Владимир Константинов - Город
- Куда-куда?
- В сумасшедший дом. Вот чем город может гордиться, так это им. У нас самый большой сумасшедший дом в мире.
- У вас и город самый сумасшедший в мире.
- Город - согласен. Но только не сумасшедший дом. Нигде вы больше не найдете столько умных, здравых и порядочных людей. Там собран весь цвет городской интеллигенции.
- Ну и дела у вас! - удивился Орлов. - Но мы отклонились от темы. Каким же образом рабочие стали хлюндявыми?
- Параллельно людям стали внушать неуважение к производительному труду. Какой-нибудь губашлеп, спекулянтишка паршивый с одной извилиной в голове, да и той как прямая кишка, ломаясь перед телекамерой, говорил: "А че мне мантулить на этом заводе за гроши, когда я в день больше бабок зашибаю". Все чаще стало мелькать презрительное - "хлюндявые". А затем прочно закрепилось в городском лексиконе. Рабочим перестали платить заработную плату, заменив её чашкой каши на завтрак, обед и ужин. Причем в пищу добавлялись психотропные препараты. И рабочие все больше стали представлять из себя серую, однообразную, ко всему равнодушную массу.
- Я это уже успел заметить.
- Семейных переселили в специальные кварталы, своего рода резервацию, где на каждого рабочего по полицейскому, а холостые проживают в доме Агапкина, который охраняется нечистой силой
- И там я имел "удовольствие" побывать и познакомиться с тамошними нечистыми. По-моему, они неплохие ребята. Во всяком случае, сотрудничать с ними можно.
- Вы, Гриша, просто очень удачливый человек. Но ни всем везет так как вам. Для большинства общение с нечистыми заканчивается очень печально.
- Может быть. Но отчего вы, Роман Маркович, так долго терпели всю эту мерзость?
- Я же вам говорил, что слишком был увлечен своей идеей и ничего вокруг как бы не замечал. Это уже став обывателем, я кое в чем разобрался. На многое мне открыл глаза мой друг Григорьев.
- Кто он такой?
- Бывший главный проектировщик и строитель города, также отправленный Пантокрином в обыватели. Вот кто мог бы вам помочь выбраться из города.
- А как его найти?
- К сожалению, это невозможно. Он с полгода назад допустил где-то неосторожное высказывание и был помещен в сумасшедший дом. Да, все забываю спросить, кто же вас все-таки направил ко мне?
- Один очень симпатичный бездомный пес, бывший обыватель.
Лицо Березина стало озабоченным.
- А вы давно знаете этого пса?
- Да нет, только-что познакомились на улице? А что?
- Что он о себе рассказал?
- Только то, что был обывателем и что его жена превратила его в собаку.
- Вот оно что. Если это именно тот, о ком я думаю, то я бы ему не доверил даже своей кошки.
В этот момент дверь квартиры с шумом распахнулась и в комнату ворвалась целая дюжина вооруженных до зубов полицейских. Среди них был толстый господин с лоснящимся от сытости и благополучия лицом в кургузом клетчатом пиджаке. Он подкатил к Орлову на коротких ножках и, масляно улыбаясь, сказал:
- Извини, земеля, но это был мой патриотический долг. И потом, блохи натурально заели.
Передо Орловым стоял бывший пес, обретший за свое предательство прежний облик. Но лучше бы он оставался псом. Псом он выглядел более симпатично. Такому бы Григорий точно не доверился. И пока на него не надели наручники, он очень хорошо врезал по лоснящийся физиономии. И от этого получил истинное удовольствие. Никогда прежде он не испытывал такого удовольствия и вряд ли когда ещё испытает. Бывший пес, а ныне - стукач шмякнулся на пол и завизжал словно поросенок, ошпаренный кипятком.
- Ты чё, земеля, дерешься! - орал он благим матом. - И потом, знаешь, что согласно Указа Правителя N 2120 за избиение доносчика предусмотрена уголовная ответственность вплоть до смертной казни?!
- Плевал я на ваши указы с верхней полки! Понял ты, ублюдок?! Шкуру сбросил и решил, что стал человеком, да? Ничего подобного, приятель. В псовой шкуре ты был более человеком, чем сейчас. И прекрати визжать, а то ещё врежу.
Визг тотчас перешел в мелкий скулеж и хныканье.
- Правильно, Гриша! Молодец! - одобрил действия Григория Березин.
На него уже надели наручники. Но внешне он выглядел спокойным.
- Извините меня, Роман Маркович! Честное слово, я никак не предполагал, что так все обернется.
- Все нормально, Гриша. Честно признаюсь, эта обывательская жизнь мне вконец обрыдла. Уж лучше сидеть в тюрьме или в сумасшедшем доме. Там хоть понимаешь, что опасен Пантокрину. Сознание этого хоть как-то оправдывает смысл существования.
