; если обещает жениться, то женится, часто даже в ущерб своему имуществу, я бы даже сказала, слишком часто, а что касается тебя Шилов, ты кажется, сегодня дофилософствуешься, с утра пораньше.
— Ты сушеная змея, — ответил Шилов.
— Это я уже слышала.
— Возможно, но я еще не говорил, что у тебя сегодня повышенная гадючесть.
Галя безнадежно махнула рукой и, отвернувшись к окну, стала пить чай. Вернулась Вероника с покрасневшим носом села к столу и пожаловалась:
Вода просто ледяная, теперь кожа будет шелушиться, два дня холодной водой умываюсь, да еще некоторые не бреются второй день.
— Елки-палки — спохватился Шилов, — я же сегодня не брился.
Галя поднялась и налила девушке чай. Вероника поблагодарила и принялась намазывать хлеб маслом. Марат внимательно наблюдал за ней.
— Не смотри так на меня, а то я подавлюсь, — попросила Вероника.
Марат встал, сделал несколько шагов и скрылся за занавеской, закрывающей спаленку.
— Ну что, собираться пора — сказала Галя.
— Увы, — согласилась Вероника.
— Пойду бриться, — объявил Шилов.
— Смотри, не порежься. — Предостерегла Галя, — глаза-то залил.
— Небольшое кровопускание мужчине только на пользу — гордо сказал Шилов и ушел на кухню.
Из-за занавески появился Марат.
— Пошел машину заводить — буркнул он.
— Ни пуха, — вслед сказала Вероника.
Марат, не ответив, вышел из комнаты.
— Обиделся, — констатировала Вероника и вздохнула.
Марат, прежде чем выйти во двор, зашел на кухню, чтобы прикурить от печки. Шилов, стоя возле умывальника, скоблил физиономию, напевая: "Вероника, Вероника, вкусная ты, как клубника".
— Попридержи язык, — посоветовал Марат.
— Ой, извините, — спохватился Шилов, — не корысти ради, а токмо ради рифмы.
Вероника доела бутерброд с маслом, приложила салфетку к губам: "Спасибо".
— Что, все? — Возмутилась Галя, — ты давай кушай, для кого я столько картошки нажарила.
— Я, что должна за всеми доедать?
— Нет, это твоя доля осталась.
— Я столько не съем.
— Имей в виду, нам еще целый день ехать.
— А в дороге кормить никто не будет, — подал голос из кухни Шилов.
— Ну ладно, — сдалась Вероника и протянула тарелку.
— То- то же, — сказала Галя, и содержимое сковороды переместилось в тарелку.
— Вообще- то я собиралась похудеть, так сказать в погоне за зайцем; Меня Марат взял меня на охоту вместо собаки, — Вероника вздохнула.
Появился гладко выбритый Шилов:
— Человек предполагает, а мороз располагает, — сказал он, — какие могут быть зайцы в такую морозную погоду; они все в берлогах спят.
— В берлогах спят медведи, — поправила его Галя, — а зайцы спят в норах.
— Ну, это, смотря, какие зайцы, иной заяц и в берлоге не уместится, — не сдавался Шилов, — мы раз на медведя пошли, берлогу окружили, а оттуда заяц, ка-ак выскочит, не заяц, а просто слон какой-то, напугал до смерти, гад. В берлоге мы потом медвежьи кости нашли. Вот какие зайцы бывают, медведей едят.
— Саша, хватит врать, — сказала Галя. Поди, лучше, пока время есть, забор сделай.
— Галя, ну кому в этой глуши забор помешает, захотят залезть, никакой забор не остановит, — ответил Шилов.
— Ну, тогда Марату помоги.
Шилов сказал, обращаясь к Веронике:
— Ну не любит она меня, все норовит из дома выгнать, ну не любит, и ничего с этим поделать нельзя.
— Саша, — сказала Галя.
Уловив в ее голосе раздражение, Шилов тут же надел тулуп, нахлобучил шапку и пошел во двор.
— До чего же он мне надоел, за эти два дня, — в сердцах сказала Галя, — это надо же, специально не просыхал все время, чтобы забор не делать.
— Дался тебе этот забор. Действительно, зачем он здесь нужен.
— Забор мне не нужен, — упрямо сказала Галя, — но, дело принципа. Восемь лет человек мне голову морочит: жениться не хочет, в хозяйстве от него пользы никакой; только радости — водки выпьет и на гитаре бренчит, а уж песенки эти его я слышать больше не могу.
— А ты брось его, — предложила Вероника.
— Как это брось? — опешила Галя.
— А так, сама же говоришь, что мужичонка он никчемный.
