Павел Генералов - PRосто быть богом: ВВП
Вася не ленился доводить свою позицию до всех и до каждого. Позицию, выстраданную в борьбе с оппонентами, неукротимым Львом Зайцевым и — прежде всего — с самим собой. А надобно сказать, что изначально он попал в глупейшую и даже нелепую ситуацию. Вася — Царь, истовый патриот родного города и радетель за народное благо, должен был буквально в одночасье вывернуться наизнанку!
Поначалу он просто и откровенно хотел задушить Зайцева. Но тот проявил свою львиную стойкость и упрямство, приправленные в равных долях щедрыми порциями абсурда и здравого смысла.
— Понимаешь ли, Василий Иванович, — начал Лёва, дождавшись, пока Вася всласть наорётся и выпустит пар. — Что там на самом деле решено по поводу затопления, никто толком не знает. Сведения, которые я получил из Москвы — самые противоречивые. Не спорю, наши противники заняли выигрышную позицию. Но чудо политпиара в том и заключается, чтоб любую ситуацию развернуть в свою пользу. Как ту самую избушку Бабы Яги: встань к лесу задом, а ко мне — передом. Они — против, а мы — за!
И Лёва на пальцах и с должным пафосом обрисовал новую стратегию.
Да, трудно сорваться с насиженного места, особенно не по своей воле. С другой стороны — каждый житель Великоволжска получает уникальную возможность начать жизнь с чистого листа. Полмира об этом только и мечтает! И заодно скопом решим все самые запущенные городские проблемы. Ветхое жильё, устаревшие коммуникации, вечно прорывающиеся говнопроводы… Это станет прошлым. Новый Великоволжск построим на новом месте, на холмах. И будет он стоять на берегу моря, навсегда освободившись от вечного страха перед стихией. Лозунг «Каждой семье — достойное жильё!» из популистского станет программой реальных действий.
В новом, с иголочки городе каждая семья вселится в просторную светлую квартиру. Ещё на стадии строительства потекут сплошным потоком инвестиции. Вместо дряхлого дебаркадера построят современный речной порт. Не хуже, чем в Саратове или даже в Новом Орлеане на Миссисипи! С Новым Орлеаном он, кажется, переборщил — вот уж точно не лучший пример для подражания. Но американцы же, известное дело — звери! К тому же — тайные расисты. Затопили город вместе с людьми! Так ведь в Новом Орлеане, как известно, в основном негры и жили! А что они в Ираке творят?
Довод про Ирак подействовал почему–то сильнее всего.
— А что с могилами будет? — строго поинтересовался Вася.
Лёва в глубине души уже мог праздновать победу — вопрос переходил в практическую плоскость. Но сразу виду не подал:
— С какими могилами?
— Предков.
— Могилы предков заберём с собой! — без тени сомнения выпалил Зайцев, сам в сей момент веря каждому своему слову.
Поверил и Вася. А вслед за ним — сотни и тысячи великоволжских граждан с не самой твёрдой жизненной позицией. Кому нечего терять кроме своих цепей.
Новая стратегия легла на хорошо унавоженную почву. Подкрепили её и зримыми дарами, для начала ограничившись бутылкой водки, пачкой макарон и банкой тушёнки.
За этими самыми дарами в избирательный штаб Васи — Царя выстроилась длиннющая очередь, хвост которой тянулся по всей Садовой аж до Соборной площади.
Дятлов только успевал подвозить новые пакеты с даровыми продуктами питания, закупленные, естественно, на заусайловские деньги.
Самым верным сторонникам наряду с продуктами выдавали и по новенькой тельняшке. Выдать инструкции обещали чуть позже.
Среди прочих явился и изобретатель–метростроевец Мысливчик.
— Привет, Кузьмич! — приветствовал его Вася — Царь. — Как наша подземка?
— Метро откроем в числах ближайших. Отрегулировать воздуховоды надо ещё. Людям проворнее дышать было чтобы, — доложил Мысливчик.
— А это что такое ты притащил? — поинтересовался Вася, углядев в руках Фёдора Кузьмича некий лист, скатанный в рулон.
Тот с готовностью развернул лист с подробным планом:
— Солнца город построен будет. На холмах жизнь новая засияет. Царьград наречём ему имя. Василия Иваныча лично в честь.
— Ну, с Царьградом ты, брат, погорячился, — поскромничал Вася. — Но вообще — молодец! С каждого толика — городу обнова! А метро в новом Великоволжске именем твоим назовём. На века!
Тельняшку Мысливчику не дали. Зато не стали отбирать второй продуктовый пакет, им как–то незаметно приватизированный.
