Гастон Леру - Призрак Оперы
И вдруг Рауль вспомнил… «Решетка, выходящая на улицу Скриба. Подземелье, которое ведет от озера наверх, на улицу Скриба». Об этом говорила Кристина! Он бросился к шкатулке, хранившей тяжелый ключ, но, увы… И все-таки он побежал на улицу Скриба.
Дрожащими руками он ощупывал гигантские каменные плиты, ища лазейку, и вдруг увидел массивные закрытые решетки… Бессильным взглядом он пытался проникнуть через них в царившую внизу ночь и напряженно вслушивался в мертвое молчание. Потом обошел здание и увидел широкие решетчатые ворота. Это был вход в административный двор.
Рауль побежал к консьержке.
— Простите, мадам, вы не могли бы показать мне решетчатую дверь, да, дверь в виде решетки, которая выходит на улицу Скриба и ведет к озеру? Да, в то самое подземелье… под зданием Оперы.
— Да, сударь, я знаю, что под Оперой есть озеро, но не знаю, какая дверь ведет туда. Я никогда там не бывала.
— А улица Скриба, мадам? Улица Скриба? Вы знаете улицу Скриба?
Она расхохоталась. Она просто зашлась от смеха. Выругавшись сквозь зубы, Рауль бросился вниз по лестнице, пробежал через служебные помещения и вновь оказался на освещенной сцене.
Когда он наконец остановился, его сердце было готово выскочить из груди. Может быть, Кристину уже нашли? Увидев небольшую группу людей, он подошел к ним и спросил:
— Простите, господа, вы не знаете, где Кристина Даэ?
В ответ раздался громкий смех.
В ту же минуту послышались гулкие шаги, и в окружении черных фраков появился человек с розовым пухлым личиком, завитыми волосами и приветливыми голубыми глазами. Администратор Мерсье указал Раулю на прибывшего:
— Вот человек, которому нужно задать ваш вопрос. Разрешите представить вам комиссара полиции Мифруа.
— А, господин виконт де Шаньи! Рад вас видеть, сударь, — сказал комиссар. — Прошу пройти со мной. А теперь скажите, где ваше начальство? Где ваши директора?
Поскольку администратор хранил молчание, секретарь Реми взял на себя труд сообщить комиссару, что господа директора заперлись в своем кабинете и еще ничего не знают о случившемся.
— Невероятно! А ну-ка пойдемте в кабинет.
И господин Мифруа в сопровождении шумной группы зашагал к служебным помещениям. Мерсье воспользовался толчеей, чтобы сунуть Габриелю в руку ключ от своего кабинета.
— Все это мне не нравится, — шепнул он. — Пойди выпусти мамашу Жири, пусть подышит воздухом.
Они подошли к директорской двери, и Мерсье целую минуту напрасно просил директоров откликнуться.
— Именем закона открывайте! — прозвучал четкий и чуточку обеспокоенный голос Мифруа.
Наконец дверь открылась. Вслед за комиссаром все поспешили в кабинет.
Рауль вошел последним. В этот момент на его плечо опустилась чья-то рука, и он услышал следующие слова, произнесенные вполголоса:
— Секреты Эрика никого не касаются!
Он оглянулся, подавив готовое вырваться восклицание. Рука, только что коснувшаяся его плеча, теперь была прижата к губам человечка с лицом цвета орехового дерева, с золотисто-зелеными глазами, в турецкой феске… Перс!
Незнакомец продолжал жестом призывать к молчанию, и в ту секунду, когда виконт, справившись с замешательством, собрался осведомиться о причине его столь необычного поведения, странный человек кивнул головой и исчез.
XVII. Удивительные признания мадам Жири касательно ее личных отношений с Призраком Оперы
Прежде чем последовать за комиссаром полиции Мифруа в директорский кабинет, я хочу задержать внимание читателя на некоторых событиях, которые произошли незадолго до того в кабинете, куда безуспешно пытались проникнуть секретарь Реми и администратор Мерсье и где наглухо забаррикадировались господин Ришар и господин Моншармен, и рассказать читателю о том, чего он еще не знает, но что я считаю своим историческим долгом — я хочу сказать, своим долгом историка — сообщить ему.
Я уже имел повод отметить, как изменилось — в худшую сторону! — настроение директоров за последнее время, и намекнул, что причиной такой трансформации могли быть только уже известные читателю события.
Да будет вам известно — несмотря на все желание господ директоров навсегда скрыть этот факт, — что призрак спокойно получил свои первые двадцать тысяч франков. Произошло это следующим образом.
