Йорн Хорст - Закрыто на зиму
– Да, все так.
– Тогда будет не очень разумно привозить этих людей сюда. Вместо этого нам следует навестить их без предупреждения.
Вистинг был согласен.
– Я лично поеду с вами. Завтра утром в девять мы можем забрать вас на гражданском автомобиле возле отеля, если вас это устроит.
Вистинг хотел бы начать работу этим же вечером, но согласился с планом коллеги.
Литовские полицейские обменялись парой слов на родном языке, прежде чем подняться. Вистинг поблагодарил за теплый прием, и начальник уголовного розыска пообещал устроить для них автомобиль до гостиницы.
«Ответы здесь», – думал Вистинг, пока они стояли перед полицейским участком и ждали автомобиль, который должен был их отвезти. В то же время он чувствовал, как его наполняет беспокойство. Он понимал, что именно это имела в виду Сюзанне, когда говорила о страхе неизвестности. Мысль о том, что непредвиденное и волнующее может в любой момент произойти в этой чужой стране, пугала его.
41
Сидя на заднем сиденье полицейского автомобиля, они могли видеть, как улицы отображают молодое поколение, которое преобразило Литву из советской республики в современное общество. Впечатление было совсем иным, нежели ожидал Вистинг. Город выглядел современной столицей, космополией и многими чертами напоминал Копенгаген или Париж. Он представлял собой смесь суматошных центральных улиц и живописных площадей и улочек. Первоклассные торговые центры, сетевые магазины, кафе на тротуарах, бутики были повсюду. Везде чисто и опрятно.
Мартин Алберг указал на собор с отдельно стоящей звонницей и замок на возвышении за городом, эти достопримечательности он осмотрел, когда был в городе в прошлый раз. Водитель улыбнулся и кивнул, даже не поняв, что именно сказал пассажир.
Гостиница «Астория» находилась на другой стороне города, в старой части Вильнюса. По мере того как они приближались к цели, на улицах начала появляться брусчатка, расстояние между домами становилось все меньше. Многие старые дома казались недавно отреставрированными, после того, как плохо содержались в советское время. Эта часть города имела свой шарм и свое настроение.
Они получили два номера по соседству на четвертом этаже, с видом на то, что, должно быть, являлось главной улицей старого города. В комнате Вистинга был небольшой балкон. Он вышел на него, крепко сжал кованые железные перила. Небо по-прежнему было серым, холодный ветер свистел между высокими зданиями, но в уличных кафе было много посетителей, откинувшихся на стульях с чашкой кофе или бокалом вина в руках. Бесчисленное количество сувенирных лавок притягивали янтарными украшениями, деревянными безделушками, вязаной одеждой и матрёшками.
Со своего балкона Вистинг мог насчитать одиннадцать церковных шпилей над крышами домов. Это свидетельствовало о том, что литовцы весьма религиозные люди, и не соответствовало представлениям о залетных преступниках из Литвы.
Перед ужином Вистинг позвонил Нильсу Хаммеру. У того не было новостей о расследовании, но по голосу Вистинг слышал, что коллега в замешательстве. Ему подумалось, что Хаммер проанализировал данные о проезжавших по платной дороге автомобилях и опознал машину Лине. Коллеги по работе отлично знали о ее отношениях с Томми Квантером и его прошлом. Только несколько лет назад его имя фигурировало в специальных полицейских отчетах, но уже давно его ни в чем не подозревали.
– Есть одна вещь, которую мы еще не обсуждали, – сказал Вистинг. – Томми Квантер – один из совладельцев «Шазам Стейшн».
– Знаю, – ответил Хаммер. – Как я понял, они порвали?
– Порвали, – подтвердил Вистинг. – Но я хочу, чтобы ты рассказал мне, если его имя снова всплывет.
– А должно? – поинтересовался Хаммер.
– Нет, напротив, – ответил Вистинг и сослался на встречу с Лейфом Мальмом. – Осведомитель полагает, что Руди Мюллер сам был в Ларвике, чтобы забрать кокаин.
– Они знают, на какой машине был Мюллер?
– Нет, они просят прислать материалы с пунктов оплаты так, чтобы можно было проверить, нет ли там известных им автомобилей.
– Без проблем, получат, – ответил Хаммер. – Я все отправлю.
Вистинг не стал говорить, что он сам пробежался по спискам и нашел автомобиль Лине. Он не мог понять, есть ли в голосе Хаммера нечто подтверждающее, что он тоже его нашел.
После того как разговор был окончен, у Вистинга осталось отчетливое ощущение, что он неправ. Только он собрался перезвонить Хаммеру, как в дверь постучали.
