Марина Серова - Романтическая ночь перед убийством
– Извините, что прерываю вашу беседу, – сказала я, обращаясь, скорее, к матери. – Кристина, ответьте мне на пару вопросов, и я уйду. Как вы себя чувствуете? Можете говорить?
– Да, конечно.
– Тогда скажите, пожалуйста, что вы делали в тот день, когда ваш папа уехал в Москву?
Кристина пожала плечами, растерянно посмотрела на мать:
– Да я уж не помню… Я в тот день, кажется, поздно встала. Я долго читала в своей комнате. Ну да, я вышла чуть ли не к обеду. Тамара меня покормила, я собралась и поехала к подружке.
– Имя подружки, ее телефон и адрес можете назвать?
Кристина опять взглянула на мать.
– Зачем вам?
– Я такие же вопросы задаю всем, – объяснила я, – не только вам. Если произошло убийство – всегда опрашивают всех, кто был с убитым в близких отношениях.
– Мы не были в близких отношениях…
– Вы жили в одном доме с трупом, то есть с убитым… Так как насчет алиби? Подруга может подтвердить, что вы были у нее?
Девушка пожала плечами:
– Она пару дней назад уехала с родителями на море…
– Ну и что, вернется. Не на год же она уехала? Да и потом, можно ей по сотовому позвонить.
Кристина нехотя назвала мне имя подруги и номер ее телефона.
– Вы с парнем своим, случайно, не помирились? Может он, узнав о ребенке, вернется?
– Не вернется.
– Ну, почему вы так думаете? Вы ему еще не сообщали?
– Да когда ей было сообщать?! – вмешалась мать. – Они поругались, а потом она сразу же почувствовала себя плохо и слегла.
– Лариса Николаевна, а вы не отвечайте за дочь, она сама ответит, она, я вижу, в состоянии это сделать. Кристина, ваш молодой человек – кто он? Вы его номер телефона мне дадите?
– Ну, хватит, Татьяна! – Лариса Николаевна встала. – Кристине нужно прилечь, нельзя ее так долго мучить расспросами. Какое, в конце концов, вам дело до ее парня? Сами поругались, сами и помирятся. Это их личное дело.
Но я продолжала спокойно сидеть на месте.
– Мне, собственно, никакого дела до него нет, просто меня настораживает то, что об этом таинственном молодом человеке никто ничего не хочет говорить. Решительно никто! Как будто это запрещенная тема, или словно бы он – тайный агент ФСБ! Кристина, скажите о нем хоть что-нибудь! Его ведь, кажется, Тишей зовут?
Кристина бросила на мать испуганный взгляд.
– Да, его зовут Тиша. Это все, мы с вами уйдем отсюда, наконец? – Лариса Николаевна нервничала и даже начала заметно раздражаться.
– Лично я никуда уходить не собираюсь, – заявила я.
– Кристина, иди в палату! – довольно-таки строго сказала девочке мать. – А мы с Татьяной побеседуем без тебя.
Кристина как-то жалобно поглядела на меня, встала и медленно поплелась по коридору.
– Вы же обещали! – возмущенно зашептала Лариса Николаевна, когда ее дочь немного отошла от нас. – Вы сказали, что если девочка будет волноваться…
– Да она, по-моему, не волновалась. Кстати, вы ведь хорошо знаете парня вашей дочери, не так ли? Может, вы мне о нем и расскажете?
– Я, конечно, могу это сделать, только он не имеет никакого отношения к убийству Антона.
– Возможно. Тогда тем более вы должны открыть мне, кто он такой, чтобы я убедилась в его непричастности и оставила, наконец, эту тему в покое.
В это время зазвонил мой сотовый.
– Извините, – сказала я и включила телефон. – Слушаю!
– Тань, это я, Андрей. Ты что, не дома?
– Нет, я в больнице.
– Что-то случилось, у тебя все в порядке?
– Да, у меня все хорошо.
– Тогда что ты делаешь в больнице?
– Я тут сижу.
– Да?! В больнице обычно лежат, а сидят у нас…
– Андрюш, мне, вообще-то, некогда, ты что хотел сказать?
– Ты просила узнать, не выпил ли Василевский в день приезда?
– И?..
– Он сегодня у меня на допросе был…
– Ты специально время тянешь? Денег много на счете? Или тебе в два раза увеличили зарплату?
– Нет, к сожалению. Но я могу тебя порадовать, Тань! Василевского только что отпустили. Под подписку, разумеется. Его адвокат такую бурную деятельность развел! Если бы ты знала, до кого он дошел!
– С каких пор вас это пугает?
– Да Василевского не поэтому отпустили. Пришло подтверждение из Москвы насчет его алиби. Два человека, с кем он вел переговоры, официально подтвердили, что сидели с ним нос к носу. Ну, и администратор в гостинице… Да, еще проводница приехала, наконец, мы ее тоже допросили, она опознала Василевского и подтвердила, что он был с высоким молодым человеком. В общем, все подтвердилось, остался неясным вопрос: как же на оружии его «пальчики» нарисовались?
