Олег Волынец - Серебро и свинец, иной вариант
— Лежите спокойно, у вас переломы. Сейчас врача позову.
Тауринкс думал, что к нему приведут целителя, а пришел обычный человек, даже не анойя, который осмотрел снаружи друида и спросил на языке, который друид немного освоил:
— Как себя чувствуете, где и что болит?
— У меня все тело болит, позовите целителя, чтобы быстро все залечил.
— Придется вам пару месяцев лечиться, переломы серьезные, судя по рентгеновским снимкам, — ответил медик и показал серые прозрачные листы с изображением костей. И тут до Тауринкса дошло, что ши собираются всерьез ждать, пока кости сами срастутся. Хотя составили обломки очень умело. Друиды умели лечить животных, могли при нужде заменить целителей, но получалось хуже. Сейчас было то же самое.
На следующее утро, удивлявший весь день медиков отменным аппетитом, Тауринкс кое-как встал с кровати и, шатаясь, прошелся по палате, насколько позволял гипс. Врач сначала уронил свою челюсть на пол, потом поднял ее и повел друида на рентген. Со снимками перед обедом явился на доклад к майору Краснову. Гэбист не поверил, помчался к пленнику, посмотрел, дал добро на освобождение от гипса. Тауринкс поддел:
— Кости вы составлять умеете, а лекари из вас никакие. Не можете волшбой лечить.
— Без эллисейнов научились обходиться, да так, что можем много такого, чего вы не можете и не умеете. Не сообразите.
— Не вижу за вами того, про что вы говорите.
— Сегодня отдыхайте, завтра вам покажу кусочек нашей империи, а послезавтра утром отпустим домой. Договорились?
— Хорошо, коун.
Побывали в Ганцевичах и Барановичах, естественно, не доехав до Ивацевич. Краснов, самолично сопровождавший Тауринкса, чтоб реакцию отследить, сделал ошибку, направившись сначала в Ганцевичи. Но все по порядку.
С вершины холма командирский УАЗик вдруг попал в большущую яму со стенками из бетонных плит, через щели которых сочилась вода. А на дне ямы стояли такие же камни, как и на вершине холма. Машина, натужно ревя, поднималась по пандусу вверх, а друид пытался понять, что с ним произошло, потом сообразил Тауринкс, что резко ослабела его волшебная сила. Вот и разгадка этих ши. В их мире только сильные колдуны могут пользоваться своей силой. Потому эти люди придумали себе замену волшебству.
Лес кругом был странный. Не было многих, привычных Тауринксу с детства деревьев и травы, и были незнакомые ему растения. Чародей отметил, что кругом равнина, где вода близко, совсем у корней деревьев. По настоящему стал осматриваться, когда выехали с лагеря у стоячих камней. За лесом не очень старательно, но ухаживали, бурелома и сухих деревьев почти не было, но кусты теснились.
Тауринкс начал понимать, что сами люди без друидов присматривают и ухаживают за лесами. И дальше крепло в нем это понимание. Увидел широкую мелкую канаву в лесу, спросил зачем, а майор ответил, что их делают для того, чтобы низовые пожары останавливать. Чародею эта выдумка была в диковинку. Это был не первый сюрприз человеку, которого с детства учили понимать природу. Лес шел кусками разного возраста, был и взрослый лес, и молодой, и участки совсем маленьких деревьев, и вырубки шириной и длиной по несколько сотен шагов. Тауринкс ит-Эйтелин поднял бы на смех кого иного, если б рассказали, что так могут делать сами безволшебные люди. Не поверил своим глазам, спросил деревья, те ему поведали, безмерно удивленные вопросом, что люди, безжалостно вырубая лес кусками, сажают новый лес взамен. Есть что рассказать гильдии…
То, что говорили в ближайшем лесничестве друиду, наполовину было или непонятно из-за незнакомых слов, или уже понято еще в лесу. Первый вывод был правильным: эти ши не крушат все на своем пути, не такие злые, как те, которые овеяли недоброй славой имя ши. Бензопилы, трактора и лесовозы не слишком удивили чародея, видевшего механизмы воинов-пришельцев. Больше поразило то, что вожди заботятся, чтобы облегчить труд крестьянам.
В ближайшем колхозе трактора, сенокосилки и комбайны показались сказкой друиду. Эллисейны помогали крестьянам, как могли, но те сами для себя делали инструменты или при помощи своего кузнеца. На мехдворе только ремонтировали технику, а делали где-то в городах. До глубины души поразил рассказ о производстве удобрений и яда для жучков, поедающих урожай. Никто и никогда в Серебряной империи ничем подобным не занимался из императоров или его советников. Эти ши в глазах Тауринкс ит-Эйтелина, знающего жизнь во всем Эвейне, взлетели до небес.
