Питер Чейни - Тайное становится явным
Прекратив поиски, он закурил и направился в сторону моря. Ущелье стало расширяться, и видимость улучшилась.
В двадцати футах от конца ущелья со стороны Гара Калагэн наткнулся на Блейза. Тот лежал поперек обломка скалы, наполовину засыпанного песком. На фоне темной скалы ясно виднелось его белое, искаженное гримасой лицо. Глаза были широко открыты. Тело было изогнуто так, как это бывает только при переломе позвоночника.
Калагэн нагнулся, расстегнул на мертвеце пиджак и стал обыскивать его карманы. В них ничего не было и только во внутреннем кармане его пальцы на что-то наткнулись.
Он улыбнулся и вытащил руку. В ней был браслет. Стараясь не оставлять лишних следов, Калагэн по камням дошел до края воды и расмотрел браслет в лунном свете. Он состоял из двадцати особым образом ограненных рубинов, оправленных в старинное золото, и крошечной бриллиантовой застежки. Он сразу понял, что бриллианты были настоящими, хотя не представляли большой ценности, так как были всего лишь осколками, а вот рубины были великолепно выполненной подделкой.
Он стоял, глядя на море, вертел в руках браслет и размышлял. Затем, отбросив сигарету, он вернулся к тому месту, где лежал Блейз, и положил браслет обратно в карман погибшего. После чего подошел к концу расщелины и стал карабкаться вверх. Он передвигался осторожно и все время оглядывался назад. На половине дороге подъем, по которому карабкался Калагэн, был перегорожен выступом. Он запомнил его расположение и продолжил подъем.
Добравшись до верха, он увидел Николза, мрачно наблюдавшего за парой чаек.
– Я снова здесь все облазил, Слим, и могу тебе сказать, что этого браслета здесь нет. Если я только не слепой.
– С твоим зрением все в порядке, Винди. Браслет был внизу. Я его нашел.
– Как это? – удивился Николз. – Браслеты не могут ходить.
– У тебя гениальная догадка, Винди, – Калагэн усмехнулся. – Ходить они не могут.
Николз порылся в кармане в поиске сигарет.
– Он у тебя, Слим? – спросил он.
Калагэн покачал головой.
– Я оставил его там, где он был, в кармане у Блейза. У него сломан позвоночник и, вероятно, он сразу же умер. Больше он не будет никому доставлять неприятностей. Но, может быть, этого никто и не заметит.
– Все это хорошо, – заметил Николз. – Но я думал, что этот браслет должен был находиться у Эсме, и полагал, что это очень нехорошая улика, если сыщики найдут ее.
– Я передумал, – сообщил Калагэн. – Я бы предпочел, чтобы его нашли. А, вообще, я чертовски хорошо постараюсь, чтобы его нашли. Давай, Винди, пошли домой.
И они направились в сторону Марграуда. Когда они пересекли лужайку, расположенную с тыльной стороны дома, Калагэн сказал:
– Через час или два я уезжаю в Лондон. Это будет где-то в пять часов. Дорога будет свободной, и я быстро доеду. Вероятно, сделаю остановку в Экзетере, чтобы поговорить с майором. Давно пора, чтобы со стариканом кто-нибудь поговорил. В любом случае, довольно скоро он должен будет вновь появиться на сцене.
Николз ухмыльнулся.
– Да что ты говоришь? – произнес он. – Ведь если ты побеседуешь с ним и расскажешь ему об Эсме и об этом дохлом Блейзе, и еще о парочке вещей, которые здесь случились, он, вероятнее всего, даст дуба. Думаю, что он не очень обрадуется, когда услышит о том, что малышка Эсме бегала на свидание в скалах, да при лунном свете, со своим приятелем. Может быть, с моральной точки зрения это будет звучать для него не очень хорошо.
– Мораль была соблюдена. Эсме была женой Блейза.
Брови Николза поползли вверх.
– Да что ты говоришь? – удивился он. – Тебе что, удалось узнать это? Может быть, было бы лучше, если бы крошке Эсме разрешили забавляться с этим голубоглазым истребителем трески из Бисендса. Эта малышка что, глупая или как? Думаю, Блейз наплел ей целый букет сказок и уговорил ее быстренько с ним зарегистрироваться в расчете на богатое приданое. Отличная работа, если тебе удалось узнать все это.
– Эта женитьба ничего особенно хорошего ему не принесла. Калагэн остановился, чтобы закурить.
– В Лондоне я долго не пробуду, – продолжил он. – А вот что будешь делать ты, Винди. Утром ты первым делом пойдешь прогуляться у скалы. Там ты обнаружишь тело Блейза. Я сказал обнаружишь. Затем ты отправляешься пряменько в Кинге -бридж и сообщишь в полицию, что ты его нашел. Ты вообще ничего об этом деле не знаешь. Ты не знаешь, кто такой Блейз и чем он занимался. Хорошо. На вскрытие и опознание у полиции уйдет пара дней. Ты все понял?