— Ну, не такой уж он и никчемный, — ответила Галя. Замечание девушки немного задело ее, и Галя едва удержалась от колкости, хотя глупо было обижаться. Оценка Шилова, прозвучавшая из уст Вероники, была спровоцирована ею самой. Галя решила впредь быть более сдержанной. Тем не менее, она сказала: — в тридцать пять лет, мужиками не бросаются.
Вероника дотронулась до ее руки и виновато сказала:
— Прости, я не хотела тебя обидеть.
— Ерунда, — бодро ответила Галя, — было бы из-за чего обижаться. Ты поела? Давай уберемся по быстрому, а то Марат сейчас орать начнет, что не готовы.
Но Марат был далек от того, чтобы орать на них; вернее, он готов был орать, но не на них, и не по этому поводу. Когда Шилов вышел из калитки, он увидел ссутулившуюся фигуру Марата, который стоял возле открытого капота и с ненавистью смотрел на мотор.
— Не заводится, — с испугом спросил Шилов, трогая приятеля за рукав.
Марат молча покачал головой. Шилов обошел автомобиль с противоположной стороны заглянул в моторный отсек.
— Может с буксира заведется, — деловито предложил он.
— А на буксир, кто нас возьмет? — спросил Марат.
— Об этом я не подумал, — сознался Шилов.
Марат витиевато выругался, залез в машину и повернул ключ зажигания. Стартер слабо затрещал, силясь привести в движение чугунный маховик мотора, но безрезультатно.
Марат ударил кулаком по «торпеде» и задумался; потом высунул голову и произнес, поеживаясь, — аккумулятор умер.
— Холодно, блин — сказал Шилов, и вдруг в ужасе воскликнул, показывая на бачок опрыскивателя, — смотри, водка замерзла, блин.
Марат вылез из-за руля, оттеснил Шилова. Водка, залитая накануне в бачок омывателя лобового стекла представляла собой ледяную жижу.
— Это сколько же сейчас градусов ниже нуля? — спросил Марат, — сорок?
— Это вряд ли, водка наверняка левая, дешевая, в ней тридцати градусов то не будет. Вообще-то у меня дома спиртометр есть.
— Может сбегаешь? — предложил Марат.
— Ха, — мрачно сказал Шилов.
Марат захлопнул капот и пошел к дому. Шилов проводил его взглядом, затем оглядел окрестности и негромко произнес: "Погоды-то, какие дивные стоят".
Солнце, подернутое легкой белизной, заливало холодным светом; безмолвные деревенские дома, покрытые толстенными, округлыми шапками снега, землю, надежно укрытую снегом, деревья плотно укутанные снегом.
Стояла тишина, изредка нарушаемая треском веток, одолеваемых морозом.
— Красота-то, какая, — произнес Шилов, — хоть ложись, да помирай здесь. Холодно и тихо, — прямо как в морге. Просто ледниковый период какой-то.
Грусть, охватившая его после этих слов, потребовала движения, и Шилов сделал несколько шагов в сторону замерзшего пруда, проваливаясь в снег, и чем больше он отдалялся от дома, тем глубже проваливался. Когда погрузился по пояс, остановился в нерешительности; Задрал голову и увидел ворону, беззвучно летевшую куда-то по своим вороньим делам.
— Ну, надо же, — возмутился Шилов, — ни слова в простоте, только про морг сказал, тут же ворона прилетела, падаль клевать. Пошутить нельзя. Пошла прочь сволочь, — закричал он.
Испуганная ворона, каркнула и увеличила скорость.
— Жалко ружья с собой нет, — сказал ей вслед Шилов, — а то бы я тебе показал, блядь!
Проводил птицу взглядом, пока она не скрылась за верхушками деревьев, затем сплюнул, и заметил:
— Однако домой надо, пока яйца не отморозил, — он с усилием развернулся и пошел к дому.
Марат с хмурым выражением на лице пил чай. Вероника, сидя на убогом диванчике, листала «VOG», а Галя стояла, прислонившись к печной стене. Все трое смотрели на Шилова.
— Я ничего не сделал, — сказал Шилов, — что вы так смотрите на меня, я здесь не причем. Не смотрите так на меня, мой организм настолько проспиртован, что я могу заняться пламенем, как Меджнун.
И, обращаясь к Марату:
— А у тебя, начальник, почему лицо перекошено?
— Чай холодный, — ответил Марат.
— Вероника, в чем дело? — укоризненно сказал Шилов, — почему у кормильца чай холодный.
Вероника оторвалась от чтения и недоуменно пожала плечами.
