Екатерина Островская - Темница тихого ангела
– А почему вы говорите «они»? В машине был еще кто-то?
Рудаков кивнул.
– Сидел на переднем пассажирском кресле еще один. Когда водитель выходил на дорогу, открыл дверь, ненадолго свет в салоне включился – вот я и увидел. И, когда обратно за руль садился, опять свет зажегся в машине.
– Внешность запомнили?
– Откуда? Это ж пара секунд и потом пара секунд. Но, кажется, крупный был мужчина.
– А тот, что выходил?
– Того разглядел хорошо. Роста невысокого – метр семьдесят, может, чуть выше, накачанный, в спортивном костюме и в кроссовках. Спокойный такой, уверенный.
Рудаков заглянул в свою тарелку, потом спрятал доллары в карман и добавил:
– Особых примет у него нет. Или…
Капитан закрыл глаза, вспоминая. Открыл.
– У него уши, как у борца. Знаете, когда хрящи переломаны. Так что можешь не искать: на фига тебе с ФСБ связываться. Денег с них не получишь, а неприятностей огребешь по самое некуда.
Алексею Романовичу оставалось только поблагодарить. Но сделал он это от чистого сердца. Полученные сведения – не просто информация: это ключ ко всему расследованию, ко всей линии защиты. Обгорелый труп принадлежал человеку, рост которого при жизни составлял сто семьдесят – сто семьдесят два сантиметра. Об этом Шамин узнал из милицейской сводки и от капитана Рудакова в частной беседе. Кроме того, на трупе были обнаружены сгоревшие кроссовки с расплавленными подошвами, предположительно в момент гибели на человеке был и спортивный костюм. Все совпадало. Выходит, одного из людей, побывавших в доме Рощиных, больше нет. Но стрелял все равно не он. У стрелявшего рост превышал метр девяносто. О крупном мужчине на пассажирском кресле «Гранд Чероки» сказал Рудаков. Выходит, теперь только этот крупный мужчина, разумеется, кроме самой Татьяны, знает точно, что же произошло в ту ночь.
Шамин медленно ехал по улице Вешек. Навстречу ему попалась группа мальчишек, и он спросил, где находится дом Юрковых, у которых сын Вовка.
Бойкий мальчик копал в огороде червей.
– Хорошее дело, – похвалил его Алексей Романович, – я тоже люблю половить. С твоим соседом, что через дом от вас живет, хожу иногда. К сожалению, нечасто. Я ж летчик-истребитель: служба, сам понимаешь. Ночные полеты, перехваты, бомбежка, взлет-посадка – на рыбалку времени не остается. В последний раз был у вас на озере недели три назад, кое-что обронил на берегу, потом как-то утром вернулся, чтобы поискать, а на том месте, оказывается, кого-то только что убили. Поехал в милицию узнать, может, они нашли, но у них ничего. Так что, Вова, верни мне то, что нашел.
На самом деле Шамин хотел просто спросить у мальчишки, что тот видел, но после того, как начал разговор, заметил, как бойкий мальчик напрягся и отводит взгляд, понял – ребенок что-то нашел, вполне вероятно, ценную вещь. Если убийца застрелил своего напарника, а потом оттаскивал его труп за ноги подальше от дороги, то из кармана убитого могло что-то выпасть; или часы, например, соскользнуть с запястья. В следственной практике Шамина и не такие вещи отыскивались: однажды Шамин обнаружил на месте ограбления мобильный телефон преступника, а в другой раз справку об освобождении из мест заключения. И сейчас пацан определенно что-то подобрал. Из-за дешевой одноразовой зажигалки или пачки сигарет, выпавшей из кармана, так не напрягаются.
– Вова, я тебя очень прошу.
– А на каких самолетах вы летаете?
«Вот ты и попался, милый друг, – обрадовался Алексей Романович, но виду не подал. – Ты не сообразил сразу отказаться, а раздумываешь: стоит отдать найденную вещь или оставить ее себе. Вот если бы сказал сразу, что ничего не нашел, то я, может быть, и поверил».
– На «МиГ-29».
– Я ничего не находил, – быстро произнес мальчик, шмыгнул носом и отвел глаза.
– Вова, я знаю, что она у тебя. Слушай, давай меняться. У меня в машине шведское телескопическое удилище из углепластика с безынерционной катушкой. Само удилище четыре метра длиной, но на тридцать метров можно спокойно забрасывать.
– Сколько весит?
– Сто пятьдесят граммов. Будешь хоть вечность ее держать, руки все равно не устанут. И подсачник тебе отдам с мелкой ячейкой. У него тоже ручка телескопическая.
Мальчик задумался.
– Ладно, Вова, – поторопил его адвокат, – соглашайся скорее, а то мне спешить надо: у меня завтра утром показательный воздушный бой…
Мальчик думал, глядя в банку с червями.
– Ну, что мне, Вова, к твоему папе за помощью обращаться? Давай меняться: за свою вещь я отдаю тебе свою шведскую удочку с катушкой, подсачник и десять долларов.
– Двадцать! – твердо произнес бойкий мальчик.
