Елена Михалкова - Дом одиноких сердец
— Нет, — покачала головой хозяйка квартиры.
Даша только собиралась расстроиться, как женщина добавила:
— Они с другом уехали в Германию. А вы, простите, кто?
Даша объяснила, что она корреспондент, пишет статью об учителях. И одна из ее героинь — Римма Сергеевна Красницкая, бывший репетитор по французскому языку.
— Вот я и хотела с Сашей поговорить, — врала вдохновенно Даша. — Все-таки она его учила…
— Да и я сама ее прекрасно помню, — улыбнулась женщина.
— Так, может быть, вы мне расскажете?
— Расскажу, конечно. Проходите.
Следующий час Даша провела, сидя на кухне и послушно записывая рассказы Светланы Игоревны, матери Саши. Красницкую та и в самом деле помнила хорошо — подробно описывала уроки, вовсю хвалила Римму Сергеевну и тоже вспомнила про игру в мушкетеров.
— Хорошая идея, — заметила Даша. — Творческий подход.
— Ой, наша Римма Сергеевна такая романтичная! — воскликнула Светлана Игоревна, подливая Даше чаю. — То одно придумает, то другое. И детей очень любила.
— Странно, что у нее своей семьи не было… — Даша отхлебнула горячий чай и поставила в блокноте закорючку.
— А может быть, это и хорошо. Скажу вам по секрету, — понизила голос мама Саши, — Римма Сергеевна такая влюбчивая была — просто ужас! Сначала в известного актера влюбилась — страдала, ходила на все его спектакли, а в конце концов даже подарила ему золотой кулон.
— Откуда вы знаете? — изумилась Даша, выходя из роли невозмутимого журналиста.
— Так она же все мне рассказывала, — рассмеялась Светлана Игоревна. — Делилась каждым романом. Так она их искренне переживала — мне иногда, признаюсь, даже завидно становилось. Каждая любовь у нее была необычная, возвышенная. С актером, конечно, ничего не вышло — и она очень страдала. С полгода, наверное. А потом снова влюбилась.
— Опять в актера?
— Нет, в одного известного политика. Он так говорил хорошо — просто дух захватывало. И волосы кудрявые со лба откидывал — залюбуешься!
— А что политик? — полюбопытствовала Даша. — Тоже влюбился?
— Нет, что вы! — махнула рукой Сашина мать. — Римма Сергеевна с ним как-то раз даже пообщалась, но он на нее и внимания не обратил.
— Странно, — удивилась Даша. — Она, наверное, была хорошенькой в юности.
— Так то — в юности! — возразила Светлана Игоревна. — А в тот момент ей лет сорок с небольшим уже было. Конечно, она все равно была очень приятная женщина, но он-то — политик! Ему молоденьких подавай!
В голосе ее послышалось разочарование, и Даша догадалась, что политик был симпатичен и самой Светлане Игоревне. «Пора собираться, — решила она. — Полтора часа потраченного времени — и ни одного полезного сведения. Политик не в счет».
— Жаль, что у Риммы Сергеевны все ее влюбленности были такими безответными, — сказала она, пряча в сумку ручку и блокнот. — Она такая милая женщина.
— Ну почему же все? — возразила пожилая женщина. — Последняя была очень даже взаимная. Только я забыла — как же его звали… Он тоже был известным человеком, журналистом. Да вы, наверное, знаете его!
Она нахмурилась, вспоминая.
— Такая фамилия красивая — что-то с лесом связано… или с грибами…
— Я не помню, — извиняющимся тоном сказала Даша и встала.
— Вспомнила! — Светлана Игоревна хлопнула себя по коленке. — Вспомнила! Боровицкий его фамилия была, вот!
Лидия Раева шла по коридору с зелеными стенами, время от времени останавливаясь и поправляя картины. Встречавшиеся ей навстречу медсестры тихо здоровались и торопливо пробегали мимо. По пансионату уже разнеслось, что Лидия Михайловна не в духе, и попадаться управляющей под руку никто не хотел.
Причина для плохого настроения у Раевой имелась — пятнадцать минут назад в столовой пансионата случилась драка. Причем драка, что больше всего возмущало Раеву, между женщиной и мужчиной. «Немыслимо! Я могла бы понять, если бы так вела себя Уденич. Но эти…»
Раева распахнула дверь своего кабинета и остановилась напротив участников драки.
— Лидия Михайловна, я хочу сказать… — начал Горгадзе.
Раева прервала его одним взмахом руки:
— С вами, Игорь Кириллович, я поговорю потом. Вижу, первую помощь вам уже оказали? Вы свободны.
Горгадзе злобно посмотрел на нее, хотел что-то сказать, но не посмел. Бочком протиснувшись мимо управляющей, вышел из кабинета.
— Виктория Ильинична, я жду ваших объяснений.