А дальше поехали на экспериментально-научную базу "Журавинка" под Ганцевичами. Друид уронил свою челюсть до земли, когда узнал, что на деньги главной казны империи содержится и развивается хозяйство, где разводят разные сорта лесных ягод, улучшая их под руководством столичных мудрецов. Еще одно неслыханное дело для Эвейна.
Лесной чародей ходил как мальчишка по кондитерской лавке, осматривая ягодные плантации и вслушиваясь в растения. Еле оторвался через два часа.
Уже одуревший Тауринкс не удивлялся хорошим дорогам и обилию механических повозок, хоть и смотрел с любопытством и на механизмы заводов Баранович, и на городские улицы с высокими домами, и на железную дорогу с поездами. Широкие улицы, как и дороги, были покрыты твердой смолой из земляного масла с песком, а по них ездили большие големы, перевозившие людей и грузы. Было много каменных высоких домов, но много и деревьев в городе. Друид к деревьям прислушался и понял, что за ними ухаживают, но деревьям тяжело жить в городе, хоть и просторно.
Между городами, как выяснилось, грузы перевозили огромные железные гусеницы по железным полосам. Одни питались земляным маслом, другие так и вовсе молниями в проволоке.
Хлебозавод впечатлил. Тесто месили в огромных чанах, в которые влез бы спокойно брунхим. Раскладывали по формам и отправляли в огромную печь в форме туннеля, на другом конце которого доставали угловатый хлеб и на големах развозили по лавкам.
Напоследок майор поразил друида трассой Москва-Брест, про которую сказал, что это дорога на столицу, а сами Барановичи это город средней величины. Тауринкс вспомнил Андилайте, так столица Серебряной империи была такой же величины. По дороге на базу у перехода только спросил:
— Коун Краснов, а где ваши владетели?
— Мы старых владетелей давно поубивали, а взамен выбираем по надобности временных правителей. Наши владетели были потомками знаменитых воинов. Для богатой жизни они грабили крестьян и ремесленников, а те жили бедно, часто от голода умирало много людей. Ваших сто лет назад люди взбунтовались и свергли их. Такое было везде в нашем мире в разное время. В нашей империи власть у детей ремесленников и крестьян, а в империи наших врагов власть у купцов. Они хотят нас грабить, а мы хотим, чтобы у них власть была справедливая как у нас. Потому мы непримиримые враги. Мы когда к вам шли, хотели вам помочь начать жить как мы, но меня удивило, что ваши владетели намного справедливее, чем те, от которых мы избавились.
— У нас крестьяне довольны владетелями. И им серебряный закон не дает сильно обижать крестьян. Вас не поддержат против владетелей.
По прибытии уже было темно, а потому только утром Тауринкса отвезли на вертолете, куда показал.
***— И да здравствует Коммунистическая партия Союза Советских Социалистических Республик! — закончил Бубенчиков. — Ура, товарищи!
— Да славится в веках, — перевел Лева, — отряд коммунистов единого народовластного и народоправного государства.
Он уже не думал о том, что могли понять из этого местные, потому что в голове у него безумными восьмерками вертелась только одна мысль: "Боже, когда же все это наконец закончится!"
Он предполагал, что из этой затеи не выйдет ничего хорошего, что будет плохо, но ТАКОГО… такого он не ожидал. Даже от Бубенчикова.
Собравшиеся крестьяне встретили окончание речи озадаченной тишиной. Некоторые переглядывались, кто-то весьма выразительно пожимал плечами, но ни один из них не произнес пока ничего, что измученный Шойфет мог бы истолковать замполиту как восторженную реакцию "порабощенного классовыми пережитками" населения.
— Что это с ними? — не выдержал в конце концов сам Бубенчиков. — Почему это они так странно стоят? Может, не поняли чего-то?
"А не поняли потому, что какой-то примазавшийся к завоеваниям Великой Октябрьской социалистической революции элемент не сумел правильно донести до них всю глубину порыва лица лучших представителей мирового пролетариата", — машинально продолжил за него Лева и ужаснулся.
— Наверное, они просто не знают, как на это реагировать, — выкрутился он.
Это было даже почти правдой.
— Они привыкли, что до них доходят только распоряжения э-э… властей… феодалов, — торопливо добавил Лева. — Ну, например, приедет, допустим, глашатай, огласит очередной указ, развернется и уедет.
