Джон Берли - Уайклифф и последнее жертвоприношение
В этот момент вошла Люси.
— Ты можешь налить себе кофе, Люси! — произнес Уайклифф тоном фараона, раздающего подданным слитки золота. — Поттер развернул буфетик в бывшей гардеробной.
Люси вышла и вскоре вернулась с кружкой кофе.
— Я потолковала с Николлсом, адвокатом покойной Джессики. То, что нам было сказано насчет двух завещаний, сделанных сестрами, не совсем верно. По словам Николлса, если одна из сестер умирает, вторая вступает во владение всем имуществом умершей, а не только долей в ферме. Чувствуете разницу?
Но Керси не проявил особого интереса:
— Ну и что? Что от этого меняется? Конечно, Кэти получит все имущество Джессики, но ведь не стала бы она приканчивать собственную сестренку из-за этого? Что у тебя еще есть? Только посущественнее!
Люси отпила кофе.
— Знаешь, все не так просто, Дуг. Когда я уже собралась уходить, этот адвокат спросил меня, не играю ли я в гольф и не останавливаюсь ли я в четырех-звездных отелях.
Керси рассмеялся:
— Это он хотел тебя разозлить!
— Вовсе нет. Я думаю, он мне этим самым дал какой-то намек.
— Намек на что?
— Тут время от времени возникали всякие предложения от финансовых групп по-новому использовать здешние места — ну, понастроить отелей, устроить поля для гольфа, бассейны, все такое прочее. Наверно, какой-то из этих проектов все же дошел до стадии серьезного планирования, и Николлс намекал мне именно на это. В отношении перспектив фермы Джессики.
Уайклифф встрепенулся:
— Пожалуй, ты могла бы заняться этим вопросом! Сегодня утром я случайно встретил Гича, который выходил из Трекары вместе с Кэри. Гич, похоже, прямо горел желанием поведать мне, что обсуждали они ремонт старого дома. Так что меня вовсе не удивит, если Гич задумывает какую-то крупную сделку, которая включает в себя и Трекару и ферму…
— Значит, по поводу Гича все становится понятнее! — резюмировал Керси. — Если он был замешан в аварии, где погиб Рюз, а у Джессики начались угрызения совести, и вдобавок она не уступала ему в вопросе фермы — то в результате он мог убить одним ударом двух зайцев!
— У тебя талант, Дуг, так подавать свои собственные логические выкладки, что они кажутся чистой фантастикой… — поморщился Уайклифф. — Но вообще-то к Гичу надо отнестись вполне серьезно. Конечно, трудно вообразить, чтобы он пошел на такой опасный блеф с аккордом из Шумана, но теперь мы знаем, что он был достаточно музыкально грамотен для этого.
Троица начинала входить в нормальное рабочее состояние. За стеной тренькали телефоны, полицейские стучали по клавиатурам компьютеров, начиняя базы данных новыми сведениями. Количество папок с материалами все нарастало. Дело пошло в раскрутку.
— Прежде чем у нас голова окончательно пойдет кругом, предлагаю все-таки сделать то, о чем я говорил вчера вечером, — сказал Уайклифф. — Давайте попробуем нарисовать психологический портрет преступника. Начинает Люси!
Люси, попавшая врасплох, вздохнула и напрягла свою фантазию.
— Ну, думаю, это человек, не склонный совершать импульсивные поступки… Преступление было заранее продумано, спланировано, вплоть до подготовки вырезанных из журнала листков… Эти листки меня особенно поражают — так аккуратно выкроены, это говорит о патологическом внимании к бесполезным мелочам, к малейшим деталям…
Она помолчала, глядя вниз.
— Весь сценарий преступления, как мне кажется, задуман заблаговременно и выполнен с дьявольской тщательностью… Наверно, было рассчитано даже, на сколько сантиметров убийца сдернет одежду с тела Джессики, обнажая ее… Он словно разжигал себя ежедневными размышлениями о том, что и как он сделает. Чувство предвкушения — а значит, невероятно сильная ненависть…
Уайклифф был удовлетворен интеллектуальными усилиями своей сотрудницы:
— Отлично! Значит, ты считаешь, что тут скорее ненависть, чем похоть?
— Думаю, да.
Керси лениво проронил:
— Вот ты все говоришь о тщательно разработанном плане, Люси. Но ведь убийца не принес в церковь орудие преступления, а воспользовался молотком, подвернувшимся под руку…
— Верно. Но тогда возникает такой момент — убийца был прекрасно знаком с внутренней обстановкой церкви и знал, где сможет взять молоток. При этом ему не пришлось бы использовать собственное оружие, оставляя дополнительные улики. Кроме того, он разбирается в органе и имеет хотя бы элементарное музыкальное образование…
— Все верно! — заметил Уайклифф. — Теперь твоя очередь, Дуг.