Мартин Алберг знал о подвальном ресторанчике в одном из переулков, там подавали жареного кабана и фантастическое местное пиво.
42
Поздний вечер набросил тень на стены дома. Лине отвела взгляд от монитора и потерла глаза. Где-то она читала о писателе, который писал пять страниц каждый день и заканчивал на этом свою дневную работу, независимо от того, занимало это один час или десять и получалось хорошо или плохо. На следующий день он перечитывал то, что написал, половину удалял и писал еще пять страниц. Она решила делать то же самое и постепенно стала осознавать, что то, что она писала, перестает быть отдельными словами, но получает более глубокое значение и целостность. В безжизненных вымученных персонажах появлялась душа.
Что-то заставило ее бросить взгляд на окно. На подоконнике сидела черная птица, она уставилась на девушку блестящими глазами-бусинами.
Пока она так сидела и смотрела на нее, прилетела еще одна. Лине встала с места, но птиц это не напугало.
Еще одна птица втиснулась между этими двумя, а за ними Лине могла видеть целую стаю: птицы вплотную сидели на перилах и ветвях ближайших деревьев.
Будто по сигналу они все взлетели, собрались, образовали дугу и исчезли за крышей дома. Лине подошла ближе к окну посмотреть, что могло их напугать, но ничего не увидела. Она задернула занавески, прежде чем снова сесть за компьютер. Они были маловаты и не закрывали окно полностью, между ними виднелась узкая полоса.
Она снова повернулась к монитору и промотала текст вверх, чтобы прочесть три последних абзаца, но бросила, не прочитав и половины. Подошла к двери, повернула ручку замка, сделала шаг назад и прислушалась. Все ее тело наполнилось странным ощущением. Оно было ей знакомо. Она испытывала его много раз, ко гда оставалась одна. Вечерами. Когда было слишком темно. Когда тишина наполнялась необычными звуками.
Но никогда так сильно, как сейчас. Ей овладело гадкое проникающее чувство того, что она не одна. Что кто-то там снаружи во тьме. Кто-то следит за ней и выжидает.
Она знала, что это иррационально, но почувствовала себя ранимой и беспомощной. Нашла несколько бельевых прищепок в шкафу на кухне, плотнее задернула занавески и скрепила их.
Снаружи стало совершенно темно.
Тогда она зажгла огонь в открытом камине. В этот раз пламя быстро разошлось по поленьям. Его треск успокаивал, огонь освещал комнату приятным мерцающим светом.
Она смотрела на горящие поленья, пока от света не начало жечь в глазах.
Монитор вошел в режим энергосбережения. Она провела пальцем по тачпаду и вернула его к жизни. Быстро перечитала написанное, и скоро мысли вернулись к тексту. На улице снова начался дождь, но ветра не было.
Она не знала, сколько времени прошло, когда она вздрогнула. Посторонний звук, не из камина. Он доносился снаружи, из-за стены, у которой она сидела. Глухой звук, будто кто-то стоял и топал в траве. Звук прекратился.
Лине застыла. Напряглась изо всех сил, чтобы еще что-нибудь услышать, но не смогла из-за шума дождя.
Перед ней на столе лежала визитка, оставленная полицейским, который ее допрашивал. Он сказал позвонить, если что. «Беньямин Фьелль», прочла она. Взяла карточку в руки, покрутила между пальцев, но не притронулась к телефону.
Снова услышала звук снаружи. Шаги и скребущие звуки вдоль стены.
«Зверь», – подумала она. Косуля пришла из леса, остановилась и щиплет траву.
Она встала, подошла к кухонному столу и наполнила стакан водой. Прежде чем выпить, она подошла к входной двери. Закрыта.
Стрелки кухонных часов показывали половину одиннадцатого. Она не была уставшей, но решила отправиться в кровать и почитать.
Лине сохранила текст на компьютере и почистила зубы. Потом проверила, что все окна закрыты на крючки, нашла карманный фонарик на случай, если отключится свет. Прежде чем раздеться, она выключила свет. Поискала футболку, в которой могла лечь спать, когда на занавеску в гостиной вдруг упала тень.
Лине окаменела. Напряженно вслушивалась, но слышала только свое собственное дыхание и дождь, ритмично стучавший по крыше.
Там! На веранде скрипнула доска.
Сердце начало колотиться в убийственном темпе. Выкачало из нее все силы. Ее била дрожь, словно ей было холодно. Пот катился, словно ей было жарко.
Кто-то был снаружи. Кто-то стоял за дверью и заслонял собой свет уличного фонаря.