На запястьях Григория щелкнули замки наручников. Кажется это называется - приехали! Теперь они со ним нянчиться не будут. Это конец. Выбраться из этого города да ещё уцелеть, кажется, нет никакой возможности. Как там Таня, первая и единственная его любовь? Как же тебя, красавица, угораздило родиться в этом чокнутом мире? И вообще, что это за город такой? Почему о нем никто ничего не слышал? Совсем забыл спросить об этом у Березина. И все же надо думать, как отсюда выбраться. Безвыходных ситуаций не бывает. В природе обязательно существуют варианты спасения. Нужно только их найти. Березин назвал его удачливым. А это, если разобраться, не так уж мало. Верно?
4. Допрос "шпиона".
Когда шпиона ввели в кабинет Пантокрина, тот едва держался на ногах. Куклявые волкодавы Кулинашенского знали свое дело. Правитель с интересом рассматривал стоящего перед ним противника. Ничего в том особенного не было. Рослый, плечистый с симпатичным, но довольно заурядным лицом. Неужели же вот этот парень мог совершить все те подвиги, которые ему приписывают? И главное - Татьяна? При воспоминии о девушке сердце его гулко забилось, забродило внутри, как хмельная брага, возмущение и ненависть к этому молодому красавцу, зависть к его молодости и силе.
- Как вы себя чувствуете, Григорий Александрович, или как там вас? проговорил Пантокрин сдержано. Но бушевавшая в его старческом теле ненависть прорвалась нарушу каким-то странным шипением.
- Так же как вас - можете смело называть идиотом, - беспечно ответил шпион. В его голосе правитель даже уловил насмешку. Из разбитой нижней губы Орлова продолжала ещё сочиться кровь. - Только идиот мог перепутать автобус и приехать в ваш грязный и убогий городишко. И только идиот мог принять меня за шпиона. Так что, если разобраться, то мы с вами ближайшие родственники, где-то во втором или третьем поколении от обезьяны. С чем себя и вас поздравляю.
И правитель растерялся. Он не знал как себя вести со шпионом. Пантокрин плохо понимал юмор, тем более когда шутит человек до полусмерти избитый. К тому же он, кажется, назвал его идиотом? Это неслыханно! Как на это реагировать? Возмутиться? Не обратить внимания? Лучше пока остановиться на втором. Нет, противник серьезный. Очень серьзный. Теперь правитель в этом окончательно убедился.
Тем временем шпион сел в кресло, невольно поморщившись от боли, достал из кармана пачку сигарет, зажигалку, закурил и стал спокойно ждать, что ответит на его дерзость правитель.
- Вас кажется били? - спросил тот осторожно.
- Да ни то чтобы, - ответил шпион насмешливо. - Скорее мило поговорили. Твои куклявые, миссье Пантокрин, честно сказать, ничего делать не умеют. Точно. Суетятся, стараются, машут "кувалдами", а толку никакого. Возможно это из-за отсутствия должной практики. Не знаю. Ты бы их командировал в наш город. Там они узнают, что такое настоящий мордобой.
Переход шпиона на панибратское "ты" ещё более возмутил и покоробил правителя. Но и на этот раз он взял себя в руки, сдержался. Решил сразу перейти к делу. Спросил:
- С какой целью, Григорий Александрович, вы проникли в наш город?
Орлов, глубоко затянувшись напоследок, раздавил в пепельнице окурок, сказал возмущенно:
- Ну ты, блин, даешь! Не надо работать под придурка. Это ни к лицу правителю хоть и вшивенького, но все же города. Я был о тебе лучшего мнения. Ты ведь сам не веришь в то, что плетешь. Не надо из меня делать героя. Я этого не заслуживаю. И потом, зачем тебе нужна вся эта шпиономания, все эти заморочки? Ты уже в том возрасте, когда нужно думать о покое, о больной печени, о встрече с Богом. Вот, к примеру, завтра ты с ним встретишься. Да ты не пучь на меня глаза. Я ж говорю, - к примеру. Вот встретишься ты с ним. И что ему скажешь? Расскажешь о своем паскудстве? Ты думаешь он тебя за это по головке погладит? То-то и оно. Нет, Пантокрин, тебе надо в корне пересмотреть свое поведение, а то будет полный конфуз.
А Пантокрин сидел совершенно сбитый с толку, ничего не понимая в происходящем. Кто здесь кого допрашивает? Мысли его путались. От слов шпиона он даже почувствовал легкую панику. Состояние это было непривычным. Проскользнула в сознинии даже трусливая мыслишка: "А может быть он прав? Может бросить все и уйти на покой?"
Очнувшись наконец от сковавшего тело его и разум оцепенения, он понял насколько опасен шпион. Пытаясь взять ситуацию в свои руки, грохнул о стол кулаком, да так, что стоявшие на столе телефоны подпрыгнули и встали на дыбки, как норовистые лошади, пытающиеся сбросить седока.
