Дмитрий Щеглов - Сентиментальный детектив
«Я представлю дорогой, как ты сейчас взвыл. Не думай, я не предлагаю, перейти от моногамных отношений, к полигамным, к полигинии (многоженству). Это не реванш, не реакция на мое – зависимое положение. Я предлагаю Лешке пожинать не сомнительные плоды сексуальной революции, сексуального переворота, который я собралась сделать, нет, я предлагаю вполне нравственную моногинию, одноженство, с ответственностью за обе семьи. Он будет жить только с нею. А это уже два разных овоща.
Этот кот, последнее время, ходит и облизывается. Ждет, когда я дам ему отмашку. Хорошую морковку, я повесила перед его носом. Клавдия – такой жирный приз.
Я, конечно, неимоверно усложняю свою семейную жизнь, но с другой стороны даю себе отдушину. Видишь, как получилось, вместо религиозных запретов и правовых норм, у меня на первый план вышли сознательные мотивы поведения. Я хочу и нашу любовь оставить возвышенной и поставить дальнейшую жизнь на рациональные рельсы.
В нашем случае, я есть искаженное воплощение кантовской идеи долга. Хоть черт и нашептывал мне все эти годы нарушить долг, я легко глушила порывы души и тела. И лишь когда узнала, что в этом огромном мироздании нам отведен месяц, и у меня никогда больше не будет выбора, я решилась.
Не думай, что ты позвонил, и я без раздумий прижалась к твоей груди. Я долго перед этим ломала и корежила себя. Знал бы ты, как мое тело-провокатор настаивало на этом. Но на бумаге о провокаторе ни слова…
Я сейчас бессвязно выкладываю на бумагу, то, что я думала и к каким выводам пришла.
Меня смущают не столько возможные обвинения в измене и нарушении супружеского долга, сколько утверждения в том, что за этой изменой стоит мелкотравчатая идея возмездия, что я мщу за прошлое ему. Я бы не вынесла этого.
Как же сложно все в жизни. Считай, что на этот месяц я как революционерка ушла от законного мужа, и обвенчалась мы с тобой вокруг ракитового куста.
С одной стороны эти ханжеские нормы, нормы отвечающие сложившимся экономическим отношениям, с другой стороны чувство, любовь, которую ты как хочешь, запирай на замок, а она пробивается к солнцу, и с третьей стороны многообразие жизненных ситуаций.
А хочется быть чистой перед тобой, перед мужем, перед всем светом! Чистота души, есть дело внутреннего комфорта. Этот комфорт, связан с выполнением супружеского долга. А супружеский долг невыносим.
А тебе говорят, или, или… Выбирай. Я выбрала тебя, мой любимый, мой ненаглядный.
Вот это осознанное решение преступить супружеский долг, и поставить себя выше его, оправдывает меня и понимает на недосягаемую высоту.
Красиво я себя оправдываю себя? Правда? Или не очень? Я сама запуталась теперь и не знаю, что меня изначально толкало вперед, то ли действительно идея возмездия, то ли сострадание к тебе и высокая мораль, то ли любовь и плотское желание напоследок еще раз прикоснуться к твоему телу, Все вместе. На божьем суде, если я буду оправдываться, я приведу все эти доводы.
К черту такую святость брака, где боготворимый тобою человек умирает от жажды, а другой скованный мнимым долгом, боится подать ему стакан воды. Любовь моя, я прошла этот путь. Ты даже не подозревал какой смерч мыслей кружил меня все эти дни. Для меня все позади.
А сейчас я собираюсь наложить на себя схиму, подвергнуть аскезе. Что это, как не мое искупление грехов? Хоть я и говорю, что чувствую себя морально комфортно, не верь мне. Гложет червь сомнения. Точит каждый день. Я сама себе сделала исключение из правил. И знаешь, когда сделала его? Я только сейчас это поняла. Когда выходила замуж.
Я оставила себе лазейку. Лешка думал, что лазейка никогда не понадобится. Ошибся он. И теперь чтобы замазать свою вину, я собираюсь от него, и своей совести откупиться, подсунув ему Клавдию. Я знаю, он клюнет на нее. И я буду чиста перед ним, перед нею, и даже перед детьми. И никто, если красиво изложить эту историю, не посмеет, бросит камень в мою сторону. Для одних – это минута слабости, для меня – месяц беззаветной любви. Я не нарушила никакую заповедь. Хоть на костре меня жгите.
Прости еще раз любимый. Лучше письма не писать ночью. Сумбур в голове.
А лучше не задумываться.
Преимущества мышления относительно. Непосредственное чувство часто постигает объективную истину лучше сухого ума. Я снова сама себе противоречу.
Нравственно то, что полезно тебе, моя любовь. Как ты смотришь на эту формулу?
Я знаю, ты скажешь, что нравственно лишь то, что получаешь сам из своих собственных рук, или собственными усилиями.
