Ольга Тарасевич - Кольцо леди Дианы
– Я даже сейчас не сразу вспомнил, как зовут моего героя, – пробормотал Вася и вдруг машинально отпрянул назад: показалось, что вот-вот малолитражка впечатается в бампер резко притормозившего грузовика.
– Не бойся, все под контролем, – нервно рассмеялась Виолетта, проводя ладонью по лбу. – Я сама перепугалась, если честно. Вась, мне надо в супермаркет заехать. Может, ты меня в машине подождешь? Мне кажется, если вдруг мы наткнемся на журналистов…
– Я иду с тобой, – перебил Скрипников и махнул рукой: – Давай, заезжай на парковку, там как раз место освобождается. Пошли они, эти журналисты! Ненавижу! Увидят они нас или нет – не важно. Захотят грязью облить – все равно обольют. Я уже на эти статейки не реагирую, достали. Из-за каждого идиота расстраиваться – никаких нервов не хватит!
Он почти не запомнил тот поход в супермаркет.
Вроде бы Виола интересовалась, что приготовить на ужин, брала с полок какие-то продукты.
Все его мысли были только о Лене. Не верилось, что ее больше нет. Да не может ее не быть – ведь любовь к ней до сих пор разъедает сердце. И еще – страх.
Тот колдун…Что именно он сделал? Вроде бы ему было сказано: девушку надо приворожить. Но в рекламном объявлении того мужчины было написано прямым текстом: черная магия. Насколько это может быть опасно? Есть ли у подобных людей реальные возможности причинить зло?
– Разрешите, я пройду!
Мимо протиснулся какой-то полный мужчина, и Вася с удивлением увидел стоявшую рядом Виолу, тележку, набитую продуктами.
– Позволь мне расплатиться, – спохватился он и полез в портмоне за пластиковой картой.
– Это лишнее, – улыбнулась Виола, но Скрипников уже протянул кассиру карточку, набрал код.
Улететь в свои мысли, дожидаясь чека, он не успел.
– Извините, но на вашей карте нет средств, – кассирша захлопала глазами. – Вы – Скрипников?! Я вас по телевизору недавно видела!
Он машинально кивнул, потом беспомощно оглянулся на Виолу:
– Ничего не понимаю. Мне недавно перечислили гонорар, там было около двадцати тысяч долларов.
– Нет проблем, – Виола достала из кошелька купюры. – У нас сегодня был тяжелый день, все что угодно можно забыть.
Но он ничего не забыл и не перепутал!
Деньги на карте были. Только они исчезли после визита к колдуну. А что еще натворил этот мужичок с неприметной внешностью и усыпляющим голосом?
После звонка в банк Васе стало еще хуже.
– Вы сняли все имеющиеся на карте деньги 29 декабря в 12 часов 4 минуты, – сообщила оператор…
* * *– Мать, ну когда же ты прекратишь играть в следователя? Ты меня поражаешь! Взрослый ведь человек. Ребенок у тебя растет. Где твоя голова? Что ж ты как дура в каждую щель норовишь нос сунуть? Давно не получала за свою самодеятельность? Экстрима захотелось?
Лика Вронская грустно вздохнула. Никакого экстрима. После первого съемочного дня хочется только одного: придать телу горизонтальное положение, и чтобы никто не кантовал. Трещит голова, в ушах все еще звучат реплики актеров, перед глазами прыгают кадры. Эти несколько мониторов, на которые передается изображение для режиссера, – натуральная пытка. С органами зрения и мозгом происходит что-то явно аномальное. К тому же после обеда пришлось здорово повозиться с текстом. Вроде бы в ходе работы над сценарием ей казалось, что диалоги лаконичны и просты. Откуда в них взялось столько причастных и деепричастных оборотов?! Актерам было действительно неудобно произносить множество предложений, приходилось кромсать, подчищать, упрощать, переформулировать…
Ну да, можно плюнуть на все, добраться до дома, завалиться на диван. У нее есть полное право так поступить. И это было бы на самом деле очень разумно – завтра опять предстоит пилить на съемочную площадку, так что надо набраться сил и отдохнуть.
Но как же совесть? Получить странную информацию – и не сделать ничего для того, чтобы ее проверить? И это зная о том, что тип, занимающийся расследованием убийства Лены Поляковой, имеет прозвище Костик – Прикрой Дело! Да не будет с учетом этих обстоятельств никакого отдыха. Мерзко ведь чувствовать себя мышью под веником, которая забилась в убежище, сидит в тепле – и плевать хотела на все остальное!
– Володя, послушай, вот именно потому, что мы такие взрослые и мудрые, давай не будем ругаться. Выполни мою просьбу, – умоляюще сказала Вронская. – У меня есть номер телефона Виолетты Орловой. Я к ней подошла, сказала, что не только книги пишу, но и статьи. Попросила об интервью, она и дала мне свой номер. Короче, есть ее телефон. Я запомнила время, когда ей был сделан звонок. Просто напиши запрос в сотовую компанию, чтобы они установили того абонента, с которым Виола тогда разговаривала.
