Алла Полянская - Вдвоем против целого мира
– Старайся не глазеть слишком уж явно. – Реутов зашагал вслед за водолазами. – У нас постановления прокурора нет, и если Соня нас прогонит, придется уйти.
– Ну так поулыбайся ей. – Виктор засмеялся. – На дамочек твоя физиономия действует убийственно, поговори с ней, как ты обычно девушек охмуряешь, она и растает.
– Нет, только не с Соней. Я же не Дариуш, чтобы играть с ней. – Реутов с сожалением смотрел на гаснущие прожекторы. – Это уж слишком. Эй, парочку везите к озеру, будем нырять!
Машина с криминалистами поехала к озеру, сминая траву, и Реутов подтолкнул Виктора:
– Идем, не то в темноте здесь ноги сломаем.
– Ты прав. – Виктор кивнул и двинулся в сторону участка Шумиловых, где уже зажглись прожектора. – А вот и сама Соня.
От дома по дорожке, кутаясь в теплую розовую кофту, шла Шумилова. Кудрявые волосы были собраны на затылке, платье в клетку и матерчатые туфли делали ее абсолютно домашней и оттого беззащитной. Реутов с Виктором снова вспомнили рассказ Анжелики, и каждый для себя решил не доставлять Соне неприятностей больше, чем уже есть, без крайней на то необходимости.
– Добрый вечер, Софья Николаевна. – Реутов выступил вперед, виновато улыбаясь. – А мы к вам снова. Извините за беспокойство.
– Да уж я вижу, что снова. – Соня удивленно смотрит на прожектора и водолазов, надевающих снаряжение. – Что происходит? Что-то выяснили?
– Видите ли, Софья Николаевна, кое-что произошло. – Реутов вглядывается в ее лицо, она кажется ему усталой и совершенно измученной. – Вон там, около леса, нашли труп Татьяны Филатовой. И мы…
– Труп? – Соня вытаращила на Реутова глаза. – Таньку убили?! Но кто? О господи…
– Да. – Реутов кивнул. – И поскольку орудие убийства не найдено, то мы обыскиваем все водоемы и близлежащие лесонасаждения.
– И вы решили начать с моего озера. – Соня хмурится. – Конечно, это самый близкий к тому месту водоем… Вы что, думаете, это я ее убила?!
– А вы это сделали?
– Нет, боже мой, конечно, нет! – Соня вспыхнула. – Как вы могли подумать! Да я целый день была занята, когда бы я ее убила. Тем более на той поляне, я бы ни за что туда не пошла, там полно ящериц, а я их боюсь до смерти.
Полицейские переглянулись. Соня сказала то, что никто, желая оправдаться, ни за что не сказал бы – но отчего-то оба ей поверили. У нее просто времени не было, видите ли, да и место неудобное. Реутов спрятал улыбку, глядя на ныряющих водолазов.
– А чем вы были заняты, Софья Николаевна?
– Уборкой. – Она вздохнула. – Этот сукин сын перевернул мой дом вверх тормашками. С другой стороны, я выбросила кучу разного хлама, до которого у меня раньше просто руки не доходили, и…
– Остановитесь. – Реутов повернулся к Соне, вглядываясь в ее усталое лицо. – Кто-то проник в ваш дом? Когда?
– Ну да, проник – сегодня ночью. Или вчера? Никогда не знала, как правильно говорить, потому что ночь и сегодня, и вчера, но проникли все-таки, наверное, сегодня, это было часа в три. – Соня даже притопнула, раздражаясь, что вот же она говорит, а они не понимают. – Я к Елене Станиславовне ночевать ушла, но мне не спалось, и я вышла на крышу подышать. Оттуда наш дом виден. А тут гляжу – свет мелькает, кто-то там, значит, шарит. И я решила, что это снова Дарик с Козявкой дурака валяют…
– У Дариуша есть ключ от вашего дома?
– Не знаю. – Соня растерянно смотрит на Реутова. – Но как-то же они вошли, когда Танька изображала труп…
– Изображала труп?!
Реутов чувствует, что голова у него идет кругом.
– Что, черт возьми, у вас здесь творится?
– Ну, я…
– Нашли! – Виктор правильно понял сигнал водолаза. – Идем, нашли орудие убийства.
Кивнув Соне, Реутов пошел вслед за Виктором к озеру. В беседке горело несколько мощных фонарей, и водолаз выложил на стол свою добычу – узкий короткий стилет.
– Предполагаемое орудие убийства. – Криминалист взял стилет в руки. – Патологоанатом скажет точнее, но, судя по характеру раны, ударили убитую именно этим.
Соня заглянула через плечо Реутова. Надо же, в ее озере снова нашли нечто, связанное с убийством!
– Не мог выбросить в реку, кретин. – Соня засопела возмущенно. – Теперь в озере купаться вовсе никак, раз там все это было.
– Софья Николаевна, вас только это заботит? – Реутов искоса глянул на нее. – Вам знаком этот предмет?
– Нож-то? Нет, впервые вижу. – Она зябко поежилась. – К вечеру становится холодно, идемте в дом, что ли, я там уже прибралась. Или вы уезжаете?
