Ростислав Самбук - Взрыв
— Никто этого и не требует.
— Так ведь из милиции. И фото подсовываете…
Пожалуй, у нее были основания поершиться. Нина Илларионовна производила приятное впечатление, да и резкий тон в данном случае свидетельствовал в ее пользу.
— Погиб он, — закрыл ладонью Хаблак снимок Манжулы, может, убит, потому и пришел я к вам, Нина Илларионовна.
Горничная посмотрела на Хаблака все же недоверчиво, но опустилась в кресло и спросила:
— Откуда знаете?
— Так ведь из милиции я…
Вдруг женщина поняла все.
Такой здоровый мужчина… — начала раздумчиво. — Кто же его?
— Не знаю. Пока еще не знаю, — поправился Хаблак.
— Ищете?
Ищем, — ответил, как будто извиняясь.
Видно, доверительный тон Хаблака подействовал благотворно; устроилась в кресле поудобнее и сказала властно:
— Должны найти! Это что ж такое: среди белого дня людей убивают!..
— Вот и обращаемся к вам, — продолжал Хаблак в том же духе, — может, поможете поймать преступников,
— Я?
— Именно вы, Нина Илларионовна. Вижу, глаз у вас зоркий и знаете вы немало, от вас ничто не скроется. Вспомните, кто приходил к Манжуле, — постучал указательным пальцем по фотографии, — и с кем он общался? Нам это крайне необходимо знать.
Женщина прищурилась, изучающе взглянула на Хаблака, и майор вдруг понял, что первое впечатление его обмануло и эта женщина не такая уж и добрая, как ему сначала показалось. Глаза у нее стали холодными и прозрачными, видно, решала, стоит ли открываться перед этим назойливым милиционером и до какой степени.
Сообразив это, Хаблак развивал наступление:
— Вам ничто не угрожает. Если видели людей, с которыми встречался покойный, скажите, когда и с кем. Может, помните их?
Горничная подумала еще немного, наконец отважилась и сказала:
— Ходила тут одна… Енесой зовут, и путалась с ним, — указала на снимок. — Манжулой, говорите?
— Так уж и путалась! — сделал вид, что усомнился, Хаблак.
— Не хотите, не верьте, эту Енесу я знаю, горничной работала тут, в гостинице, как и я, девка молодая и ничего себе, все имела, кроме ума. Раньше Сонькой была, а стала Енесой… Знаете, тут, в гостинице, жизнь такая, что девке, да еще красивой, трудно держаться, мужики, они все одинаковые… Ну, разбаловали Соньку, распустили, а потом она, значит, во вкус вошла: деньги завелись, шмутки разные. Мужчины ухаживают, шампанское, водка, ужины, вот она и в Енесу превратилась.
— Вы что, видели Инессу вместе с Манжулой? — поинтересовался Хаблак.
— А как же, утром убираю в пятнадцатом, смотрю — из люкса Енеса шмыгнула. Я тут ее и застукала. Откуда, спрашиваю. А она: хи-хи, тетенька, земляка проведывала, Михаила Никитича, хи-хи, ха-ха, давно не виделись, приехал в Киев, позвонил, неудобно не прийти. А какой он Енесе земляк? Он — из Одессы, она — из Иванкова, будто я не знаю. Да, в конце концов, мне это до фени, нам лишь бы в номерах чисто было, а кто с кем…
— Может, и в самом деле знакомый?
— Подождите, я еще не закончила. Думаю, земляки, ну и пусть земляки, иди с богом. Однако через день или два зовет меня тот, Манжула, говорите? С самого утра, я только на работу пришла. Пальчиком так из номера, зайдите, мол, по делу. Захожу. Он мне — полсотни. Сбегайте в магазин, тетенька, а то ресторан еще не работает, купите бутылку коньяку и закуски спроворьте, торт еще возьмите или пирожных. И вдруг из ванной она высовывается, Енеса, значит, непричесанная и в нижней сорочке. «Шампани еще возьми, — приказывает, — я шампань с утра уважаю. А сдачи не надо, сдачу, тетка Нина, себе забери…» — Вдруг горничная запнулась, видно, сообразила, что и сама не очень-то привлекательно выглядит в этой истории. Сдача с пятидесяти рублей за получасовые хлопоты — плата немаленькая.
