Франсуа Бенароя - Охота на президента
37
В этот утренний час в холле гостиницы «Метрополь» царило легкое оживление. За постояльцами гостиницы, западными деловыми людьми, которые лучше знают портьеры в своих номерах, некоторые рестораны и бездушные офисы, чем Москву, подъезжали дорогие машины. По холлу тихо сновали также и русские в ожидании назначенной встречи.
От своего офиса до гостиницы Олег добрался за четверть часа. Войдя в красивый просторный холл освеженного стиля модерн, он направился прямо к рецепции:
В каком номере остановился господин Пиль?
— Господин Пиль вам назначил?
— Нет. Но я должен оставить ему устное сообщение…
— 121.
— Спасибо.
Поплутав некоторое время по длинным коридорам, Олег постучал в комнату 121. Никто не открывал. Олег постучал снова.
— Сэр Филипп. Это я, Олег Сидоров. Мне нужно вам сказать что-то очень важное.
— Минуточку, сейчас я вам открою. Иду-иду!
Тридцать секунд спустя дверь открылась, и Олег увидел сильно изменившееся лицо сэра Филиппа. Он казался очень усталым, опустошенным. Куда девались свойственные всему его облику подтянутость и элегантность!
— Извините меня, Олег. Я был в ванной.
Сэр Филипп не приглашал его пройти в комнату, Олег прошел туда сам, резко захлопнув дверь.
— Что вы хотите мне сообщить такое важное? — спросил сэр Филипп.
— Я пришел сегодня на работу, и мне вдруг сообщают, что вы здесь. Однако при встрече вы не говорили, что вам настолько срочно надо попасть в Москву?
Сэр Филипп стоял перед ним, засунув руки в карманы своего халата. От него слегка пахло алкоголем.
— Обычно я не ставлю в известность своих служащих, что намереваюсь предпринять. Это непредвиденное путешествие. Впрочем, я вам собирался позвонить.
Однако голос его звучал весьма фальшиво.
— Насколько я понимаю, вы в Москве решили немного развлечься, это не деловой визит? Но где ваша супруга?
— Она не смогла составить мне компанию.
— А…
Олег подошел к ночному столику возле кровати, взял пульт от телевизора и включил его очень громко на какой-то музыкальной программе. После чего, сбив сэра Филиппа с ног, он не дал ему возможности подняться, оставил стоять на коленях.
Англичанин устремил на него взгляд затравленного животного.
— Вы с ума сошли? Что с вами? — спросил он патетически.
— То, что я делаю, это больно, я знаю. Но следов не будет… Расскажите-ка мне об Ульянине. Что вас с ним связывает?
Аристократ стоял на коленях, издавая жалобные стоны:
— Вы совсем спятили! Ульянин такой же мой клиент, как и все остальные. Убирайтесь отсюда. Я вас увольняю! Не забывайте, что вы находитесь в лучшей пятизвездочной гостинице Москвы. Меня ждут там внизу, мой гость может сейчас вот-вот подняться.
— Это для гостя вы приняли ванну и обрядились в халат?
— Я запрещаю вам разговаривать со мной таким тоном!
Прислонившись спиной к плотно задернутым на окне портьерам, англичанин пытался прийти в себя.
— Одного дорогого мне человека, — промолвил Олег, — пытались убить. Мне удалось предотвратить это организованное Ульяниным, я знаю точно, убийство. У меня есть все основания думать, что вы к этому причастны.
Не давая сэру Филиппу прийти в себя, Олег схватил его за волосы и потащил в ванную, макнув его несколько раз в мыльную воду, которую тот не успел спустить.
— Если вы сейчас же не заговорите, я буду продолжать это делать до тех пор, пока не сдохнете.
Сэр Филипп глотал воздух как рыба. На его лице опадала и застывала пена. Щеки его раскраснелись. Он поднял правую руку в знак примирения и того, что сейчас все расскажет. Беспомощно он опустился на крышку унитаза и, чуть не плача, спросил:
— Что вы хотите знать?
— Все.
