Питер Мэй - Поджигатель
Друг разочарованно покачал головой.
— Знаешь, Ли, сейчас тебе самая пора улечься в постель с какой-нибудь красоткой.
— Это я уже слышал.
— Тем лучше. Как насчет молодой и привлекательной американской врачихи? Судя по твоим словам, она способна выжать из мужчины все соки.
Ли рассмеялся.
— Отстань, болван! Эта янгуйцзы?
— А что? — Ма покровительственно похлопал приятеля по плечу. — Если захочешь, ты любую сведешь с ума. Да она рухнет к твоим ногам!
III
В душе Маргарет его проклинала. Самодовольный урод! Что он о себе возомнил? Когда двери лифта сомкнулись, она нажала кнопку первого этажа. Глядя на собственное отражение в зеркале, Маргарет в смятении осознала, что даже не прикоснулась к косметике: влезла в джинсы, схватила пластиковую карточку — ключ от номера — и тут же бросилась в коридор. Ее удивленными взглядами проводили двое молодых носильщиков, сидевших у раскрытой двери в подсобной комнате. Когда бы она ни выходила из номера, в коридоре обязательно крутился кто-то из обслуживающего персонала. Китайцы приветливо кивали, бормоча обязательное «ни хао». Будь Маргарет более собранной, она бы подумала о том, что в этот час — почти полночь — носильщикам на этаже делать нечего. Однако сейчас мысли ее были заняты другим, а пересохшее горло требовало хотя бы глотка.
Она чувствовала себя оскорбленной. Как враждебно Ли Янь ее встретил, с каким скептицизмом отнесся к ее опыту! За обедом, правда, он стал совершенно другим, но позже, позже… Ледяная холодность, высокомерный отказ от дальнейшего сотрудничества. Все к лучшему, убеждала себя Маргарет. У меня нет ни малейшего желания быть там, где я только мешаю. Что мне до заурядного пекинского полисмена, который, помимо всего прочего, терпеть не может чужаков? Кажется, Боб упоминал что-то о… заморских чертях? Вот-вот, янгуйцзы. Похоже, тут все страдают ксенофобией.
Мысли эти преследовали Маргарет до самой ночи. Злость и жажда мести мешали обдумать слова, которые она бросит ему в лицо при новой встрече, — если, конечно, таковая когда-нибудь состоится. Но тут же из памяти всплывали его улыбка, лукавые глаза, голос, с едва заметным акцентом чуть нараспев произносивший английские фразы. В эти моменты Ли казался ей абсолютно нормальным, даже привлекательным мужчиной. Однако чувство симпатии мгновенно вытеснялось унижением, пережитым в кабинете профессора Цзяна. Нахлынувшая ярость не давала дышать.
Вестибюль гостиницы «Дружба» был пуст. Маргарет решительно пересекла мраморный холл, миновала стойку администратора и направилась к бару в углу. За столиками сидели не более десятка посетителей, у которых, по-видимому, поздний ужин возбудил желание опрокинуть пару стопок спиртного. Окинув их равнодушным взглядом, Маргарет устроилась на высоком табурете, потребовала водки с тоником, лимон, лед. Бармен сноровисто выполнил заказ. Рядом с мгновенно запотевшим бокалом на крахмальной салфетке появилась маленькая тарелочка жареного арахиса. Американка протянула карточку; бармен скользнул по ней взглядом и, шагнув к компьютеру, открыл для постоялицы ее собственный счет. Первый же глоток подарил телу ощущение блаженной прохлады. Маргарет взяла горсть орешков, осмотрелась. За столиком возле стены сидела молодая китайская пара, чуть в стороне трое японцев громко обсуждали что-то, уже приканчивая бутылку виски. Ветви олеандрового дерева, что росло в тяжелом глиняном горшке, мешали рассмотреть лицо грузного джентльмена. Она вгляделась. Так и есть, Маккорд! Выглядел соотечественник довольно жалко: редкие пряди волос торчат во все стороны, лоб покрыт бисеринками пота, щеки обвисли, налитые кровью глаза осовели. Зажатый в руке стакан опасно наклонен, коричневая жидкость вот-вот прольется на стол.
— И давно он здесь? — вполголоса осведомилась Маргарет у бармена.
— Очень, — с плохо скрытым осуждением подтвердил тот.
Набираясь решимости, она вновь отпила из бокала, медленно встала с табурета и прошествовала к олеандру.
— Вы позволите присесть? — Разрешение, собственно говоря, ей не требовалось.
Маккорд пьяно повел головой; на какую-то долю секунды Маргарет испугалась.
— Что нужно? — Мутный взгляд описал полукруг и завис где-то в пространстве. Было ясно: Джей Ди Маккорд ее не узнал.
