Авторская редакция - Опция поиска. Книга четвертая из серии «Сказки мегаполиса»
Иначе с твоей дочерью и прямо на твоих глазах, ну и так далее.
Пацаны не были оригинальны. Он их переплюнул, высказавшись, что если
парни притащат бездомную кошку и начнут ее мучить, то смогут его немножко
разжалобить.
Те сразу не врубились, в чем дело, а Юлька все поняла. Она испугалась еще
сильнее, хотя куда уж, и заверещала, что в квартире оказалась случайно, и что ее
неправильно поняли, и продолжала, захлебываясь, нести чушь, пока один из
молодчиков не ударил ее по лицу. Юлька отлетела к стене и притихла, глядя
безумными глазами.
Посмотрев в ее сторону, Леонид произнес:
– Девушка не врет, парни. У меня в смартфоне был телефон лаборатории,
пошарьте. Если сим-карта жива. Тогда сможете сами задать им вопрос о моем
отцовстве.
И он прикрыл глаза, чтобы больше не видеть искаженное страхом лицо Юлии
Лепехиной, хотя, кроме самой себя, ей винить было не кого.
Юльке отвесили еще оплеух, а потом вытолкали наружу. Леонид надеялся, что
этот случай навсегда отобьет охоту у барышни к аферам и лжи. И еще он надеялся,
что ее отпустят целой и невредимой. Или хотя бы просто – отпустят.
Что-то с самого начала ни фига не складывалось у пацанов. С вечера, чтобы
ночью ничего не удумал, Леонида обкалывали какой-то мутной дрянью, а с утра
принимались избивать, но он держался, сознавая, что сразу же, как только сломается
и подпишет, его прикончат, подбросив труп на железнодорожные пути. Испугать, что к
любимому чаду применят жестокие пытки и будут на глазах у отца отрезать уши
поштучно и по фалангам пальцы на руках и ногах, тоже не получилось. Даже
наркотик, подавляющий волю, подействовал на Воропаева как-то лево. Он, конечно,
поставил свою подпись, но та не поддалась бы никакой идентификации. Это были
каракули, а не подпись под документом, имеющим юридическую силу.
Пацаны за стеной злились, матерясь и переругиваясь, и время от времени
заходили к нему в «палату», чтобы отвести душу, махом ноги ударив его по ребрам.
Он не мог сам себе ответить, на что надеялся, упорно не соглашаясь ставить
подпись под новым завещанием в пользу какого-то некоммерческого фонда. Хотел
оттянуть момент смерти? Или ждал, что его будут искать и найдут? Кто? Похищение
обставлено грамотно. Скорее всего, Лера получила от его имени письмо о разрыве, а
на работе поднимать тревогу не будут, поскольку босс в отпуске.
Здешние мясники рано или поздно изобретут что-нибудь новенькое, он не
выдержит и завещание подпишет. Его тут же прикончат, а Лерка останется совсем ни
с чем. Нищей вдовой останется его Лерка. Хорошо хоть, что бездетной, кстати.
Только бы бандиты не принялись ее разыскивать, чтобы притащить сюда, как
приволокли Юльку. Скорее всего, Валерия сейчас в Панкратовке. Пьет кофий с
теткой Любой или бакланит с ее внуком Константином. В таком случае, есть шанс,
что отыщут Леру не сразу: соседи по этажу не знают, где у Буровой дача, а соседи по
подъезду так и вообще не знают, кто такая Бурова, дом-то новый. Но отморозки
запросто могут устроить засаду возле подъезда, и Леонида обдало холодом, когда
ему в голову пришла эта мысль.
Каким же кретином он был, что тянул до последнего с разговором! Она хотя бы
знала сейчас, чего опасаться, и от кого прятаться. И что вообще надо от кого-то
прятаться, тоже была бы в курсе. Поздно ты опомнился, дружок, и теперь за свою
малодушную трусость заплатишь высокую цену.
Лежа на голых пружинах больничной койки и почти уже не ощущая тела, а
лишь сплошную ноющую боль, он твердил, обращая слова неизвестно кому: «Только
бы она уехала с какой-нибудь Киреевой в какой-нибудь Египет! Только бы обиделась
на меня и рванула на своем Михе подальше от Москвы! У тебя же отпуск, девочка
моя, уезжай! Обидься хорошенько и уезжай! Так поступит любая, если муж двое суток
не приходит домой!»
Но, по видно, это был не его день для челобитных. Дверь со скрипом
отворилась, и в узком дверном проеме возник знакомый силуэт. Леонид напряг
остатки сил, собираясь выкрикнуть, чтобы она бежала, чтобы спасалась, но мелкий
комар под черепной коробкой зазвенел пронзительным писком, а потом их стало
несколько, потом стало много, очень много, они завизжали, набирая злость и силу, и
тогда от дикой боли глаза заволокло липкой пеленой, а предательское беспамятство
вновь отправило Леонида в нокаут.
