Инна Бачинская - Ошибка Бога Времени
«Подумать о душе никогда не поздно. Ведьм сжигали и сжигают на кострах за колдовство и мерзкий грех прелюбодеяния, и они в муках умирают, выдохнув из себя черное облако души. В наказании – возмездие. Муки совести, муки души и тела… Маятник судьбы со свистом рассекает воздух, лезвие его остро и сверкает. Тысячи глаз стерегут всякое движение. Нет спасения. Боль, мрак, смерть…»
«Психопат! Это написано психопатом! – подумала Юлия почти с облегчением, не зная, смеяться ей или плакать. Первое письмо было как пощечина, а это… какая-то дешевка! Не может нормальный человек писать такие письма. Или это чья-то дурная шутка? Чья? «В наказании – возмездие!» Так и несет дешевой мелодрамой. «Грех прелюбодеяния» – разве сейчас так говорят? «Подумать о душе» – неужели верующий? Фанатик? На сей раз напечатано на компьютере. Не вяжется – старомодный стиль письма и компьютер. Вот! Не вяжется! Фальшь, подделка… Человек надел маску, чтобы его не узнали. Придумал слова, придумал образы. Кто он? Мужчина, женщина? Тысячи глаз стерегут…
Юлия невольно оглянулась. Может, видеокамера? Глупости! Паранойя начинается. Зачем он это делает? Неужели она – самая большая грешница? Или… у него скрытый умысел? Маска с прорезями для глаз, на голове капюшон, он не хочет, чтобы его узнали. И это самое страшное – он говорит чужим голосом с чужими интонациями, он не хочет быть узнанным. Значит, они знакомы? Юлия перечитала письмо еще раз.
Кто?
А что значит «смерть»? Почему смерть? Он ей угрожает? А боль? Какая боль – физическая или душевная? А при чем мрак? Могила? Письмо уже не казалось ей безобидной дешевкой, в нем была явная угроза. Юлия представила себе маятник, со свистом несущийся откуда-то прямо на нее…
И муки совести… почему, что он знает? Почему он написал «муки совести» и «муки души»? Откуда он знает…
Она вернулась в постель, свернулась клубочком, подтянув колени к подбородку. Крепко сжимая в руке смятый листок бумаги. Напрасно она сожгла первое письмо! Оно было написано совсем в другой тональности. А может, их двое? Что там было… Что-то о деньгах, за которые можно купить молодого любовника, и о старых бабах, падких на молодую плоть. И подпись была – благожелатель. А это, новое – без подписи вообще. И тон другой. Первое – злобное, второе – угрожающее.
«Мне плохо, – подумала Юлия. – Я чувствую, как чья-то злая воля убивает меня. Она разлита в воздухе, она заглядывает в окна, она притаилась в углах. Я сейчас уйду… насовсем…»
Глава 20
Опоздали!
Монах и Зажорик добрались до дома Ромы Захарченко, попетляв по запутанному лабиринту старых и облезлых многоэтажек бывших Черемушек. Дом оказался в глубине квартала, а дальше шел пустырь. На пустыре паслась белая коза. Монах опустился на лавочку у подъезда, где скучала очень немолодая женщина, степенно поздоровался и сложил руки на животе. Помолчав для солидности, приступил к оперативному сбору информации.
Зажорик тоже кивнул женщине и уселся на лавочку напротив. Захрустел пальцами – получилось громко, и он испуганно сунул ладони под себя.
– Жарко сегодня, – сообщил Монах женщине, утирая для достоверности лоб большим клетчатым носовым платком. Он не собирался баловать собеседников разнообразием и начинал с того, что лежало на поверхности – с погоды.
– Просто ужас! – охотно отозвалась женщина. – В квартире нечем дышать! Вышла во двор, а тут то же самое. Ждешь-ждешь это лето, а потом мучаешься.
– Истинно! – прогудел Монах. – Трудно дышать.
«Особенно толстым», – хотел съязвить Зажорик, которого выводили из себя детективные упражнения Монаха, и, главное, ему приходится вкалывать за шофера – Монаху просто так не откажешь.
– Завтра обещали дождь, – соврал Монах.
– Нет вроде, – возразила женщина. – Передали, что не будет еще неделю, а дальше они не знают.
– Чувствую, что будет. Что-то колено крутит… правое.
– Дай-то бог!
– Тут у вас парень живет, программист, Рома! – перешел к делу Монах. – Номер дома помню, а квартиру – убей, запамятовал. Классный специалист… есть работенка!
Женщина всплеснула руками:
– Господи, спаси и помилуй! Его ж убили, Ромочку нашего! Две недели уже!
– Что значит… Как убили?
– Убили! Зарезали в парке вроде ночью, а обнаружили только утром. Собака нашла, говорят, выла, прямо сердце разрывалось! Может, он еще живой был, если б сразу…
– Нашли, кто его?..