Позволь сказать, что любовь может быть и в отказе от нее и в ней самой. Я пою свою лебединую песнь. Из самого священного хранилища, которое только может быть у влюбленных, из сердца я с болью вырываю кусочек и отдаю тебе. Да будет мне позволено поступить так, ибо я рассматриваю жизнь вообще, как духовное деяние. Пусть моя кровь в соприкосновении с твоею закивает, а тело стонет, я, наконец, своим поступком, нашим незабываемым месяцем, смогла выкристаллизовать свое чувство к тебе и доказать себе и всему миру, что у любви есть своя правда и свое право. На ее крыльях я поднялась ввысь.
Ты же, материалист, всегда смеялся надо мною, когда я, прильнув к тебе шептала похожие слова, и говорил, что я похожа на творца, который сказал: да будет свет, и включил рубильник.
Права я!
Откажись, прийти к тебе, я бы казнила и презирала себя всю оставшуюся жизнь.
Как оценить мне свой поступок? Как бескорыстное жертвоприношение?
Не хочу! Не надо!
Между действительным и должным, я бессознательно выбрала второе, и сейчас, на сознательном уровне, вижу, как была права.
Меня, кстати, моя коллега по работе, считает святой! Господи, какая чушь.
Я ведь откупаюсь твоей Клавдией, от Лешки. Чтобы сохранить нашу любовь, я откупилась.
Наши нынешние каноны разрешают завезти себе любовника. Моральное осуждение не предполагает уголовного преследования. Казалось бы, чего мне бояться?
Но существует заповедь «не прелюбо сотвори» Я нарушила ее. И вот теперь потихоньку начинаю осознавать и понимать себя. Знаешь, что меня гложет? Я захотела свой поступок выдать за моральный., считать его примером более высокой культуры, завтрашнего дня.
Но, поскольку мы живем сегодня, других-то социальных отношений нет, значит, я воровка. Посуди сам. Я ведь молчу, перед его родителями, перед своими родителями молчу, и буду молчать. Была у тебя, детям сказала, что проведу весь месяц у Зои, она якобы больна. Так, что может быть для мужа это и морально в какой-то степени (был с ним договор), а для детей и родителей аморально.
Фу, кажется, немного разобралась.
Прелюбодействуй, раньше говорили монахи, но ходи на исповедь. Надеюсь, ты мне отпустишь мои грехи.
И в то же время, согласись, нет такой благородной идеи, которая одна может, оправдать сразу все поступки людей. Я поставила всего лишь подпорку, под нашу любовь. Хватит ли ее?
Вот и вся моя жертвенная теория – она агрессивна. Мой идеал и сегодняшние реалии, разошлись далеко друг от друга. Прости меня еще раз. Перед трибуналом истины все равны. Мне кривить сейчас перед тобой нет смысла.
Я молю, чтобы ты вытянул счастливый билет и, несмотря на предсказания всех пяти центров где ты побывал, какой-нибудь местный искусник вылечил тебя. Чудо бывает.
Но ты можешь себе представить наши дальнейшие отношения? Я пока нет. Поэтому, позволь мне принять обет целомудрия и добровольного монашества, аскезы, чувственного, плотского, пожизненного поста. Я хранила тебе в душе верность все эти пятнадцать лет, поэтому хочу сейчас уйти в отказ от чувственных наслаждений. От своей доли, я отказываюсь в ее пользу. Хочу испытать на прочность нашу любовь. Хочу знать, выдумала ли я тебя или действительно есть что-то высокое в этой жизни. Не мажь дегтем мои ворота.
Прощай, мой любимый. Мой единственный и ненаглядный.
Лешка мне рассказал, что ты поступил благородно, с той девицей с белым шарфом, у которой работал водителем.
Ты защищал честь своей сокурсницы, и тебя здорово поколотили за это. А потом ты отомстил и попал под следствие. Поэтому тебя так долго не было.
И еще он говорил, что по своим каналам слышал об этом дохлым деле. Эта девица, являлась дочкой подпольного миллионера. Там рядом был налажен канал переправки за бугор алмазов. А ты вместе с каким-то пижоном, случайно всю игру Петровке поломал».
Скударь мрачно смотрел в потолок. Арина им райские условия собирается создать. А он идиот, оставил еще Клавдии комнату на Тишинке. Пусть бы если хотели, бегали и прятались по квартирам, пока детей нет. Или лучше по кустам. На Харлее не очень удобно. Климат не тот. А в Копейке… Хоть тут немного бальзама на душу… Скударь подумал, о том, что благо, которое собирается навязать Арина, Клавдии, быстро превратится в свой антипод, и отравит все их отношения, создавая реакцию взаимной ненависти. О..о! Тещу вы, голубчики, мою еще не знаете! Она вас быстро с неба на грядки опустит.