– Андрюш, об этом я тебе расскажу буквально через несколько часов. Идет?
– Да?! Ну, валяй! А я пока тоже кое-чем займусь… Есть у меня одна догадка… Но об этом потом.
– Все, давай, Андрюш, спасибо за хорошую новость, пока.
Я отключила телефон. Лариса Николаевна не сводила с меня глаз, ожидая, что я ей скажу.
– Дмитрия Алексеевича отпустили. Правда, обвинение с него пока не снято, выпустили под подписку…
– Слава богу! – выдохнула женщина.
– Лариса Николаевна, знаете, что? Давайте сделаем так. Вы сейчас идете домой, а завтра утром мы с вами встречаемся, и вы мне все-все рассказываете. Хорошо?
– Да! – сказала она с такой радостью, словно я сообщила ей о воскрешении Антона.
– Когда и куда мне можно завтра подъехать?
– Университет, кафедра истории. Это на третьем этаже. Кабинет зав. кафедрой. Он пока в отпуске, так я за него…
– Время?
– Лучше часам к одиннадцати. Я пораньше приду, все дела там закончу, и мы сможем поговорить.
– Хорошо, тогда до завтра. – Я встала и быстрым шагом вышла из больницы.
Сев в машину, я достала телефон и набрала номер Василевского.
– Дмитрий Алексеевич? Здравствуйте, это Татьяна Иванова. Вы уже дома?
– Здравствуйте. Пока нет, но я еду к себе. А вы уже знаете?
– Да, мне позвонил Мельников. Дмитрий Алексеевич, нам необходимо срочно встретиться! Есть разговор.
– Татьяна, я вас умоляю! Вы не представляете, в какой обстановке я ТАМ находился! Эта грязь, вонь!.. Я с ума схожу от всего этого. Дайте мне хотя бы пару часов! Я искупаюсь, побреюсь, переоденусь, в общем, приведу себя в порядок. И тогда – милости прошу, вы как раз к ужину и появитесь. Хорошо?
– Да, конечно. Так если я через два часа и приеду, это нормально?
– В самый раз!
– Тогда до встречи! – я отключила телефон.
Ровно через два часа я «причалила» на своей машине к особняку под номером двадцать шесть. Едва я просигналила, как ворота поехали в сторону. Я зарулила во двор и поставила машину на привычном уже для меня месте. Василевский встречал меня на крыльце. Он был в шикарном домашнем халате почти до пят, чисто выбрит, волосы аккуратно уложены. Одеколоном от него пахло так, что, казалось, он вылил на себя половину флакона. Хотел заглушить «ароматы» камеры, догадалась я. Лорд сидел около Василевского и смотрел на него во все глаза. Пес, по-моему, просто тащился от возвращения хозяина. Даже меня он облаял не так злобно, как обычно, а, скорее, так, для порядка. Мы вошли в дом.
Еще в холле я почувствовала головокружительные запахи пирогов, щей и чего-то еще очень вкусного.
– М-м-м… – промычала я, потянув носом.
Василевский улыбнулся:
– Тамара старается, на радостях!
Мы зашли в кухню. Повариха буквально летала от рабочего стола к обеденному, накрывая его к ужину. Увидев меня, она широко улыбнулась и поздоровалась.
– Кабы заранее знать, что вы домой едете, – сокрушалась она, – я б еще и не такого сготовила… А то вот… на скорую руку…
На скорую руку было приготовлено: русские щи, утка, запеченная в духовке, голубцы, и в духовке же «подходил» пирог с капустой и грибами. «Ничего себе! – подумала я, – хорошая «скорая рука»!»
Мы сели за стол. В кухню вошла Инна, в первый раз за все время нашего знакомства поздоровавшись со мной. Что это с ней случилось? Лоску и высокомерия в ней стало намного меньше. Ах, да… она же дала показания против своего мужа! Мельников сказал, что наплела она там какую-то чушь о том, что ее муж был со своим водителем не в ладах. Интересно, Василевский знает об этом? По-моему, еще нет. Иначе такой идиллии я бы здесь не застала.
– Щи всем наливать? – спросила Тамара.
– Всем, – ответил за всех хозяин дома. – Тамара! Наливай, накладывай, что там у тебя есть, и сама посиди с нами.
Он встал, подошел к бару и достал оттуда бутылку коньяка и четыре рюмки.
– Сегодня у меня маленький праздник, – сказал Дмитрий Алексеевич, – двое суток я провел в… Черт! Как этот бомжатник называется?! О! «Обезьянник»!
– Дорогой, не надо! – мягко сказала Инна. – Все уже позади…
Хм, надо же! А она, оказывается, может быть доброй и нежной. Когда захочет.
– Да еще не совсем все. Обвинения с меня не сняты. – Василевский налил всем в рюмки, поднял свою.
– Об этом вы можете не беспокоиться, – сказала я. – Похоже, завтра утром у меня появятся веские доказательства вашей невиновности.
