Джон Макдональд - Оранжевый для савана
Я не видел Харриса, но Чуки рассказала мне впоследствии, что это была огромная туша в шоферской форме. По ее мнению, рядом с ним я выглядел бы хилым и сморщенным. Она сказала, что он выволок ее из машины, как если бы тащил котенка из обувной коробки. Позднее я догадался, что долгая пауза и ожидание, сопутствующее моему звонку наверх объяснялась тем, что Дебре нужно было время, чтобы по другому телефону, возможно, по внутреннему, вызвать Харриса на рабочее место.
Чуки вошла в комнату, поджав губы от бешенства и потирая руку.
— Трев, что тут происходит, черт побери? — требовательно спросила она. — Этот огромный паяц меня покалечил. А ты, маленький толстяк, я полагаю, тут главный вор.
Стеббер заспешил к ней, на лице его было глубокое участие. Он обеими руками взял ее за локоть и сказал:
— Моя дорогая девочка, меньше всего на свете мне хотелось, чтобы Харрис ушиб тебя или рассердил или напугал, поверь мне. Я просто подумал, что это невежливо оставить тебя там внизу, в машине, на солнцепеке. Но, видя, какое ты выдающееся создание, милая моя, мне вдвойне приятно, что ты здесь. Иди сюда и садись со мной на кушетку. Вот так. А теперь назови свое имя.
— Но я... Слушайте... Ну... Барбара Джин Маккол. — Она не сделала ни малейшей попытки выдернуть руку и лишь хитро подмигнула. — Чуки. Обычно меня называют Чуки. Иногда, Чуки. Я... Я профессиональная танцовщица.
— Чуки, милочка, при твоей грации, энергии и внешности я и представить себе не мог, что ты могла оказаться кем-либо другим. Готов поспорить, что ты очень хорошая танцовщица. Он отпустил ее руку, ободряюще погладил, повернулся, оглянулся через плечо на Дебру и, перегнувшись через спинку кушетки, добавил:
— Дебра, милочка, познакомься с Чуки Маккол, а потом приготовь нам всем выпить.
— Здравствуй, дорогая. Я прекрасно готовлю рыбу. Дайкири, если кто-нибудь любит.
— Ну, конечно, люблю. Спасибо, — сказала Чуки. Я в свою очередь согласно кивнул.
— Четыре порции — это быстро, — заметила Дебра, а Чуки, не отрывая глаз, следила за ее гибкой грацией, пока за ней не закрылась дверь.
— Приятно посмотреть на это создание, правда? — сказал Стеббер. — В своем роде очень естественная и неиспорченная. Теперь давайте к делу, мистер Макги. Говоря по телефону, вы назвали имя. Пароль. И показали, что обладаете немалой изобретательностью. Но, разумеется, перед нами встает некоторая проблема. Мы не знаем друг друга. Или друг другу не доверяем. Чем вы занимаетесь?
— Практически вышел в отставку. Иногда помогаю друзьям разрешить их маленькие проблемы. Для этого не нужно иметь офис. Или лицензию.
— А эта симпатичная молодая женщина помогает вам в вашей благотворительной деятельности?
— Нечто в этом роде. Но когда друга поймали с помощью большого и искусного вранья, это непросто. Старые пройдохи вроде вас действуют беспроигрышно и почти всегда на высоком уровне. Может, вы даже налоги платите со своей добычи. И вы тренируете своих наводчиков и крутых ребят, а потом отправляете на рискованные дела. Я полагаю, вы привыкли жить хорошо, Стеббер, и не хотите никаких провалов или неприятностей. Насколько велико у вас желание избежать шума? Узнав это, я пойму, с какой силой могу на вас давить. — Я произнес это весьма небрежно.
Он долго смотрел на меня. Время бежало быстро.
— Это, конечно, не пустая болтовня, — сказал он. — Вы что, сталкивались с такими делами, которые ведем мы?
— Сам не сталкивался. Но несколько раз подходил близко, помогая своим друзьям.
Чуки раздраженно спросила:
— Так что собственно здесь происходит?
Снова появилась Дебра, неся на тиковом с оловом подносе четыре золотистых дайкири.
— Кэлв Стеббер ловит людей на приманку, — пояснил я ей. — Самые голодные попадаются, их вытягивают на борт и потрошат.
Когда я брал с подноса бокал, Дебра посмотрела укоризненно.
— Нехорошо так говорить. Ей-богу. Наверно, вы неудачно вложили свои деньги, мистер Макги.
— Дебра, милочка, — сказал Стеббер. — Разве мы перестали ждать своей очереди? — Это было сказано терпеливо и любяще, с почти неподдельной теплотой. Но девушка побледнела, поднос дрогнул и бокалы чуть-чуть сдвинулись, прежде чем она вновь обрела контроль над собой. Она еле слышно пробормотала свои извинения. В этой команде поддерживалась твердая дисциплина.