— Это старая история и довольно длинная… У меня есть некая слабость… как бы это сказать…
— Как вы понимаете, про эту слабость я знаю…
Последовало долгое молчание. Было что-то щемящее в том, как этот принадлежащий к высокой аристократии немолодой, но стройный человек внезапно ссутулился и опустился на унитаз, заговорив о самом важном:
— Когда я был послом в Афинах, уже более десяти лет тому назад, один человек из советского посольства однажды пришел и начал шантажировать меня комплектом фотографий, сделанных на местном празднике. Мне показали фотографии, запечатлевшие мое слишком вольное для моего статуса поведение. Наши спецслужбы, узнав о факте шантажа, быстро организовали мою высылку из страны и якобы переход на другую работу. Так как моя семья очень известна в Англии, лучшим решением в данной ситуации было неупоминание в прессе и где бы то ни было истинных причин перемены места службы. И вообще, английский истеблишмент не любит выносить сор из избы. Даже в Министерстве иностранных дел никто не знал об истинных причинах моего возвращения в Англию. Разведслужбы с помощью своих коллег из США нашли для меня способ выйти из трудной ситуации и дали мне номер телефона человека, с которым я мог бы связаться в случае, если возобновится шантаж…
— И он возобновился?
— Да.
— Когда это было?
— Приблизительно месяц тому назад.
— Кто это был?
— Я не знаю.
— Опишите мне человека, который с вами разговаривал. Не будете же вы утверждать, что вы его не видели?
— Нет, нет… Ульянин пригласил меня обедать в дорогой лондонский отель «Риц», для того чтобы обсудить условия последнего контракта. С ним был один молодой человек. Не припомню его имени… Ульянин представил его как своего друга, который мог бы стать добрым клиентом моей компании. Во время обеда молодой человек не произнес ни слова, но потом позвонил и попросил о свидании. Хотя моя секретарша говорила ему, что я очень занят, он настаивал. А встретившись со мной, он попросил меня об одной услуге, которая мне показалась странной.
— Что за услуга?
— Он попросил достать ему номера машин английских дипломатов в Москве. Он объяснил это тем, что они очень нужны его другу-коллекционеру.
— Что же было потом?
— Я послал его далеко, поскольку он мог сам заказать такие номера, если ему это нужно, у какого-нибудь жестянщика. Изготовить можно что угодно… Именно в этот момент он вытащил и продемонстрировал мне имеющиеся у него фотографии. Бросив их на стол, он сказал, что время не ждет и чтобы я поторопился.
— Как он выглядел?
— Блондин с пухлыми щечками и ямочками на щеках. Приблизительно лет тридцати. Очень русский… однако по-английски говорил блестяще.
Ульянинский кадр, найденный не без помощи Костакина, подумал Олег.
— Он мне сказал, что, как только я достану подлинные номера, меня тотчас оставят в покое. И он посоветовал никому об этом не рассказывать.
— Что вы предприняли?
— Я непосредственно переговорил с послом в Москве, моим старым другом. Мне пришлось ему сказать, что один из моих знакомых антикваров в Сохо имеет эксцентричного клиента, коллекционирующего номера английских посольских машин во всем мире и желающего получить такие номера и из английского посольства в Москве. Он, конечно, расхохотался и соединил меня с интендантом своего посольства. А интендант объяснил мне, что отдавать номера незаконно, но в принципе возможно. В посольстве есть свой автопарк и есть старые автомобили, которые не всегда в порядке. Их ремонтируют. Случается, что некоторыми из них даже пользуются, когда новые автомобили попадают в аварию. По русским правилам, бывшие в употреблении дипломатические машины можно передать и даже продать, но необходимо вернуть старые номера…
Слушая сэра Филиппа, Олег пока никак не мог уловить связи всего происшедшего с туркменской сделкой, о которой не переставал думать. Но он понимал, что в этой сделке не двое участников, заинтересованных в окончательном решении вопроса, а значительно больше. Тут целая цепочка участников. Здесь каждый получает свое. Но что?.. Номера дипломатических машин никогда не будут разыскивать через милицию. Узнав, что это посольский номер, милиционеры могут передать информацию о нем смежному ведомству. В отдельных случаях. А скорее вообще забудут о любом нарушении машины с подобным номером…
— Ну и что, получили вы в конце концов эти номера?
— Я как раз собираюсь вам об этом рассказать. Я хотел поехать в Москву в ближайшее время, чтобы встретиться со своим другом послом и получить эти номера. Однако во вторник утром тот молодой человек, что меня шантажировал, позвонил очень сердитый и потребовал передать ему эти номера как можно скорее, иначе он угрожал передать фотографии прессе. Более того, он выставил ещё и дополнительное условие, как плату за его снисходительность, — он просил, чтобы я его представил завтра британскому послу. Простое пожатие рук в каком — нибудь ресторане, где мы как бы случайно встретимся. Детская мечта. Это должно произойти завтра между двенадцатью и половиной первого.