– Но это же не реанимация! – оглядываясь на своего сопровождающего, с
детским возмущением в голосе произнесла Лера.
Она стояла в дверях полупустого пеналообразного помещения с несуразно
высоким потолком, которое могло быть душевой, если бы там имелись кабинки, или
общественным туалетом, если бы из одной его стены вырастали шеренгой писсуары.
Но ничего такого в этой комнате не было, а была там колченогая деревянная
стремянка и заляпанный побелкой облупленный письменный стол, а на
растрескавшемся кафельном полу сквозняк теребил обрывки старых газет и
скукоженные от высохшей грязи тряпки серой мешковины. Окно было всего одно, да
и то почти под потолком. Чумазыми стеклами оно уныло смотрело на кирпичную
кладку возлеоконной ямы, помогающей дневному свету хоть как-то проникнуть
внутрь полуподвала, и лишь верхней половиной выглядывало во внешний мир,
скользя по поверхности пыльной отмостки и неухоженного газона с чахлыми
петуньями на нем.
И еще в помещении стояла кровать. В дальнем углу под жестяным коробом
вентиляции. Кровать без матраса и прочих излишеств, на которой вольготно
раскинулся, погруженный в нирвану, грязный и пьяненький бомж.
Лера обернулась, чтобы окликнуть Пашку Горячева, который замешкался
сзади, и сообщить, что привел он их куда-то не туда, но в поле ее зрения он не
попался, а когда она дернулась, чтобы вернуться в предбанник, дорогу ей преградил
медбрат в гавайской рубашке и мятых парусиновых штанах. Тот самый, который
только что изъял у Леры смартфон, пояснив, что его излучение может внести помехи
в работу тонкого медицинского оборудования. Лере сразу надо было сообразить, что
прикид раздолбая не вяжется со статусом сотрудника больницы, даже такой
захудалой, как эта. Но она торопилась поскорее узнать, что с мужем, и гавайская
рубаха ее не смутила.
Медбрат в парусине осклабился и кривляясь проговорил:
– Ай-ай-ай, какая досада!.. Как же вы, дама, правы, это действительно не
реанимация!
И, развернув ее за плечи, резким ударом ладони в спину втолкнул внутрь.
Сбить Валерию с ног всегда было непросто, она лишь просеменила по
инерции вперед, однако равновесие сохранила и на четыре клавиши не шлепнулась.
Она тут же метнулась к захлопнувшейся двери, но опоздала, ключ с противным
скрипом уже поворачивался в замке. Лера возмущенно заорала, принявшись
охаживать створку кулаком:
– Вы там с ума сошли? Немедленно откройте и выпустите меня! Что вам от
меня нужно?!
«Медбрат» весело откликнулся с той стороны:
– А ты покалякай со своим благоверным, он тебе скажет. Если, конечно,
очухался. А не очухался, тоже не беда, Фогель подкатит с минуту на минуту, он тебе и
объяснит. Шуметь не советую, дело пустое. У них в этом бараке психов держат, так
что, контингент не удивится, если ты бузу затеешь. Хоть оборись в форточку.
Глумливый голос стих, удаляясь, а Лера медленно обернулась в сторону тела
на кровати. С усилием переставляя ставшие непослушными ноги, она подошла
ближе. Охнула. Наклонилась. Страшась, нашла пульсирующую жилку на шее. Лёнька
был жив, но так плох и настолько изувечен, что боль полоснула Леру через все
сердце от края и до края.
Он лежал в перепачканной кровью, изорванной одежде, прикованный по рукам
и ногам четырьмя наручниками к голой раме кровати, и хрипло дышал. Он не пришел
в сознание, когда Лера его окликнула и когда легонько потрясла его за плечо, а
сильно трясти она побоялась. Больше она ничего не могла сделать, поэтому села на
пол рядом со страшным одром и безмолвно завыла.
Вот, значит, как решил разобраться с ними Ефремов. Сволочь. Старая
злопамятная сволочь.
Наверно, Лера виновата сама. Наверно, не следовало дергать за усы тигра, но
она помнила, она знала, что этого зверя не проймешь жалостью и не соблазнишь
денежной компенсацией. По крайней мере, стольких денег, какими можно было бы
удивить Ефремова Тоху, у Леры не нашлось бы, даже реши она все распродать
вплоть до зубной щетки. Отпустить Лёньку он согласился бы исключительно и только
по прихоти, и то, если Лера смогла бы его чем-нибудь поразить. Например,
безрассудной удалью камикадзе.
Не вышло. Может быть, она его и поразила, но эффект получился обратный.
Лера не психолог, тут ее слабое место. Разве можно выставлять в смешном виде