Сделав вид, будто я отпил глоток, я отставил бокал. Дебра послушно и грациозно присела на подлокотник дивана. Железный тип. Я решил, что лучше сделать ставку на свои знания о подобных людях. Возможно, лет двадцать назад, он бы и рискнул расправиться со мной. Но теперь его жизнь покажется ему короче. Не обладай я информацией, которую он хотел получить, меня бы и на порог не пустили. Но он мог почти с полной уверенностью заявить, что мои шансы выпросить у него хотя бы часть денег Артура практически сводились к нулю. Нужно было внушить ему доверие. Я подумал, что есть одно имя, которое произведет на него впечатление.
— Кэлв, вы знаете Ревущего? — спросил я.
Он выглядел удивленным.
— Боже мой, я уже и думать-то забыл про Бенни. Он все еще жив?
— Да. На пенсии. Живет у своего зятя в Нэшвилле. Телефон зарегистрирован на Т.В. Нотта. Можете позвонить.
— Вы знакомы?
— Это не то, чтобы горячая дружба.
Он извинился и вышел из комнаты.
Чуки сказала:
— Кто-нибудь может мне объяснить, кто это такой?
— Когда Ревущий был молодым и прытким, давно, скажем, во времена Стэнли Стимера, он начал в Филадельфии, с того, что врезался в медленно движущиеся впереди машины. Он валялся, откатывался в сторону и стонал так, что у вас сердце разрывалось. А его напарник, переодетый полицейским, подбегал и брызгал ему красной краской на лицо, когда наклонялся, вроде бы для того, чтобы взглянуть на него. С этого он начал. Говорят, это был его шедевр. А еще Ревущий был судовым маклером. Держал биржевую контору для нелегальных спекуляций, по телефону деньги выманивал. А все старые мошенники друг друга знают.
Чуки хмыкнула. Хорошее настроение возвращалось к ней. Но стоило мне попытаться что-нибудь выведать, как она становилась молчаливой и поглядывала, посмеиваясь надо мной.
Вернувшись, Стеббер явно сбросил оковы своей презентабельности.
— Этот старый ублюдок говорил о вас без энтузиазма, Макги. Он вас не любит. В одном из последних дел, которые он провернул, совсем небольшом, вы у него все обратно забрали. Он даже не успел прикрыть лавочку.
— Обрабатывая своего приятеля.
— Бенни говорит, что вы не вызываете полицию. Он говорит... Дебра, милочка, почему бы тебе не пригласить мисс Маккол к себе в комнату и не поболтать по-женски?
Чуки вопросительно посмотрела на меня, и я одобрительно кивнул. Они ушли.
Когда дверь закрылась, Стеббер сказал:
— Бенни утверждает, что вы очень хитры. И сказал, что не стоит никого посылать за вами. Вы как-то заставили двух славных мальчиков так пожалеть об этом, что они долго свое приглашение помнили. Он не советовал выслеживать вас в каком-либо направлении. Сказал, что вы, как правило, действуете в одиночку. Но если заключаете договор, то соблюдаете его.
— Итак, теперь вы хотите узнать, что у меня на уме.
— Я понимаю, что Вильма не могла вас послать. Она не такая дура, чтобы питать надежду снова войти в дело. И она сказала бы вам телефонный пароль. Это просто изменение цифры в соответствии с днем недели. В телефоне семь цифр. В неделе семь дней. Когда позвонившего просят повторить номер, он просто прибавляет единичку к той цифре, что соответствует дню недели. Вы должны были назвать цифры: семь-один-три-один-восемь-семь-восемь.
— Сказав это мне сейчас, чтобы продемонстрировать свое доверие, вы, как только сможете, измените пароль.
— Обижаете, мой мальчик.
— А секретарша, что накормила Артура гадостью, от которой он вырубился в «Пикадилли Паб». Это могла быть Дебра, я так полагаю.
— У вас глаз наметанный. Немногим мужчинам удается разглядеть, какой суровой на вид она может стать. А как бедняжка Артур?
— Банкрот.
— И должен был им стать. Это было самое последнее предприятие Вильмы. А ваша мисс Маккол. У нее особый интерес к Артуру?
— Можно так сказать.
Он одарил меня сладкой, всезнающей улыбкой.
— Странно, не правда ли, что привлекает таких живых и бойких женщин к столь слабым и непредсказуемым людям. Бедный Артур. Не сложной и охота была. Все равно, что птичку в клетке подстрелить.
— Вам должно было быть жалко его, Стеббер. Ведь вы отобрали все до гроша.
— Вильма всегда так. Ни жалости, ни милосердия. Он был просто еще одной жертвой для нее. Ей требуется все время убивать и убивать.
— От этого пахнет доморощенной психиатрией, Стеббер. У вас такие дела чудесно получаются.
Румянец на его лице вспыхнул. Потом снова поблек. Приятно было слегка уколоть его в той области, где он меньше всего этого ожидал.
