Ольга Тарасевич - Последняя тайна Лермонтова
– Да, неудачный ракурс. Но в общем и целом сессия – блеск. Люблю с автоспуска снимать!
– Стас, а вот мне интересно, что будет в плане прогресса лет через сто? И что сказали бы люди, жившие в прошлом веке, по поводу нынешней техники? Они ни за что бы не поверили...
Не поверили бы своим глазам...
И я своим не верю тоже...
– Невероятно, – выдохнул Стас, увеличивая изображение на дисплее фотоаппарата, – невероятно, но... вы же видите?
Мы – видим.
Ну или по крайней мере я – вижу. С Пауэрлифтингом в плане реакции, кажется, по жизни все, если не глухо, то не очень быстро.
В это невозможно поверить. Но...
На зеленой лужайке, нестерпимо яркой от солнца и желтизны деревьев на заднем фоне, стоят пять фигур.
Я.
Стас.
Пауэрлифтинг.
И за нами с любопытством наблюдают проходящие по дорожке за нашими спинами полупрозрачная женщина в чепце и длинном платье и невысокий худой мужчина с коком взбитых волос...
Кажется, теперь стало понятно, о чем мне собиралась рассказать погибшая горничная...
– Если дамочка – Щербатова, то ее спутник, получается, Лермонтов? Отлично: княгиня звала-звала любимого и дозвалась, тот соизволил-таки явиться. Не очень-то он похож на портрет из учебника русской литературы, – я пытаюсь говорить спокойно, но от неконтролируемого стылого страха слова выкатываются изо рта в сто раз медленнее, чем обычно. – Ничего не понимаю, почему мы их видим? Мы не должны их видеть! Я – верующий человек, и знаю, душа отправляется либо в рай, либо в ад... И вот – какая-то визуально различимая субстанция, получилось сфотографировать. Чего это она тут шастает?! Что все это значит?!
– А ведь я ни вчера, ни сегодня не бухал, – пробасил Вовчик и инстинктивно отодвинулся от фотоаппарата. – А фигня всякая мерещится.
Стас, побледнев, хватал ртом воздух. И вдруг, ни говоря ни слова, рухнул на землю.
Вован – чудеса ловкости, все-таки есть у спортсменов реакция – умудрился поймать вылетающий из ослабевших пальцев фотоаппарат. Я попыталась подхватить парня, но тяжелое мужское тело удержать сложно. Уже понятно – он вот-вот упадет, надо только стараться придержать его голову, потому что если он ею жахнется о плиты или о поребрик, мало мальчику не покажется...
Они появились в считаные секунды. Первой – кто бы сомневался – примчалась Белоснежка от журналистики, приоткрытый рот, сияющие глаза, да дайте же стервятнице поскорее крови! Натренированная девица! Падаль не успевает еще протухнуть, а Юля тут как тут, явилась не запылилась.
– А что здесь происходит? Почему Стас в обмороке? – Победительница гонки к сенсации возбужденно замахала руками. – Ста-а-асик?! Ты живой?
Потом к треску Юленьки добавились тонкие всхлипывания Антона-Эмо, осторожные расспросы его мамаши-маскирующейся пираньи, степенный голос Кирилла Алексеевича. И даже Гарик Левицкий стал почему-то активно плевать себе под ноги – видимо, выражая сочувствие по-писательски оригинальным способом.
Фотограф постепенно начал приходить в себя. Открыл глаза, едва различимо пробормотал:
– Извините. Даже сам не понял, как все это случилось. Что, я упал? Вот это я даю!
Отлично. Стас оклемался и жить будет. А мне здесь больше делать нечего.
Не отвечая на сыплющиеся со всех сторон вопросы, я дернула Вовчика за рукав толстой синей байки.
– Кто-то обещал отвезти меня в Озерск? Договоренность остается в силе?
Не буду никому ничего объяснять.
Пусть сами пялятся на тот снимок и гадают, что делает возле замка парочка привидений.
Я этого не понимаю. Не хочу об этом ни думать, ни говорить. Слишком страшно и тревожно. Мне не хочется во всем дойти до самой сути. Я видела столько непонятных, необъяснимых вещей, после которых мне уже просто оставить за скобками мыслей парочку привидений. Тем более когда мне с таким энтузиазмом старается помочь ледяной ужас...
* * *– Я такую киношку видел. Забыл, как называется. Крутая, американская. Там в доме жили как бы умершие люди. Как бы они тоже в натуре были привидениями. А потом как бы...
О, Господи, да замолчит Вован когда-нибудь или нет?!
Он и в рассуждениях на отвлеченные темы не очень-то силен. Штангу поднимать научился, говорить и думать – пока нет. А тут еще при таких скудных ораторских данных как бы пересказ как бы американского фильма (уж конечно, менее тупых Пауэрлифтинг не смотрит!), который мне как бы до голубой звезды, как бы виднеющейся над фонарем!
