Ольга Володарская - Каждый день как последний
— У вас есть доказательства?
— Найдем.
— Что ж… Ищите! — Она сделала приглашающий жест рукой. Будто дорогих гостей в дом звала.
— Я одного не пойму, — встряла Даша. — С какой стати вы тут шарить будете? Даже если мы мужиков и ненавидим. Что с того? Это противозаконно?
Дельфия метнула на свою помощницу грозный взгляд, и та сразу замолчала.
— Противозаконно все, что наносит моральный или физический вред человеку. А ваша секта наносит и тот, и другой. — Он подошел к Дельфии вплотную. Они чуть ли носами не стукнулись. — Если я найду хоть одну крохотную и незначительную улику, подтверждающую, что вы причастны к похищению людей, я тут же надену на вас наручники…
— Не надо меня пугать, — и, отойдя на шаг, Дельфия сказала: — Делайте свою работу.
— Позвольте ключи от вашего минивэна?
Даша, которая приехала на нем, кинула их на прилавок.
— Пока вы тут хозяйничаете, мы можем сходить покушать? — спросила Дельфия. — У нас перерыв на обед, между прочим.
— Нет, — отрезал он. — С вами у нас еще разговор будет. А вы, — обратился он к Наталье, — можете идти.
Она не поверила своим ушам:
— Правда?
— Вы же тут не работаете, так?
— Так.
— Значит, вы свободны. Но не забывайте, у вас завтра утром встреча со следователем…
Наташа метнулась к двери и вылетела за порог. Три ступеньки преодолела в один прыжок.
Бежать, бежать скорее отсюда…
Попасть домой, зарыться в одеяло и поплакать.
Это не избавит от проблем, наслаивающихся одна на другую, но принесет временное облегчение. Потом нужно будет подумать, что делать дальше, но сначала поплакать, зарывшись в одеяло.
Наташа так глубоко погрузилась в свои переживания и набрала такую крейсерскую скорость, что не заметила человека, возникшего у нее на пути, и едва его не снесла. Ноги точно отдавила!
— Простите, пожалуйста, — выпалила Наташа.
— Куда ты несешься? — услышала она знакомый голос и подняла глаза на прохожего. Им оказался Паша.
— Ой, привет. Прости еще раз. Я домой тороплюсь…
— Могу я тебя проводить?
— Нет, не стоит.
— Наташ, я поговорить с тобой хочу.
— Не сейчас!
— В этом разговоре больше ты заинтересована.
— И все равно… — Она начала раздражаться. Да что он привязался к ней?
— Полиции уже известно о твоих отношениях с Георгием. Завтра тебя так прижмут на допросе, что ты птахой запоешь. Я хочу тебе помочь, понимаешь?
Наташа покачнулась. Упала бы, но Паша поддержал ее под локоть.
— Давай присядем? — предложил он.
— Я хочу пить…
— Тут неподалеку бистро есть. Пошли туда, кофе попьем.
Он, как держал ее под руку, так и повел по тротуару в направлении памятника революционерам. Наташа послушно шла за ним. Ее мозг разрывался от роящихся в нем мыслей.
— Пришли, — сказал Паша, открыв перед ней дверь бистро. — Заходи.
Она переступила порог и опустилась на первый попавшийся стул.
— Что будешь? Кофе, чай? Поесть что-нибудь хочешь?
— Просто попить.
Что Паша сказал? В полиции знают о ее романе с Георгием? Будут прижимать ее…
Что ж, этого следовало ожидать. Хотя они не афишировали своих отношений. О том, что Георгий «нагнул» их склад, она сообщила. Это выплыло бы в любом случае. Но без полной картины его действия казались не столь отвратительными. Кинуть фирму — одно, кинуть женщину, с которой спишь, — другое.
— Вот вода! — Перед Наташей возникла бутылка «Аква-минерале». — А еще я взял чай на всякий случай. Ромашковый. Он успокаивает.
— Спасибо. — Она открутила крышку с бутылки и сделала несколько жадных глотков.
— Расскажи мне, — мягко попросил Паша. — Тебе легче станет. Ты и выговоришься, и совет получишь. Я не считаю себя каким-то невероятным мудрецом, но простой взгляд со стороны иногда может здорово помочь.
— Я не знаю, с чего начать. Да и стоит ли это делать…
— А если я поклянусь, что все, что ты скажешь, останется между нами?
— Я тебе не поверю, — кисло улыбнулась Наташа. И допила остатки воды.
— Ладно. Тогда, если меня спросят, считаю ли я тебя причастной к произошедшему с нами, я скажу — да. Потому что уверен: ты заодно с этими ненормальными сектантками. И ты ненавидела Георгия. Как и всех мужчин в целом, ты сама говорила…
Он, сделав глоток кофе, начал подниматься, но Наташа удержала его. Ей на самом деле хотелось выговориться.