К Васиному уху склонился Дятлов:
— Тут вам, Василий Иванович, передали. Исключительно конфиденциально, — и он протянул сложенный вчетверо листок.
Вася развернул листок и прочитал записку без подписи, написанную, впрочем, и без того незабываемо знакомым почерком:
В 21 на нашем месте.
Вася посмотрел на часы:
— Дятлов! Присмотри тут. Дела зовут.
***К вечеру Степанов получил по спецсвязи срочное сообщение от московских коллег:
«Объект предположительно обнаружен в Юго — Западном округе столицы, в районе Тропарёвского парка. По всем приметам совпадает с оперативными данными и представленным фото, за исключением усов, скорее всего сбритых. За объектом было установлено наблюдение. Однако объект, по всей видимости, заметил слежку и ушёл от преследования, что даёт основание предположить наличие у объекта оперативного опыта. Скрылся объект в жилом квартале, ограниченном улицами Островитянова, Академика Волгина и Высшей школой милиции. Можно предположить, что в настоящий момент объект может находиться или в общежитии квартирного типа для офицеров–стажеров, или в одном из ведомственных жилых домов, принадлежащих МВД. Установлены круглосуточные посты силами курсантов Высшей школы милиции. При повторном обнаружении объекта будет произведено его задержание».
***Липовая аллея заканчивалась стелой, надпись на которой свидетельствовала о революционном прошлом парка. Когда–то, в начале двадцатого века именно здесь собирались романтичные молодые люди, мечтавшие сложить свои пламенные жизни на алтарь всемирной справедливости. Возле стелы лежала свежая гвоздика.
Значит, Василий уже на месте. Всё–таки он неисправим, — улыбнулась Ольга. Обойдя стелу, она ступила на едва приметную тропинку, что вела к полуразрушенной беседке, традиционному месту их тайных свиданий.
В глубине беседки белело пятно рубашки. При звуке приближающихся шагов пятно поднялось, расправило плечи.
— По вашему приказанию прибыл, гражданин начальник! — бодро отрапортовал Василий.
— Васька! — Ольга, кинув сумку на лавку, радостно бросилась к бывшему мужу и, обняв за талию, прижалась лицом к белой рубашке, стараясь не испачкать ткань помадой. — Это ты? — спросила она шёпотом.
— Это — мы, — поправил Вася и, бережно поцеловал её прямо в губы, напрочь изгоняя из встречи тему помады.
— Подожди, Вась, — попросила Ольга, не без сожаления прерывая затянувшийся поцелуй. — Первым делом — самолёты…
— Я мечтал об этом десять тысяч дней, — возразил было Вася, но всё же поднял, сдаваясь, ладони вверх. — Ладно, ладно, сдаюсь. Допрашивайте с пристрастием, гражданин начальник. Можно даже — с применением физической силы.
— Тяжело было… там?
— Там? Нормально было. Я же игрок, ну в смысле играю на инструментах. А люди с творческими навыками там на особом положении. Я закурю? — и, не дожидаясь разрешения, Василий вытряхнул из пачки сигарету. — Да ты присаживайся, Оль, я бумагу постелил. Чистую.
Они сидели на шуршащей лавочке в тёмной беседке и курили одну сигарету на двоих. Тяжёлый запах дыма смешивался со сладким, липовым, и, казалось, не было всех этих лет, а вот сидят они тут, вчерашние школьники, и дымят втайне от родителей.
— Скажи, Васькин, только честно, зачем ты в выборы ввязался? — Ольга специально назвала его старым, домашним именем. Человек с таким именем будет с нею предельно откровенным.
— Если честно… Смотри, Жарский слинял, ну и скатертью ему… А я… Буду мэром — и ты ко мне вернёшься, не правда ли, дорогая? Ты ведь любишь победителей, а? Если честно? — он очень похоже сымитировал её душевную интонацию.
Она рассмеялась:
— А кто, скажи, любит проигравших? Нет теперь таких женщин в русских селеньях, время сейчас такое…
— Нормальное время, — Вася щелчком отбросил докуренную сигарету. — Так что, вернёшься? Или давай, угадаю, чего ты хочешь?
— С трёх раз?
— С одного. Ты хочешь, чтобы я снял свою харизматичную кандидатуру!
— А ты снимешь?
— Посмотрю на твоё поведение, — засмеялся Вася и, развернув её к себе, шутливо чмокнул в лоб.
— Васькин, ты как был дураком, так им и остался, — она погладила его по голове, он перехватил руку и поцеловал — уже нежно — в ладонь. — Ну какая, блин, разница, кто круче — ты или я? Мы должны победить, понимаешь, мы! Поэтому никуда свою, как ты говоришь, харизматичную персону не снимай. Только, знаешь, ты гадости больше не делай, ладно?