Зарезать меня без ножа проще простого. Я привыкла ко вшам, оккупирующим трупы бомжей, но никогда не пойму, зачем люди заводят паразитов в своих словах и мыслях.
Когда мы въезжаем в Озерск, от моих планов забыть о странных полупрозрачных фигурах, случайно сфотографированных Стасом, не остается и следа. Вывеска интернет-кафе вдруг заставляет меня сделать стойку, вылитая собака Павлова, ждущая пищи.
Может, стоит попытаться найти подробную информацию о Вуду? А что, если Айо каким-то загадочным образом смогла... не знаю, как точно сформулировать... если она смогла вызвать души людей, которые когда-то жили в этом замке?.. Ведь появилась откуда-то эта парочка, запечатленная на случайном дружеском снимке? Я не могу понять, как это возможно. Однако мы все видели фотографическое изображение привидений своими собственными глазами! А судя по кинематографу, именно те, кто исповедует культ Вуду, могут с легкостью призвать давно ушедших в мир иной.
В итоге я визжу:
– Притормози!
Но пальцы вдруг нащупывают в кармане куртки подаренную Айо куколку, и я физически чувствую, как наполняюсь светлой радостной энергией. Исчезла легкая боль, постукивавшая по затылку, в глазах прояснилось.
– Извини, пожалуйста. Володя, поехали дальше!
Дело не только в том, что мне начинает нравиться подруга Панина, неожиданно презентовавшая странную занятную вещицу. Просто я вспомнила, что замок битком набит не только привидениями, но и журналистами, у Юли или Стаса наверняка есть с собой ноутбуки. Да и вообще, в самом замке доступа к Интернету, скорее всего, не может не быть, сегодня Всемирная паутина намертво затягивает любое мало-мальски функционирующее предприятие.
Вован покорен. Счастливо улыбается. Поглядывает на меня искоса. Еще немного, еще чуть-чуть – и сообщит что-то концептуальное, парень так старательно помогает себе мыслить суровой морщинкой на лбу и прикушенной губой.
– Наташ, а ты подумай насчет пробежек. Дыхательную и сердечно-сосудистую систему они знаешь как укрепляют...
Какая тоска, должно быть, встречаться со спортсменом! Никакой романтики! Совместные полезные для всяческих систем тренировки, кросс к оргазму, рациональное питание, здоровый сон. Отношения можно расписать в ежедневнике на пару лет вперед, и единственным сюрпризом в них станет ушиб голени или растяжение связок.
Жизнь не должна быть предсказуемой. Но... и непредсказуемой она не должна быть тоже. Что может получиться, если мы с Михаилом поддадимся обнаружившимся в нас магнитам?
Своим дурацким кратковременным счастьем мы причиним боль большому количеству хороших людей. Это тот случай, когда быть занудой, как мне кажется, только полезно.
– А вот тут была моя школа. – Вовчик резко притормозил, «бумер» негодующе скрипнул тормозными колодками, и в салон через открытое окошко влетела струя грязных брызг. – Здесь я в первый класс пошел. Физрук, помню, такой правильный был, варежкой не щелкал, гонял нас, нагрузку давал хорошую. Пацаны, с которыми я дружил, все спились давно. Встречаю – не узнаю. А кто-то из однокашников даже, прикинь, уже помер.
– Так ты родом из Озерска?
– Да, но меня в школу спортивную в Питере взяли, я больше там тусовался, чем здесь. А теперь я и родителей в город забрал, нечего им здесь делать. Только брат тут... типа живет, а на самом деле бухает, не просыхая...
– Ой, так даже проще, что ты местный. Дорогу не придется спрашивать. Ты ведь знаешь, где здесь музей? Отлично! А твои друзья... Знаешь, я думаю, в маленьких городах хорошо рождаться, набираться сил и злости. А потом отсюда надо убегать, чем скорее, тем лучше. Хотя в старости – тоже вариант для жизни. Всего добиться, все узнать и постигнуть, а потом медитировать в ближайшем лесочке. Здесь такая тишина стоит, ни машин, ни пробок...
Еще мне хочется сказать, что старости на самом деле нет. Что человек во время всей длительности жизни, меняясь внешне и внутренне, сохраняет свою сущность и систему восприятия. Поэтому ни детство, ни старость я бы выделять не стала, человеческая душа не имеет возраста. Хотя мозг, бесспорно, функционирует с годами лучше. Обидно – во второй половине жизни осознать, какое количество ошибок налепил в первой, и не иметь никакой возможности их исправить.
Впрочем, с Вовчиком такие вещи обсуждать не стоит, напрасная трата времени.
– Приехали. Вот твой музей, – он криво усмехнулся. – Надо же, ничего не меняется. Вон видишь ту скамейку – я там свидание назначал. Долго ждал, замерз – а девочка не пришла.