Однажды утром директора нашли на своем письменном столе конверт, на котором был написан адрес: «Господину Призраку Оперы лично». В конверт была вложена записка:
«Наступило время выполнить обязательства, изложенные в известном вам перечне. Вы вложите в конверт двадцать банкнот по тысяче франков, запечатаете его вашей печатью и передадите мадам Жири, которая сделает все остальное».
Директора не заставили просить себя дважды; не тратя времени на размышления насчет того, каким дьявольским образом оказался этот конверт в их кабинете, который они всегда запирали на ключ, они решили поймать наконец таинственного вымогателя. Рассказав обо всем — под величайшим секретом — Габриелю и Мерсье, они вложили в конверт требуемую сумму и, не задав ни единого вопроса, вручили его мадам Жири, восстановленной к тому времени на службе. Билетерша не высказала ни малейшего удивления. Не стоит и говорить о том, что за ней тщательно следили. Она сразу пошла в ложу призрака и положила драгоценный конверт на ручку кресла. Тем временем оба директора, в компании с Габриелем и Мерсье, спрятались таким образом, чтобы ни на миг не терять из виду конверт в течение всего спектакля; после спектакля, поскольку конверт остался на месте, они не покинули своего укрытия; театр опустел, ушла мадам Жири, а оба директора, Габриель и Мерсье не шелохнулись. Наконец это им надоело, и они вскрыли конверт, предварительно убедившись, что печати не тронуты.
Вначале Ришар и Моншармен подумали, что деньги на месте, но в следующий момент поняли, что это не совсем так. Двадцать настоящих банкнот исчезли — вместо них в конверте лежали двадцать билетов «Sante Farce»[18].
За этим последовал взрыв ярости, сменившийся страхом.
— Это проделано лучше, чем у Робер-Удэна[19]! — воскликнул Габриель.
Моншармен хотел бежать за комиссаром, но Ришар остановил его и изложил свой план: «Не будем смешить людей! Весь Париж будет хохотать над нами. Призрак выиграл первый тур, мы выиграем второй». Очевидно, он имел в виду платеж следующего месяца.
Однако их так ловко обвели вокруг пальца, что в течение нескольких недель они не могли избавиться от неприятного ощущения. И если до сих пор не пригласили комиссара, так только потому, что в глубине души директора подозревали, что это была всего лишь злая и неудачная шутка их предшественников, обнародовать которую было бы преждевременно. С другой стороны, это подозрение у Моншармена понемногу вытеснялось другим, относившимся к самому Ришару, который славился богатым воображением. Как бы то ни было, готовые к любым неожиданностям, они настороженно ждали дальнейших событий и не спускали глаз с мадам Жири, которая ни о чем не догадывалась.
— Если она замешана в этой истории, — сказал Ришар, — деньги уже тю-тю. Но, по-моему, она слишком глупа.
— В этом деле таких глупцов предостаточно, — задумчиво заметил Моншармен.
— Разве можно было предположить такой поворот? — жалобно проговорил Ришар. — Но не волнуйся: в следующий раз я приму все меры.
Между тем следующий раз наступил. Это произошло в день похищения Кристины Даэ.
Утром пришло уведомление от призрака:
«Сделайте все, как в прошлый раз. Все прошло очень удачно. Передайте конверт с двадцатью тысячами франков нашей любезной мадам Жири».
Процедура передачи должна была состояться в тот же вечер за полчаса до спектакля. И сейчас мы войдем в убежище директоров за полчаса до того, как поднимется занавес и начнется достопамятное представление «Фауста».
Ришар показал конверт Моншармену, потом на его глазах отсчитал двадцать тысяч франков, сунул их в конверт, однако не запечатал его.
— А теперь зовите мамашу Жири.
Вошедшая старушка отвесила грациозный поклон. Она была в своем неизменном платье из тафты черного цвета, местами переходящего в темно-красный и лиловый, и в шляпе с перьями цвета копоти. У нее было прекрасное настроение… Она заговорила первой:
— Добрый вечер, господа! Опять насчет конверта?
— Да, мадам Жири, — с чрезвычайной любезностью сказал Ришар. — Насчет конверта… И насчет кое-чего другого.
— К вашим услугам, господин директор. К вашим услугам. А что это за «другое»?
— Сначала я хотел бы задать вам один вопрос, мадам Жири.
— Давайте, сударь. Мадам Жири ответит на любой.
— Вы по-прежнему в хороших отношениях с призраком?
— Лучше не бывает, господин директор, лучше не бывает.