Раева опустилась в кресло и взглянула на Окуневу. Вид у той был ужасный. Седые волосы, всегда собранные в пучок, растрепались вокруг головы, отчего Окунева сразу стала похожа на ведьму.
— Чего вы от меня ждете? — огрызнулась бывшая балерина. — Гнать надо вашего Горгадзе отсюда.
— Я разберусь, кого мне нужно гнать, — холодно ответила Раева. — Вы мне не ответили.
— Он убить может кого угодно! — воззвала к ней Виктория Ильинична, тряся головой. — Вы посмотрите, что он со мной сделал!
Раева откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Окунева начала горячо рассказывать о произошедшем, напирая на невозможное поведение Горгадзе и всячески обходя молчанием причину драки.
— Виктория Ильинична, — прервала ее Раева на полуслове, — почему вы накинулись на Горгадзе?
Окунева замолчала и стала старательно собирать волосы на затылке в хвост. Раевой стало смешно. «Просто дети, только довольно злобные и глуповатые».
— Виктория Ильинична, я жду, — напомнила она.
Окунева пожевала губами и неохотно произнесла:
— Горгадзе меня оскорбил. Сказал, что Боровицкий хотел написать книгу о моей юности.
— Что же тут оскорбительного? — подняла брови Раева.
— То, что никто ничего не понимает в моей жизни! — не выдержала Окунева. — Люди здесь говорят немыслимые гадости! Смеют даже утверждать, что я была… была … посредственностью! И такое — мне! Да вы знаете, что мне тогда сам директор сказал: «Вика, я плакал, когда ты выступала!» И после этого…
Лидия Михайловна знала, что останавливать поток воспоминаний бесполезно, поэтому отрешенно слушала. В голове у нее вертелись мысли, из которых она вытащила одну: с Денисовым нужно что-то делать. Он порой проявляет черствость, что родственникам пациентов весьма не нравится.
— Поймите, я не могла не дать ему пощечину! — взвизгнула Виктория Ильинична, врываясь в ее мысли. — Горгадзе сказал, что Боровицкий оставил записи, которые… которые выставляют меня в самом неприличном свете! И мерзавец посмел меня ударить! Его нужно гнать, говорю вам, гнать!
«Опять Боровицкий… — вздохнула про себя Лидия Михайловна. — Кажется, мертвый он стал еще менее выносим, чем живой». Двумя словами она успокоила бывшую балерину, пообещала, что Горгадзе будет наказан, и попросила вести себя сдержаннее. Окунева ушла, а Раева достала телефон.
— Послушайте, с Горгадзе нужно что-то делать, — сказала она в трубку. — Сегодня он сцепился с Окуневой. Боюсь, завтра он будет просто непредсказуем.
И нажала кнопку отбоя.
Даша забежала домой за Прошей и теперь быстро шла к пансионату. В голове у нее был полный туман. «Получается, что Красницкая была знакома с Боровицким раньше! И не просто знакома — у них был роман! Правда, мать Саши Ретривера сказала, что он быстро закончился, но почему ни Боровицкий, ни Римма Сергеевна об этом не рассказали?»
Дойдя до последней мысли, Даша остановилась так резко, что дернула Прошу за поводок. Пес обиженно гавкнул, но хозяйка не обратила на него внимания. «Красницкая спрашивала у меня что-то про компьютер Петра Васильевича… — вспомнила Даша. — Она еще удивилась, что на нем сохраняется информация. Но на самом деле в ноутбуке Боровицкого ничего не было… Что же такое он написал, что ей было неприятно?»
Даша спустила Прошу с поводка, и тот поскакал по тропинке. «Как ни крути, — думала Даша, торопясь за ним, — все дело опять упирается в те пять историй. Уж не под именем ли Инны зашифровал Боровицкий свою бывшую любовь? Но Римма Сергеевна никогда не была бизнес-леди и не делала карьеры… Какую карьеру можно было сделать репетитору по французскому? Господи, сплошные загадки!»
Она проскользнула в ворота, взглянув на охранника в будочке. Тот пристально смотрел на нее. «Интересно, долго еще он будет меня так спокойно пропускать?» — мелькнуло у Даши в голове, но в следующий момент она уже забыла про охранника. На ближней скамейке сидел Игорь Кириллович Горгадзе в спортивной куртке и тонкой шерстяной шапочке. Он повернул голову и заметил Дашу. На вытянутом морщинистом лице появилась неприятная улыбка, старик встал и, не торопясь, пошел ей навстречу.
Раева и Денисов смотрели на них из окна.
— Лидия Михайловна, может, позвать охранника? — неуверенно предложил Денисов.
— Зачем же? — задумчиво ответила управляющая. — Думаю, нашей гостье общение с Горгадзе пойдет на пользу. Может быть, даже отобьет у нее охоту следовать по пути покойного Петра Васильевича.