– Понял, – сказал Николз.
– Затем, через день после этого, ты снова летишь в Кингсбридж. Сообщишь в полицию, что Эсме тебе рассказала, как это все случилось. Она знает, что ей рассказывать и в ее собственных интересах придерживаться такой версии. Вероятно, они пришлют в Марграуд своего сотрудника, чтобы побеседовать с Эсме. Я сказал вероятно, потому что, может быть, мне за это время удастся сделать что-нибудь в Лондоне, и полиции не нужно будет заниматься расследованием здесь.
– А если в это время Валпертон начнет здесь шустрить? – спросил Николз. – Или пошлет еще какого-нибудь парня навести справки о Блейзе в Ярд Арме?
– Это не страшно, – ответил Калагэн. – Что они смогут узнать? Рупи уехал. Если Валпертон пошлет кого-нибудь туда, тому парню все равно придется обратиться за дальнейшими инструкциями.
– А ты в это время собираешься еще раз обвести этого простофилю Валпертона вокруг пальца, – насмешничал Николз. – Этот парень должен будет просто в тебя влюбиться, прежде чем ты закончишь это дело.
Калагэн усмехнулся.
– Самое смешное заключается в том, что именно так и может случиться. Посмотрим.
– О'кей, – произнес Николз. – А как насчет браслета? Разве это не важно?
– Оставь в покое эту штуку. Если Эсме захочет, она сама может рассказать правду. С браслетом все в порядке. У меня есть одна идея насчет него.
Они подошли к дому.
– Если хочешь, – сказал Калагэн, – можешь рыбачить в Слэптоне все оставшееся время. Это дело почти что закончено. Оваций не нужно.
Николз вздохнул.
– Меня это устраивает. Я никогда сильно не задумывался об этом деле. Я только удивляюсь…
– Чему ты удивляешься? – спросил Калагэн.
– Прошлой ночью, и позапрошлой тоже, когда я не принимал перед сном таблеток от несварения желудка, я очень плохо спал. Сегодня я принял одну таблетку, и мне приснился потрясающий сон. Я видел одну крошку с потрясающими бедрами. У меня есть грандиозная идея.
– Покупаю, – предложил Калагэн.
Николз усмехнулся ему. – Сегодня я приму две. Может быть, мне приснятся две милашки. Вот будет дело? Да? Пока, Слим. Увидимся…
И он быстро побежал вверх по лестнице.
* * *
Калагэн включил фонарь, который он нашел в коридоре и исследовал цокольный этаж дома в Марграуде. Он отыскал кухню, нашел там плиту, чайник, фаянсовые чашки и маленький чайник для заварки. На приготовление чая у него ушло около пяти минут.
Поставив чайник на газовую плиту, он расставил на столе чашки и отправился наверх. Он тихо прошел по коридору, в котором находились спальные комнаты и, остановившись у дверей комнаты Эсме, прислушался, но ничего не услышал. Он подошел к следующей двери, из-под которой пробивался лучик света, и тихо постучал.
Дверь моментально открылась. В дверном проеме, освещаемая светом, стояла Одри. Она была одета в хорошо сшитый красный в белый горошек шелковый халат, подвязанный красным поясом. Ее темные волосы, перехваченные лентой, подчеркивали белизну ее лица.
Калагэн улыбнулся ей и очень тихо произнес:
– Вы чудесно выглядите. На большинстве женщин, которых я видел, халаты были похожи на мешки, перетянутые посредине веревкой. Я буду помнить ваш сегодняшний вид до самой старости.
Неожиданно для самой себя она улыбнулась:
– Вы пришли, чтобы мне это сказать?
– Не совсем. Мне с вами нужно поговорить. Это очень важно. Примерно через час я уезжаю, и мы сначала должны обо всем договориться. Я на кухне поставил чайник, так как у меня мелькнула мысль, что вам захочется выпить чашечку чая.
– Значит, дела обстоят плохо?
– Да, но всего лишь плохо. А могли бы обстоять гораздо хуже. Вообще-то, – он снова улыбнулся, – если к этому подойти как к некоему спектаклю, я думаю, мы все сможем уладить. Но только если мы разыграем все по-моему. Как вы думаете, вам захочется поступить именно так?
– Я вынуждена, – ответила Одри. – Честно говоря, я не совсем знаю, что мне следует делать. У меня мало информации. А если вы имеете в виду, доверяю ли я вам или нет, то единственное, что я могу сказать: я не знаю. Но я должна кому-то доверять, поэтому почему бы мне не попробовать довериться вам. Или мне не следует этого делать?
– Это уже что-то, – сказал Калагэн. – Во всяком случае, начало положено. Пойдемте, попьем чаю.