Тут Шамин понял, что торговаться с представителем подрастающего поколения бесполезно. Пошел к машине, вынул из багажника удочку и подсачник, из кошелька достал двадцатку. Вова осмотрел все внимательно, подлинность банкноты проверил на свет, развернул удилище, помахал им, покрутил катушку, попробовал забросить и зацепил крючком за ветку яблони.
– Ладно, – вздохнул он, – забирайте.
Сунул руку в карман штанов, достал оттуда что-то и протянул адвокату:
– Только они теперь все равно не ходят.
Это были часы.
Шамин не стал осматривать их при Вовке. Просто нацепил на запястье, а когда выехал из Вешек, снял.
Часы были японские, марки «Ориент». В титановом корпусе, с автоматическим подзаводом. Титановый браслет. Скорее всего, как предполагал бывший следователь, замок на браслете расстегнулся и часы соскользнули с запястья, когда убийца, выстрелив своей жертве в затылок, тащил труп за ноги в кусты, чтобы потом облить бензином и поджечь.
Но самой ценной частью японских часов была обратная сторона корпуса, на котором была выгравирована надпись.
«Капитану В.О. Суркису за образцовое выполнение задания от начальства».
То, что не от командования, а от начальства, подтверждало: некий капитан Суркис служил не в армейских частях, а в системе МВД или ФСБ. Второе скорее, так как он сам показал Рудакову удостоверение, за что и получил пулю в затылок и канистру бензина на грудь. А может, и не за это. Может, его судьба была решена в тот момент, когда он дал согласие посетить дом депутата Государственной думы Михаила Юрьевича Рощина. Впрочем, Шамин не задумывался, какие именно задания капитан Суркис выполнял образцово, все равно в доме депутата стрелял не он. Тот, кто совершил за один вечер три убийства, – человек, куда более опасный. Вполне возможно, капитан Суркис не предполагал, что его спутник будет убивать известного депутата Госдумы, а потому мог сдать убийцу, а тот ликвидировал его. Но часы с надписью – уже зацепка: теперь достаточно определить круг знакомых и сослуживцев покойного капитана и начать поиск. А черный «Гранд Чероки» – самая верная и надежная связь с убийцей. Тогда Шамину казалось, что достаточно просто узнать, у кого из окружения Суркиса есть такой автомобиль, и дело можно будет без труда раскрыть. Предварительно он посчитал, что, скорее всего, внедорожник принадлежит кому-то из непосредственных начальников капитана, раз тот человек приказал Суркису сесть за руль.
Вечером Алексей Романович позвонил приятелю – сотруднику МРЭО и попросил проверить по базе данных: выделялся ли в Москве регистрационный знак из номеров, предоставляемых ФСБ, для черного «Гранд Чероки». Такого автомобиля за ФСБ не числилось. Тогда Шамин попросил узнать: принадлежит ли подобный внедорожник гражданину или гражданке по фамилии Суркис? Ответ тоже был отрицательным.
– В Москве зарегистрировано почти пять сотен черных «Гранд Чероки», – обрадовал его приятель.
После чего адвокат попросил его добыть информацию о черном «Гранд Чероки», регистрационный номер которого начинается с «восьмерки».
Таких автомобилей на весь огромный город оказалось девятнадцать. Алексей Романович получил данные на всех владельцев, а также их адреса. Проверить надо было не так уж много, и если бы Шамин продолжал работать в следственном управлении, то через пару дней убийца уже сидел бы в его кабинете и давал показания, припертый к стене фактами и свидетельскими показаниями. Но теперь, зная, что следствие валит всю вину на Татьяну Рощину, за помощью в милицию вряд ли стоило обращаться.
Зато в городе было несколько частных сыскных бюро, в которых трудились в основном отставные ментовские сыскари. Отыскать знакомых Алексею Романовичу не составило труда, и он попросил одного из них проверить, нет ли среди владельцев интересующих его автомобилей или среди их ближайшего окружения крупного мужчины возрастом от тридцати лет – спокойного, хладнокровного, уверенного в себе. Бывший опер взял на все про все неделю и пятьсот долларов аванса.
Через семь дней на столе адвоката лежали листы с интересующей его информацией…
Он получил данные почти на сотню человек, связанных с владельцами восемнадцати «Чероки». Хозяева девятнадцатой машины уже долгое время находились в Нью-Йорке: глава семьи являлся сотрудником российского представительство в ООН. И муж и жена уже более полугода не появлялись в Москве. Их автомобиль находился все это время в закрытом гараже. Гараж бывший опер, а теперь уже частный сыщик вскрыл, осмотрел машину, но, судя по всему, автомобилем давно не пользовались. Так что этот «Чероки» пришлось вычеркнуть из списка. Зато из сотни выявленных лиц знакомых владельцев остальных восемнадцати машин, по крайней мере, два десятка подходили под описание убийцы. Все они тем или иным образом были связаны с криминальными структурами. Теперь Шамину пришлось вычислять, какие из этих структур имеют интерес к алюминию, судостроению, металлургии, то есть тем областям промышленности, где достиг определенных высот Михаил Юрьевич Рощин. Разработка была долгой, и это был ложный ход – только тогда Алексей Романович не знал об этом.
