Назим Зейналлы - В Париж на поминки
− Маленькая тёмная картина в хорошей рамке.
Поднял глаза, посмотрел на меня и сказал:
− Нет, ты не так. Сядь и по другому взгляни, попытайся понять.
Я присел и несколько минут разглядывал её, затем повернулся и зевнул:
− И чего глядеть. Сколько не смотрю, всё та же тёмная картина.
− Нет, ты погляди, скоро над водой должны появиться первые лучи, это зарождение нового дня. Ты же должен чувствовать появление солнца?!
− Фофа, я посидел бы рядом с тобой пару часов, пока не появится солнце, но Октай ждёт нас внизу, − тихо сказал я, не отрывая взгляда от картины.
− Где?
− Где-то рядом, на Ордынке.
Фуад нехотя встал, и мы через зал пошли к выходу. Около одной из картин я остановился и указал рукой:
− Гляди, вот это понимаю, большая картина с сюжетом, где есть люди с оружием, лошади. Красиво.
Фуад кивнул, мельком взглянул на картину и с сочувствием посмотрел на меня. Мы пошли дальше к выходу, обгоняя людей. Фуад сосредоточенно о чём-то думал и неожиданно произнёс такое, от чего я остановился и застыл:
− Я скучаю по Юсико, − с дрожью в голосе произнёс он.
Я удивлённо поднял брови, выпучил глаза и ели сдержал себя, чтобы не засмеяться:
− Хорошенькое дельце.
Фуад быстро зашагал.
− А я думал, ты уже её забыл. Посмотри на меня.
Фуад продолжал молчать, отвернувшись в сторону.
− Как приедем в Баку, напишем ей. Ты не потерял её координаты?
Фуад на ходу быстро начал шарить по карманам пиджака и найдя лист, исписанный иероглифами, энергично закивал головой:
− Сразу как приедем. Ты мне поможешь? − спросил он сиплым голосом.
− Можно и не сразу. Юсико, может, и не вернулась ещё к себе.
− Нет, они вчера должны были вылететь из Марселя.
− Она спит, наверное, после перелёта, − в ответ засмеялся я и добавил. − Как приедем, напишем. Обещаю!
Забрав книгу и кейс из гардероба, мы вышли на улицу и попали под проливной дождь. Тёмно-синий «седан» Октая стоял с включённым мотором, рядом с решётчатым ограждением, из окна кричал и махал рукой наш друг. Мы быстро перебежали двор и мокрые залетели в открытую дверь машины.
− Привет, − было первое, что мы услышали. − Дайте я вас расцелую.
Почти не изменились, такие же…небритые и затейники, — затем отодвинулся и внимательно посмотрел на нас.− Вы, что, в Париже бомжевали?
− Сумку с туалетными принадлежностями в день приезда забыли в отеле…
− Запах приключений и далёких стран, − сказал он с завистью. − Хорошо, молчите. Приедем, расскажете. Куда, Домодедово или Шереметьево?
− Нет, лучше Домодедово.
− У вас, как я понял, обратного билета нет. Нашей авиакомпанией полетите.
Мы, разумеется, не замолчали. Мокрые, грязные, небритые и с красными от невысыпания глазами, всю дорогу до аэропорта, с криком перебивая друг друга, вспоминали дни нашей шумной молодости.
Домодедово был весь в строительных лесах. Я обвёл его взглядом и ахнул:
− И этот кошмар ваш аэропорт?
− Его сейчас переделывают. Скоро должны закончить. На втором этаже − ресторан азербайджанской кухни ”Старый город”, на первом этаже японский. Куда пойдём?
И сам же ответил: Я думаю, выражу общее мнение, конечно наверх. Второй этаж.
Мы согласились, Октай провёл нас в зал и переговорил с официантами, которые разместили нас в отдельном кабинете.
Октай устроился поудобнее в кресле, вынул из внутреннего кармана листы и, тряся ими, спросил:
− Колитесь, откуда это у вас? Как они к вам попали?
Мы опустились в кресла, а я сделал удивлённое лицо.
− Впервые вижу, − я посмотрел на Октая, затем сузив глаза, взглянул на листы и развёл руками. − Это не я и почерк не мой. Как будто Фуада. Эти художники народ непредсказуемый, что хочешь могут нарисовать на бумажке.
Мы оба повернулись лицом к Фуаду, а он вопросительно посмотрел на нас.
− Конечно, сразу всё валят на художника, − потом зевнул во весь рот и закинул ногу на ногу. − Это грубый стереотип! Если художник, то на него можно вешать всех собак? Вероятно, мне следовало бы расстроиться, но на пустой желудок я плохо соображаю и не пойму, что это за бумажки и что вы от меня хотите. Может вначале по маленькой?
− Зачем же, можно и по большой,− продолжил я, поёживаясь.− Хотя бы крепкого чая для начала.
Мы умолкли, ожидая следующего вопроса.
Октай окинул нас взглядом и усмехнулся.