— Я действительно состою в секте, — выпалила она. — И Георгия ненавидела. И посылала на его голову страшные проклятия. И, возможно, виновна в его смерти, но не напрямую…
— Давай с самого начала, — попросил Паша, опускаясь на стул и взяв в руки чашку.
— О том, как я попала в секту, тебе знать незачем. Попала и попала. Была потребность. Могу сказать, что мне было очень комфортно среди сестер…
— А чем вы занимались, встречаясь?
— Обычно просто болтали. Это напоминало клуб по интересам. Собирались, пили чай или еще что-то безалкогольное, например, имбирный напиток, который замечательно готовит Даша, выслушивали друг друга, поддерживали, давали советы, ругали мужиков. В общем, наши сборища мало чем отличались от обычным бабьих посиделок. Но раз в две-три недели мы выезжали на «шабаш».
— Даже так?
— Назывались эти мероприятия иначе — мессы, или «посвящения», если новая сестра вливалась в наши ряды. Или «единения», чтобы сплотиться еще больше. Или «прозрения», дабы наметить путь. А один раз Дельфия провела мессу под названием «мщение».
— То есть?
— В секте есть колдунья. Она называет себя Пустотой. Женщина, на мой взгляд, совершенно ненормальная. Ей лет сорок. Хотя выглядит на пятьдесят с хвостиком. Ее муж, как они считала, стал одержимым. То есть подвергся нападению каких-то демонов. Они поработили его разум и тело, и под их воздействием он убил своих детей. Пустота нашла их мертвыми, когда пришла с работы. А мужа — болтающимся в петле. Увидев, это, она тронулась умом. Напридумывала себе всякого. Хотя все соседи знали, что ее супруг если и одержим, то тягой к алкоголю. Бухал по-черному.
— И что Пустота?
— Конечно, она не колдунья, но какая-то сила в ней есть. Сумасшедшие вообще чувствительные, а она особенно. Боль чуяла, а кто из нас без нее? Никто. Да еще этот гипнотический взгляд… Дельфия на обычные посиделки Пустоту не пускала. Считала, та только помешает. Зато «шабаши» без нее не обходились.
— И что это такое?
— Наверное, для людей со стороны полная фигня. Но для нас это было очень значимо. Мы готовились… Прежде всего морально. Такое волнение посещало нас, что руки ходуном ходили. А еще плащи стирали и гладили. Эмблемы начищали…
— Плащи, эмблемы?
— Как без этого? Шелковые плащи с капюшоном и эмблемы из дешевого металла, они висели на цепочках у каждой на шее.
— Где все это сейчас?
— Что-то уничтожено, что-то надежно спрятано по требованию Дельфии.
— Извини, я увожу тебя от основной темы. Так что там с актом под названием «мщение»?
— Одна из сестер его потребовала. Ее зовут Манечка. Именно так. Не Мария, Маша, а именно Манечка. Так ее мама величала (отец не принимал участия в воспитании дочери). Не девушка, а нежный цветок. Едва двадцать два исполнилось, когда в наши ряды влилась. Жила прекрасно под крылом у матушки. Та бизнес имела. И сожителя молодого. Манечка на четвертом курсе института училась, когда мать ее умерла. Газом отравилась, бывает. Вот только почему завещание странное оставила? В нем половина движимого и недвижимого имущества сожителю отходит. Да и не очень ясно, зачем женщина, едва достигшая возраста «ягодки», его оформила. Манечка оспаривать ничего не стала. У нее и мыслей таких не возникло. Мало ли что матушке на ум пришло. Слышала она, что взрослые женщины порой голову от своих молодых любовников теряют и не то еще отчебучить могут. Бывало, что и детей обделяли. А тут — поровну. И на том спасибо. И все же что-то беспокоило ее. Начала следить за «отчимом», который всего на шесть лет ее старше был. И выяснила, что в любовницах у него давно дочка нотариуса ходит. Причем она у мамы секретарем работала.
— Это он ее… Да?
— Да.
— А как Манечка это узнала?
— Так он и ее убить пытался. Она просила его тормоза у машины проверить. Тот так проверил, что она чудом жива осталась.
— Он получил по заслугам?
— Вот именно что нет. Доказать ничего не получилось. Убийца Манечкиной матери жил припеваючи с молодой любовницей в квартире, купленной на деньги любовницы, которую он отравил.
— И Манечка захотела отомстить?
— Она захотела справедливости, — с нажимом проговорила Наташа. — Тогда-то Дельфия и устроила мессу мщения. На алтаре…
— О, даже так?
— Так называли обычный столик, на который ставили свечи и кое-какие предметы.