– Да разве ж тут найдешь! Полно шпаны и наркоманов кругом, а в парке вообще! Я, как стемнеет, из дома носа не высуну! Что творится – не передать! Были из полиции, ходили по квартирам, выспрашивали, кто приходил, родственники… А у Ромочки из родственников одна сестра, никого у них не было. Одна радость, квартира ей отойдет, у них двое детишек. А приходило… много приходило, парни, девушки… Ну, бывало, шумели, молодые люди, сами понимаете. Галямовы снизу два раза полицию вызывали, спать мешают! А мне они все на одно лицо – тощие, шумные… а говорят не пойми чего! Да я и не присматривалась, а насчет имен… Нет, говорю я им, имен никаких я не знаю! Ромочка меня с ними не знакомил. Да если и встречу кого из них – не узнаю. А только сказала я им, что это не свои, а чужой!
– Чужой? – повторил Монах. – Почему вы так думаете?
– Свой был вхож в квартиру, ему незачем по паркам убивать. Пришел бы и убил на дому. Но только это не они, не друзья Ромочки. Ни за что не поверю! За что? Ни денег, ни ценностей, все на виду… в квартире почти ничего нет, он мне говорил: все деньги потратил на квартиру – он ее купил два года назад, – а барахло, говорит, наживем! Веселый такой, всегда пошутит, и все на бегу! Еще и кусок вечно жует! Говорил, на трех работах. Компьютер забрали, какие-то детали, целую коробку… обыск делали, я понятой была, расписалась, не читаючи.
– Там кто-то сейчас живет?
– Так ведь шесть месяцев надо ждать! Вдруг наследники кроме сестры объявятся! Стоит запечатанная.
– Понятно. А что, по-вашему, Рома мог делать в парке вечером?
– Да кто ж его знает! Может, свидание или воздухом дышал. Теперь приличные молодые люди в парк не ходят, а только шпана. А приличные – дома… тем более квартира своя, никто не мешает. Сидят перед компьютером… тоже зараза, прости господи, как одурели все! Вот и мой внук… Ромочка ему помогал компьютером! Хоть и зараза, а куда денешься! Без компьютера теперь никуда.
– А постоянной девушки у него не было?
– Да нет, вроде все разные приходили. Кто ж их разберет… часто не понять, девушка или парень. Так что придется вам поискать другого… – женщина вздохнула.
Монах поднялся, Зажорик, изнывавший от нетерпения, тоже вскочил, и они откланялись.
– Облом? – спросил Зажорик уже в машине.
– Это как посмотреть, Жорик. Информация к размышлению.
– А чего тут смотреть?
– Рома пытался шантажировать убийцу, Жорик, и тот его… устранил.
– Чего?! – Зажорик от изумления чуть не врезался в столб. – Это вообще уже! Ты чего, Монах?
– Подумай сам, Жорик, сколько совпадений на ровном месте. Внезапная смерть Евгения, причем таблетки были под рукой. Привычка работать чуть ли не по ночам, посетители… Ты, конечно, не обратил внимания, Жорик, но дачник Петр Семенович, когда говорил о посетителях… вернее, о том, что Литвин мог вызвать нужного ему работника даже поздно вечером, запнулся…
– Не заметил, а что? Ну, запнулся… не все выражаются гладко… как некоторые. Ну и что?
– Как некоторые… – хмыкнул Монах. – Он запнулся, потому что не хотел говорить, что у Евгения бывали женщины.
– Чего?! – возмутился Зажорик. – Ты чего несешь?
– Ладно, это спорно, да и не суть важно, – Монах поднял руки, сдаваясь. – А важно то, что к нему мог прийти любой – знакомый, друг, соперник, проситель… Любой! Но именно в тот день, четырнадцатого марта, там случился корпоративчик, и народу набилась прорва, а потому если кто-то и приходил, то остался незамеченным.
– Призрак! – фыркнул Зажорик. – Вроде был, вроде нет. Никто никого не видел, никакого яда не нашли, никаких подозрений, а тебе все неймется! Следопыт!
– Верно, никаких следов. Тонкая ниточка в виде охранника-программиста Ромы, призрачная надежда, что он просматривал записи и мог увидеть кого-то… увы! Причем не только увидеть, но и запомнить при том количестве народа, которое там тусовалось… Согласен, призрак. Мы в поиске, Жорик. В свободном полете. Я вижу, что ты не разделяешь моих устремлений… Вообще, как сказал один умный человек, наши знания о происходящем ограниченны, и поиски истины всегда чреваты разочарованием. Так что я допускаю, друг мой Жорик, что мы фиг чего раскопаем, но поверь мне… Ты мне веришь? Моему чутью?
– Ну… – неопределенно промычал Зажорик и дернул плечом.
– Спасибо. Так вот: мое чутье мне подсказывает, что Евгений умер не своей смертью. А смерть программиста – наш главный козырь. Он был свидетелем. Это уже не призрак, Жорик, это факт. Рома подставился, попытался шантажировать убийцу, и его убрали. Убийца теперь пойдет на все, заметая следы!