− Хорошо, ещё есть время,− пробормотал он, кивнул и коснулся кнопки в стене.
Неожиданно дверь позади нас открылась, и в кабинет вошёл официант. Прошептав ему на ухо, как я понял, наши пожелания, друг потёр ладони:
− Извините, я забыл, что вы промокли, погода у нас не ахти, но бывает и похуже. Снег видели? − гордо произнёс он и прокашлялся − Горячий чай вам поможет.
Официант появился, бережно держа тяжёлый поднос, и в комнате запахло крепким душистым чаем. Фуад сразу расцвёл, поёрзал в кресле, затем встал и как самый молодой разлил чай по стаканам. Чаепитие и разговоры продолжались, пока Октай решительно не произнёс:
− Надо отчитаться. Расскажите подробнее всё, что связано с этими цифрами.
− С самого начала? − спросил я.
−С самого, самого.
− Это займёт много времени, − возразил Фуад.
− Полетите ночным, так что времени у нас больше, чем достаточно. Начинай.
Я вздохнул и развёл руками:
− Если считаешь нужным.
Фуад снова вопросительно посмотрел на меня. Октай метнул на Фуада быстрый взгляд опытного криминалиста, затем снова перевёл его на меня:
− Бросьте шутки, дело намного серьёзнее, чем вы думаете. Вы в дерьме, ребята!
Я скосил глаза на Фуада, и на несколько минут наступило молчание. Октай что-то хотел добавить, но я оборвал его, нарушив тишину:
− Это ты для улучшения аппетита нам говоришь?
Фуад вытаращил глаза, хмыкнул и отодвинулся от стола:
− Прекрасно, мне в горло уже ничего не полезет.
Октай приподнялся из кресла, постучал пальцем по столу, скосил глаза и шёпотом сказал:
− Тогда выйдем, здесь не всё можно…
Мы вздохнули и снова замолчали. Октай встал из-за стола и пошёл в сторону двери, а мы последовали за ним. Из кухни тянуло ароматом молодой зелени и свежих овощей.
− Только что прилетел самолёт из Баку, − пояснил мимо проходящий официант.
Нам оставалось только посмотреть ему вслед и тяжело вздохнуть. Мы прошли по второму этажу в дальний угол аэропорта, Октай показал удостоверение, и нас пропустили на открытый балкон, выходящий на взлётную площадку. Уже у входа на балкон Октай огляделся, повернулся к нам и заговорил:
− Аппетит пропал? Может свежий воздух поможет? Вы, не зная, влезли не в своё дело. Теперь слушаю вас.
Я начал, Фуад присоединился, и мы, дополняя друг друга, рассказали подробно обо всём, что произошло. Дойдя до нашей поездки в Стамбул, я бросил мимолётный взгляд на Фуада, и пропустив события в Стамбуле, плавно перешёл к тому, что произошло в Москве. Всё получилось на удивление складно, хотя мы и не готовили заранее какую-то особую тактику поведения с нашим другом.
Октай подождал, пока мы закончим, и лишь потом начал задавать вопросы.
− Всё, мы отказываемся отвечать на вопросы, пока нас не накормят.
− Теперь слушайте, следопыты. Это я говорю только вам…хотя и вам многое знать не надо, но я расскажу во что вы влипли.
Фуад фыркнул.
− Без комментариев, − живо отозвался Октай. − Вас сегодня утром засекли камеры наблюдения на углу Ленинского проспекта, вернее, засекли только одного фыркающего с косичкой, − и повернулся к Фуаду. − Это факт и твоё счастье, что был туман, и картинка получилась размытой. Обвиняют вас в убийстве ответственного работника ФСБ майора Клавдии Романовой и двух оперативных работников.
Я посмотрел на Октая:
− Значит, это они стучались в квартиру Арама и дожидались нас на выходе?
− Оперативники сидели на заднем сидении? − спросил Фуад, затем быстро добавил: − Когда мы убегали, из машины раздавались одиночные выстрелы, но они стреляли не в нас.
− Ничего себе дела, постой, − возразил я, взяв под руку Октая. − Пара вопросов, во дворе были десятки вооружённых людей в камуфляжной форме, а убили мы, безоружные люди?
− Вы сможете доказать? По информации, двор был безлюден, только вас, двух подозрительных лиц, видели на месте убийства, − и он кивнул на нас.
− И что ты собираешься делать дальше? − спросил Фуад.
− Да он над нами издевается, − возмутился я и выразительно посмотрел на Фуада.
В ответ Фуад кивнул и мягко обнял за талию Октая:
− Малик, на нас навесили уже убийство троих. За издевательства давай скинем его головой вниз. Одним убийством больше, одним меньше, срок один…
Я прервал его и обратился к Октаю:
− Покормил бы его, он может добровольно пошёл бы сдаваться, а теперь даже не знаю, чем тебя помочь. Так что ты давай думай, как выбраться из лап голодного Фофы.