– И в качестве кого мне делать такой запрос?! Я что, занимаюсь расследованием этого дела?
– Седов, не дури мне голову! – взвилась Лика. – Вот только не надо лекций о процессуальных нормах! Тот, кто хочет что-то сделать, – ищет способ, чтобы это сделать. А кто не хочет – ищет объяснения и повод, чтобы отказаться что-либо предпринять.
– Хорошо. Допустим, у тебя появится номер собеседника Орловой. Что ты сделаешь потом? Позвонишь этому нехорошему дяденьке или тетеньке и прочитаешь лекцию о том, что убивать нельзя? Объясни мне смысл твоих действий! И их последствий, о которых ты, как всегда, не думаешь.
Лика поморщилась:
– Ладно, проехали. Мне казалось, мы с тобой на одной волне. Ошиблась. Все, не парься, не было никакой просьбы.
– Не бросай трубку! – рявкнул Седов.
– Не бросаю.
– Этим должен заниматься следователь.
– Следователь под кодовым названием «Прикрой Дело»? Он этим действительно будет заниматься? – ехидно уточнила Вронская, машинально наблюдая за хлопьями медленно падающего снега. Из теплой машинки смотреть на легкую метель было даже приятно.
– Подъедь к Шевченко и дай показания. Он будет обязан приобщить их к делу и организовать оперативные мероприятия по проверке изложенных тобой сведений.
– Седов! Ты же сам говорил, еще не факт, что он уголовное дело собирается возбуждать.
– А куда он денется с таким актом судебно-медицинской экспертизы, который Писаренко подготовит? Наталия – профессионал, и если она уверена, что Полякову убили, значит, ее убили. Шевченко не сможет на эксперта надавить. А не возбуждать дело при указывающих на убийство результатах экспертизы – это статья!
– Володя, у меня съемки! А я уже знаю, какая это засада – давать показания. Меня по ничтожному поводу, украденному и сразу же отыскавшемуся собственному мобильнику, допрашивали целый день!
– Кто хочет сделать – ищет способ, ты сама говорила. Кстати, для экономии времени существует дача показаний в письменной форме. Просто подробно опиши все, что знаешь, и отвези записи Шевченко.
Вздохнув, Лика достала блокнот, пометила адрес и телефон следователя, которые продиктовал Седов.
«Конечно, то, что предлагает Володя, – не самый лучший вариант. Но в чем-то он прав, что мне делать с телефоном собеседника Орловой – непонятно. Да и доступа к данным операторов сотовой связи у меня нет, своими силами вряд ли получится все выяснить, – Вронская сняла машину с ручника, включила дворники и, мигнув поворотником, осторожно тронулась с места. – Ладно, так и решим. Постараюсь проснуться пораньше, рабочий день в следственном отделе начинается ни свет ни заря. Шанс управиться до начала съемок маленький, но имеется. А теперь домой, есть и спать!»
Вспомнив, что за весь день она так и не позвонила родителям, не удосужилась выяснить, как дела у Даринки и Снапа, Вронская протянула руку к пассажирскому сиденью, пытаясь нащупать сотовый телефон. Найти его помог звук, аппаратик старательно выдавал веселую мелодию, установленную на рабочие контакты. Только вот имя, высветившееся на экране, – Аня – никаких ассоциаций не вызывало.
Притормаживая на красный сигнал светофора, Лика ответила на вызов.
– Ты сегодня за рулем? – поинтересовался манерный женский голос.
– За рулем, – отозвалась Лика, сразу же вспомнив обладательницу жеманного голоска.
Анюта, журналистка, из какого-то ну очень престижного дамского глянца, красивая, эффектная – и прекрасно об этом знающая.
– Тогда ты можешь нам помочь. Лика, я с девчонками занимаюсь организацией похорон Лены Поляковой. И у нас к тебе просьба. Подъедь, пожалуйста, к любимому мужчине Лены. Надо сказать ему, что похороны завтра. Нас тут мало совсем, а еще кучу вопросов надо решить. И по месту на кладбище, и по поминкам. Катафалк тоже пока заказать не получается.
– Уже завтра похороны?
– Ну да. Тело из морга мы сегодня забрали, гроб купили. У Лены мама тяжело болеет. Она сама на последнем издыхании. Все понятно – так неожиданно умер единственный ребенок. А этот мужчина, Павел, он для Лены много значил, она нам все уши про него прожужжала. У нас нет его телефона. Ленкин мобильник разрядился, пин-код никто не знает, так что телефонная книга недоступна. Ленина мама говорит, что она беседовала с Павлом по сотовому дочки. Тот звонил, но она растерялась, расплакалась, накричала на него, а про похороны тогда ничего было не известно, а потом телефон разрядился. Так ты сможешь к нему подъехать?