– Вить, ты езжай к Андриевскому, расспросишь его. – Реутов решил, что в темноте искать нечего. – И пусть криминалисты возьмут у него отпечатки пальцев. Так же просмотрите вещи убитой. А потом с криминалистами до города доедешь, и все. Я, пожалуй, останусь здесь, у меня есть множество вопросов, и задать я их хочу сегодня.
Виктор хмыкнул и, пряча улыбку, обернулся к криминалистам:
– Едем, что ли.
Водолазы свернули снаряжение и отбыли, а эксперт, упаковав улику, взглянул на Реутова:
– Вряд ли осталось ДНК, отпечатки тоже не снимем.
– Знаю. Отдай патологоанатому, пусть примерит лезвие к ране. И тщательно осмотри вещи убитой, если что-то заинтересует, сразу изымай. Может, дневник есть, и телефон бы ее найти. – Реутов обернулся к Соне: – Теперь мы можем поговорить?
– Идем в дом, холодно здесь.
Соня смотрит на него сквозь ночь. У нее лицо измученное и бледное, а глаза – растерянные, огромные… Реутов вспомнил фотографии Лизы. То лицо поражало своим совершенством, но лицо Сони живое и подвижное, так же прекрасно. Какой идиот сказал, что Лиза красивее? Лиза просто была странной из-за болезни, эта болезнь накладывала на нее свой отпечаток. А Соня – она живая, настоящая и очень уставшая.
– Вы знаете, я спать хочу. – Соня идет впереди, а сверчки стрекочут так, будто завтра конец света и надо успеть настрекотаться напоследок. – Я прошлой ночью не спала совсем, а днем надо было убрать в доме, и Дмитрий Владимирович прислал человека, чтобы тот сменил замки. А потом мы с Владькой вывезли мусор, съездили в город, чтобы отдать пленку в мастерскую, фотографии напечатать, а когда вернулись, Елена Станиславовна велела нам вытаскивать косточки из вишен – она варенье варить собралась, и в итоге я совершенно не поспала, так что сейчас, наверное, засну на ходу.
Реутов молча шел за ней в дом. Эта женщина для него совершеннейшая загадка. Он не ощущает ее эмоций. Вот она что-то говорит, но это вроде как положено – говорить с гостем. Смерть Татьяны ее не удивила и не опечалила, она не спросила даже, как та умерла, как не спросила и о том, что же он выяснил о смерти ее сестры. Будто все это ей неинтересно. А может, и неинтересно? Тогда что у нее внутри, у этой Сони, которую так много рисовала Лиза, и всегда в роли принцессы из сказки либо спящей. Что именно видела Лиза, глядя на сестру? И почему нападала на нее?
– Сейчас чай будем пить, Елена Станиславовна мне пенки выдала целую миску, вы любите пенку от варенья, Денис?
Любит ли он пенку. Да он и забыл уже, что бывает такая вещь, как пенка от варенья, потому что и варенья-то домашнего давно не ел, покупает джем в баночках.
– Да, люблю.
Соня включила чайник, достала чашки и поставила на стол вазочку с розоватой ароматной пенкой. Ее движения привычные, чувствуется, что знает она здесь каждый уголок, что понятно – она выросла в этом доме. Но как она может находиться здесь после стольких лет постоянного насилия? Что она чувствует, когда вспоминает?
Она не вспоминает, вдруг понял Реутов. Ни одной фотографии в гостиной, и вряд ли они есть в остальном доме. И хотя все эти вещи на чердаке говорят о том, что прошлое никуда не ушло и вопросы остаются открытыми, но спрятаны они так глубоко, что даже Соня не знает, как их оттуда достать без ущерба для себя. Анжелика права, она просто забыла все, психика иногда проделывает с нами забавные вещи, заставляя не то чтобы забыть тяжелые моменты, но отложить их куда-то очень далеко, чтобы выжить.
Реутов посмотрел на Соню – она поставила на стол плетеную вазочку с домашним печеньем и взялась разливать чай.
Что-то с грохотом влетело в окно, заварник взорвался в руках Сони, кипяток и осколки брызнули во все стороны, Реутов дернул Соню и повалил на пол. Он-то отлично знал, как звучит выстрел.
– Хоть вазочка с пенкой уцелела, – сказала Соня, поднимаясь.
Денис не удержался и фыркнул. Господи, недоразумение какое-то, а не женщина.
Хотя Виктор прав, грудь у нее хороша.
14Дариуш сидел в бильярдной и напивался.
Когда Татьяна не пришла к обеду, он стал ей звонить, но оказалось, что ее телефон спокойно стоит на зарядке в ее комнате. А куда подевалась она сама, он понятия не имел, и куда себя деть, тоже не знал. Скука была его постоянной спутницей, и только Татьяна могла ее развеять, в голове у нее всегда теснились разнообразные смешные вредилки, и они смеялись, готовя свои невероятные розыгрыши, и потом, просматривая особенно забавные моменты, они оба хохотали до упаду. Люди такие предсказуемые и такие глупые.