— Ну-ну, — успокоил ее Хаблак, — ваши доходы не такие уж и большие, почему не заработать?
— И я так считаю, — обрадовалась горничная. — Принесла все, что заказывали. Енеса уже одетая, в этом же кресле сидит, где я сейчас, они и мне коньяку налили, но не употребляю я. Еще вино сладкое могу, но шампани не предлагали…
Рассказ горничной заслуживал внимания, и Хаблак спросил:
— И где можно ее найти? Эту вашу Соню-Инессу?
—Она такая же наша, как и ваша! — решительно отрезала Нина Илларионовна.
— Может, знаете, где работает?
— Енеса?
— Да.
— В баре ищите, — указала большим пальцем на пол. — Енеса в баре крутится. А уж потом сюда с клиентами.
— Фамилия Инессы?
— Сподаренковой зовется. Соня Сподаренко, я же вам говорила; из Иванковского района. Она в баре и сейчас, наверное сидит.У нее дети не плачут, и на работу не нужно.
— Обязательно найду ее, — сказал Хаблак: встреча с Соней-Инессой представлялась ему многообещающей, — А кто еще к Манжуле приходил? С Инессой ясно, а вот мужчины?
— Не видела, но думаю, ходили.
— Почему так считаете?
— Ведь Манжула не курил, а утром пепельницы были полные.
— Будто женщины не курят…
— Конечно, курят. Еще заграничные, с фильтром. Но женщины помаду на сигаретах оставляют.
— Не все губы красят.
— Кто к нам ходит, все, — ответила так категорично, что Хаблак подумал: небось она права. — К тому же женщины таких не курят — толстых, из листьев.
— Сигар?
— Я видела — в деревянных коробках продаются, дорогие, рублей двадцать или сколько?
— Дорогие, — вздохнул Хаблак, — гаванские сигары очень дорогие.
— И смердючие, — добавила безапелляционно. — Так вот, их мужчины курят, а я такие окурки в этой пепельнице находила. — Переставила на столе большую хрустальную пепельницу. — Однако сама тут мужчин не видела: чего им с утра приходить? Где-то вечером, выпить, поболтать… С Енесами позабавиться! — выпалила жестко.
В ее рассуждениях был резон: за годы работы в гостинице досконально изучила этот микромир с его официальными и негласными порядками, сумела приспособиться к нему. По крайней мере, воспринимала как абсолютную реальность.
А Хаблак думал: Софья Сподаренко — Инесса, как найти к ней подход? Пожалуй, не так уж и трудно, и, если все действительно так, как рассказывает горничная, Инесса сама должна вцепиться в него.
Спросил:
— Какая она из себя, Инесса?
— Познакомиться желаете? — усмехнулась с неприкрытой иронией Нина Илларионовна.
Хаблак пропустил насмешку мимо ушей.
— Да, — подтвердил, — как ее найти?
— У бармена Саши расспросите.Сегодня работает и всех Енес знает.
Хаблак, спускаясь в бар, ощутил, что прикоснулся к чему-то неприятному, и это чувство было настолько сильным, что зашел в туалет и вымыл руки. Просушивая их под струей горячего воздуха, внимательно оглядел себя в зеркале и остался доволен. Так сказать, средний стандарт. Не новые, но и не очень потертые джинсы, широкий пояс, черная тенниска с белыми пуговицами…
Ажур, порядок, фирма…
Так выглядит и майор уголовного розыска, и подпольный бизнесмен, только в кошельке у Хаблака восемнадцать рублей с мелочью, капля в сравнении с деньгами, которыми бросаются «деловые» люди.
Хаблак расположился возле стойки и заказал легкий коктейль. Бармен, высокий молодой человек с темными, казалось бы, равнодушными, но острыми глазами, встряхивал шейкер. Майор, потягивая через соломинку сладкую, холодную и довольно вкусную жидкость, наблюдал за ним краешком глаза и, когда бармен приблизился к нему, спросил, как у старого знакомого:
