Эдриан Мэтьюс - Дом аптекаря
При виде его она вздрогнула.
Положив руки на колени, он молча смотрел на нее. Это был не Дрест. На незнакомце было тяжелое пальто, на голове — русская шапка-ушанка — казалось, там устроился кот. Впрочем, ничего в его внешности не давало оснований для беспокойства. Он даже отсалютовал ей одним пальцем — таким жестом обычно подзывают официанта.
Майлс? Нет, тот иначе сложен. Кид? Тоже нет, другой профиль.
Незнакомец. Откуда же он взялся?
Несколько секунд они пялились друг на друга, потом Рут попыталась подняться. Мужчина выпрямился быстрее. Но убегать он не собирался, а поднял руку, показывая ей, что надо подождать, и обратился к кому-то на палубе. Бросив пару слов, незнакомец сам спустился вниз. На ногах у него тоже были резиновые сапоги. Повернувшись к Рут, он вынул изо рта маленький, но мощный фонарик и сказал:
— Привет нижней палубе.
Дальше он не пошел, но, подтянув полы пальто, чтобы не касались воды, прислонился к лестнице и направил луч фонарика на Рут.
Она молчала.
Мужчина откашлялся баритоном и, переключившись на более низкий тембр, спросил:
— Браамс? Рут Браамс?
Свет резал глаза, и Рут отвернулась. Он опустил фонарик, и луч отразился на потолке салона, создав там некое абстракционистское пятно.
— Андриес Смитс. Полицейский. Это я вам звонил. — В кармане у него запищал телефон. — Извините. — Он поднес аппарат к уху и прислушался.
Крепкий, с мощным подбородком, лет пятидесяти. Под глазами темные круги. Нижняя губа слегка выступает. В своей кремлевской шапке и тяжелом, неуклюжем пальто он напоминал дикого зверя, оказавшегося в дешевом провинциальном зверинце, — непонятное сумчатое с неопределенным именем, доведенное до апатии вязкими, клейкими булочками, гнилой капустой и непрекращающимися дождями. Рут имела некое приблизительное представление о том, что примерно так и должен выглядеть детектив. В таком случае он хотя бы соответствовал некоему образцу.
Смитс слегка наклонил голову, чтобы не удариться о потолок.
— Передайте Де Врису, чтобы поговорил с филиппинцем, — негромко сказал он. — И дайте общее предупреждение насчет того парня из Оуборга. Да, на «харлее». Если появится, пусть поищут следы от уколов. Проверьте, был ли он в двести двенадцатой. Что? Читай внимательней, Нико. Не Трансильвания, а Пенсильвания.
Он отключил телефон и о чем-то задумался.
Снова шаги. Кто-то еще спускался по лестнице.
Молодая женщина в форме полицейского. Без сапог. Оглядевшись, она опасливо присела на ступеньку, в полушаге от воды, и поправила кобуру, сдвинув с бедра вперед. Рубашка и галстук. Черная кожаная куртка, отороченный мехом воротник, кожаные перчатки. Темно-синяя фуражка с полицейской кокардой — золотым факелом. Фигуристая и миловидная, пожалуй, слишком хорошенькая, чтобы быть полицейским, — с собранными в узел темными волосами, благородными чертами и мягкими, добрыми глазами. Звезда, подумала Рут. И губы… какие и должны быть у красивой женщины. Она сочувственно улыбнулась Рут.
Рут улыбнулась в ответ.
— Это Бьянка, — пробормотал Смитс. — Бьянка Вельтхузен.
— Не знала, что познакомимся, — неловко пошутила Рут.
— Я тоже. — Смитс равнодушно огляделся. — Ваша?
Рут вдруг вспомнила.
— Жожо… девушка, которая была здесь… с ней все в порядке?
— Я же вам говорил. Поскользнулась и сломала ногу. Ничего удивительного. Открытый перелом. Плюс легкое сотрясение. Ее отвезли в больницу.
— Мне нужно ее увидеть. Я хочу ее повидать.
— Неужели? — Он как-то странно улыбнулся.
На лице женщины появилось обеспокоенное выражение. Она погрустнела, опустила голову и начала крутить в руке какую-то электронную штуковину.
— А почему нет? Есть какие-то причины?
Улыбка соскользнула с лица Смитса, как будто исчезла через потайной люк. Он фыркнул.
— Как хотите. Принсенграхт, семьсот шестьдесят девять. Она пробудет там еще пару дней. Только сейчас ваша подруга в несколько необычном состоянии… я имею в виду эмоциональное состояние. Впрочем, сами увидите.
Он подошел к ней, все еще придерживая, как подол юбки, полы пальто. Наклонился к Рут и внимательно, изучающе посмотрел ей в лицо. Зажатый в руке фонарик просвечивал красным через кажущиеся окровавленными волосатые пальцы.
— Так что же это такое, а? — спросил Смитс, с театральным изумлением раскидывая руки над зоной бедствия. — Непорядок!
— Полная хрень, — согласилась Рут. — Извините за французский.
— В управлении уже начали беспокоиться. Думали, эта старая железяка уляжется на дно канала. Вы разговаривали с Дрестом? Это мы их сюда притащили. Парни все еще откачивают воду. Как по-вашему, что случилось?
— Я надеялась, что протекли баки со свежей водой. Не повезло.
Детектив достал из кармана платок и громко высморкался.
— Так где же все-таки течь?
Рут изложила свою теорию. Они совместно проверили кухню, подсвечивая себе фонариком. Все было в порядке. Как обычно. То же и в туалете.
— Не понимаю, — призналась Рут.
В голове у нее крутились самые разные мысли, но делиться ими ни с сумчатым детективом, ни с его милой сообщницей она не спешила из-за отсутствия твердых доказательств. Последнее электронное письмо еще лежало в кармане:
Воды поднялись, о Господь, воды возвышают голоса свои: воды вздымают волны.
Но если это диверсия, то как она была осуществлена? Проще всего было бы просверлить или прожечь дырку в корпусе, толщина которого составляла пять или шесть миллиметров. Конечно, сверлить под водой дело нелегкое, но наверняка есть какие-то способы. Можно было бы, например, проделать отверстия выше ватерлинии, а потом сдвинуть мебель к одному борту, чтобы дырки оказались под водой. Последняя идея была творческой вариацией ее давнего рукотворного затопления. Осуществить такого рода операцию несложно, когда на барже и поблизости никого нет, но в данном случае — надо же! — на борт «Спекулянта», стоящего в самом сердце Амстердама, поднялась, соблазнившись романтикой, старушка Жожо. Маньяк со сверлом вряд ли остался бы незамеченным.
Ей стало холодно, и она поплотнее укуталась в куртку.
Что-то привлекло внимание Смитса, и он, наклонившись, снял с ее волос фазанье перышко.
— Так где же вы все-таки были, мисс Браамс? — осведомился детектив.
— В Дриебергене, у родителей. Я же вам уже говорила. По телефону.
— Я звонил на мобильный. Вы могли находиться где угодно.
Рут в изумлении уставилась на него:
— К чему это вы клоните? Намекаете, что я вру?
— Нет, всего лишь стараюсь установить поддающиеся проверке факты.
— К этому, как я понимаю, мы все стремимся. О том, что здесь произошло, я знаю не больше, чем Дрест. До Жожо дозвониться не получается. Вы же с ней разговаривали, что она сказала?
Смитс как будто и не слышал вопроса. Подойдя к Бьянке, он воткнул фазанье перо за околыш ее фуражки. Сама же Бьянка снова занялась своей электронной игрушкой. Детектив пристроился рядом и посмотрел на экран.
— Мило, — пробормотал он. — Как это тебе удается в таких условиях?
— Условия как раз идеальные, — ответила она. — Так часто бывает. Чем хуже условия, тем лучше картинка. При низком уровне освещенности срабатывает сенсор компенсации. Который?
Смитс указал пальцем на дисплей.
— Этот.
Бьянка дотронулась до кнопки, закрыла игрушку и положила в карман. Словно по команде, оба повернулись и поднялись на палубу. Рут последовала за ними.
— Так что?
— Что? — огрызнулся Смитс, терпение которого, похоже, подходило к концу. Вместе с терпением уходили и остатки вежливости.
— Я спросила вас насчет Жожо.
— Вашей подруги?
— Да, моей подруги.
— Она спала. Была ночь. Проснулась и — неприятный сюрприз.
— Ничего удивительного.
— Для вас — может быть, но не для нее.
— Я это и имела в виду, — вспыхнула Рут. — Ничего удивительного, что у нее случился шок. Меня уже затапливало. Вода ведь поднимается очень медленно, и замечаешь ее только тогда, когда улавливаешь запах. Если Жожо спала, то могла ничего не заметить.
Смитс нахмурился, тут же поежился и поднял плечи так высоко, как будто хотел спрятать в них уши.
— Если бы только вода… Хотя ей и этого хватило бы.
— Было что-то еще?
— А что я вам сказал? Уже не помню.
— Вы сказали только, что баржу затопило.
— И больше ни о чем не сказал?
— Нет.
— Тогда с чего вы решили, что было что-то еще?
— Боже! — не выдержала Рут. — Вы же сами только что дали мне это понять. Секунду назад! Разве нет? — Она повернулась за моральной поддержкой к Бьянке, которая смущенно опустила голову, очевидно, так и не решив, чью сторону принять.