Керси состроил гримасу:
— Это не лучше, чем давать показания в суде… — он полез в карман за сигаретами, выудил оттуда одну, мятую, и закурил. — Так вот… Я вижу преступника маньяком с искривленной психикой, сексуально подавленным. Если бы он просто из ненависти убил ее, ему не было бы нужды устраивать такое шоу, демонстрируя всем, что она, дескать, шлюха…
Керси выпустил длинную струю дыма, и Люси отчаянно замахала руками, отгоняя от себя сизые клубы.
— И еще мне кажется, что когда-то убийца попал под сильное влияние религии. Во всех элементах сцены преступления чувствуются такие мотивы: право судить и карать… Потом — намек на Марию Магдалину. Так что убийца знал Библию. А многие ли вообще читают ее в наши-то дни?
— Но ты не думаешь, что преступление совершено на сексуальной почве?
Вытянутые линии лица Керси искривились, изображая глубокое сомнение:
— Трудный вопрос… То есть чувствуется отчетливый мотив секса, но это не тот случай, когда какой-нибудь перепивший идиот убивает свою подружку из-за того, что она переспала с другим… А все-таки…
— Ну-ну!
— Я хотел сказать, что и запах ревности я ощущаю, но только не в отношении самой убитой женщины. Вот так.
Уайклифф одобрительно кивнул:
— Ну что ж, отлично. Я попробую продолжить. Не возражаешь?
— Не стану вам препятствовать, сэр, — усмехнулся Керси.
Утренний туман за окном уже разошелся, и в ясном небе ласково светило солнышко. В открытое окно до них долетел одиночный удар церковных часов.
— Уже час дня, — сказал Уайклифф. — Мы можем опоздать в «Хоптон» на обед, но я все-таки изложу свои соображения. Итак, вы оставили на мою долю самый сложный момент — мотивы той самой ненависти, на почве которой совершено убийство. И если все декорации на этой, с позволения сказать, сцене, — не намеренный блеф, то ненависть, безусловно, направлена тут не только против жертвы. Жертва оказалась в центре, но ведь дело затрагивает и многих других. Гича — из-за нажатых нот на клавишах органа. Засвечиваются органист и викарий, да и сама Церковь предстает в нелицеприятном виде… — Уайклифф откинулся в кресле. — В сущности, я согласен с вами обоими, особенно в том, как Дуг подчеркивает примесь ревности в основном мотиве — ненависти. Невозможно рассматривать это преступление как простое убийство. Это больше похоже на продуманный акт возмездия и разоблачения…
Уайклифф нервно передвинул папки на столе. Ему было нелегко подвергать точному анализу смутные ощущения, бродившие у него в голове. Идеи, когда облекаются в слова, требуют привлечения логики и становятся за счет этого непоколебимо-бетонными, а если логика железная — то железобетонными соответственно. Это крайне опасно, если до окончательных ответов на все вопросы еще далеко. Но что поделать — назвавшись груздем, полезай в кузов.
— Итак, мне представляется, что мы имеем дело с крайне неуравновешенной личностью, и хотя оба вы говорите об убийце в мужском роде, мне кажется, здесь проглядывает больше черточек женской психологии. Не исключено, что мы ищем женщину. Хотя я не жду, что Люси со мной согласится…
Однако Люси согласилась, с одной лишь оговоркой:
— Вы можете быть вполне правы насчет психологии, сэр, но ведь из этого не следует автоматически, что убийца — женщина!
— Да, возможно, мужчина-наркоман, — вставил Керси. — Но в любом случае, поможет ли нам все это найти преступника? Я хочу сказать, занесен ли он уже в наш список подозреваемых?
— Это уже следующий вопрос, — сказал Уайклифф, мрачнея. — Но если говорить на данный момент, я скорее скажу «нет»…
Они встали и направились в бар перекусить. Там уже сидел Кэри со своей племянницей, их ланч уже подходил к концу. Сегодня за их столиком сидел и викарий. Майкл Джордан время от времени бросал беспокойные взгляды на полицейскую троицу, расположившуюся в уголке.
— Похоже, мы перебили викарию аппетит, — хмыкнул Керси.
К тому моменту, как полиция закончила трапезу, публика в баре уже рассосалась, и Уайклифф подошел к хозяину с конфиденциальным вопросом — по поводу викария. Джонни Глинн, как всегда, был очень сдержан, когда разговор касался конкретных персон.
— Его сестра ездит по вторникам в Труро, и викарий обедает здесь, — только и сказал он.