— Маргарет Кэмпбелл, — напомнила она. — Доктор Кэмпбелл. Вы испортили мой банкет, ну же! — Выпученные глаза заморгали. — Я хотела вас поблагодарить.
Пренебрежительно оттопырив нижнюю губу, Маккорд отхлебнул из стакана.
— А не пойти бы вам, д-д-доктор…
Он с трудом поднялся, неверным шагом двинулся к стойке бара.
Несколько секунд Маргарет просидела неподвижно, беззвучно твердя себе: отлично, отлично. Как-то вдруг навалилась ужасная усталость. Маргарет подняла бокал, допила водку. На глаза попалась обложка журнала «Чайна дейли», лежавшего на стуле рядом с тем, который занимал Маккорд. Шапка номера кричала об одобрении сенатом США принятого президентом решения предоставить Китаю режим наибольшего благоприятствования в торговле. Подзаголовок сообщал о прокладке в Тибет трехтысячекилометровой линии оптико-волоконного кабеля, об увеличении на двадцать процентов экспорта китайского риса. Какая скука, подумала Маргарет, в постель, в постель… Встав, она направилась к стойке бара, чтобы подписать счет.
В номере она первым делом нервно сбросила легкие сандалии, разделась. Зеркало бесстрастно отразило стройную фигуру; в электрическом свете белая кожа казалась чуть голубоватой. Отражение имело весьма отдаленное сходство с оригиналом. Маргарет не узнавала себя: опытнейший врач-патологоанатом на четвертом десятке походила сейчас на ребенка, на обиженную девочку, прячущуюся от жестокого мира вокруг. Но в тысячах километров от родного дома, в этом безликом гостиничном номере укрыться было негде. Вспомнив о причине, что заставила ее бежать в Китай, Маргарет испытала чувство щемящей жалости к себе самой. От струившегося из кондиционера прохладного воздуха обнаженная кожа покрылась мурашками. Она забралась под одеяло, поджала колени. На подушку скатилась крупная слеза. Затем мир исчез. Маргарет уснула.
IV
На улице Чжэнъи было темно и безлюдно, когда Ли Янь прокатил на велосипеде мимо овощной лавки у въезда во двор солидного жилого дома. Слабый ветерок лениво перемешивал густой воздух; листья деревьев почти не реагировали на дуновение. На фоне ночного неба двенадцатиэтажная башня была почти неразличима, висевший над городом смог делал невидимыми и звезды. Ли кивнул охраннику, что сидел в будочке у ворот.
Оставив велосипед на стоянке, детектив прошел к подъезду. Дядя жил в прекрасной квартире, как и полагалось высшим чиновникам министерства внутренних дел. Ввиду позднего часа лифт был уже отключен. Собственным ключом Ли Янь отпер боковую дверь, поднялся на второй этаж. Нежный голосок подружки Ма, что еще звучал в его ушах, за порогом квартиры сменился раскатистым храпом Ифу. Ли прошел в кухню, распахнул холодильник, взял с полки бутылочку минеральной воды: хотелось смыть неприятный вкус пива и выкуренных сигарет. Затем он проследовал в свою спальню, где минут пятнадцать просидел на постели, размышляя о событиях минувшего дня, о том, что ожидало его завтра. По телу разливалась усталость, но сон не шел: мешали головная боль и урчание в желудке.
Чуть подавшись вперед, Ли Янь выдвинул верхний ящик небольшого комода, под стопками чистого белья нащупал плечевую кобуру, пользоваться которой старшему инспектору еще не приходилось. Ли примерил жесткие ремни: кожаные лямки легли там, где надо, и не доставляли никаких неудобств. Кобура была подарком чикагского коллеги, который опекал слушателя полицейских курсов и несколько раз брал его с собой в ночной патруль по районам города. Две или три такие смены дали Ли Яню больше, чем лекции. Рейды в компании опытного копа открыли ему глаза на методы действий американских блюстителей порядка — методы, неизвестные в Китае. Чикагские полисмены придерживались той же тактики, что и преступники: воры, грабители, сутенеры, торговцы наркотиками. Когда требовала обстановка, они умели быть не только решительными, но и жестокими. Но приемы, неожиданно для себя подумал Ли, не могли оставаться тайной для Маргарет. Хватило ли ей сил, после столь долгого знакомства с мрачным миром криминала, сохранить чистоту души? Детектив вновь увидел покрытую веснушками руку, высоко вздымавшуюся под тонкой тканью футболки грудь. Как долго удастся Маргарет оберегать себя от беспощадных законов того общества, что кроется за благопристойным фасадом цивилизованного мегаполиса? Сколько времени она выдержит под ненадежной скорлупкой собственной независимости, когда превратится, подобно американским коллегам самого Ли, в законченного циника?
