Николай Жогин - Обвинение предъявлено
И вот человек, двадцати трех лет от роду, который всерьез видел себя в генеральском мундире, оказался, что называется, у разбитого корыта. Все надо было начинать сначала.
Николай Стариков начал все сначала. От природы он был наделен с лихвой и отменным здоровьем, физической силой, а также смекалкой, хорошей хваткой. И хоть бывал он вспыльчив, но скоро отходил, умел ладить с людьми.
Он поступил на тот же химзавод, с которого ушел на фронт. Но теперь его приняли уже мастером. Одновременно он возобновил и учебу в химико-механическом техникуме. Работал добросовестно, не жалея ни сил, ни времени. На «отлично» закончил техникум.
Способного молодого мастера заметили, и вскоре он уже становится начальником смены. Руководству завода нравилось, что Стариков всегда хотел быть первым. Он поклялся, что и смена его будет впереди, и делал все, чтобы этого добиться. Начальник смены не гнушался и физической работы. Если было нужно, он вставал к станку, брал в руки молоток или лопату и трудился вместе с рабочими.
Надо сказать, что слово свое он сдержал: смена, руководимая Стариковым, вскоре действительно вышла на одно из первых мест на заводе. Имя начальника смены все чаще произносилось на собраниях, оно появилось и в газете, и на Доске почета.
В 1949 году Николай Стариков женился. Через год родился сын, еще через три — дочь. Завод выделил молодому семейству квартиру. Одним словом, жизнь снова открывала перед Стариковым замечательные перспективы: товарищи советовали ему поступить на заочное отделение института, чтобы стать полноценным, дипломированным инженером. А с дипломом да с его организаторскими способностями через три-четыре года он, глядишь, уже начальник цеха. Фигура!
Похвалы кружили Старикову голову, и гордыня, которую он вынужден был на некоторое время хоронить в самом себе, теперь снова поднялась в нем. Он опять почувствовал себя человеком особого склада, созданным для того, чтобы повелевать, командовать другими. В это время он пристрастился к выпивке. Перспективного начальника смены многие приглашали к себе в гости, зазывали в ресторан. Николай был физически очень крепким, мог выпить много, не пьянея. Поэтому пьяным его не видели, и если до руководства и доходили слухи о том, что Стариков злоупотребляет спиртным, от этих слухов отмахивались: «Наговоры», «Завидуют парню».
Трудно сказать, как бы сложилась дальнейшая судьба молодого руководителя производства. Вполне возможно, что заводская партийная организация, активисты, товарищи по работе все-таки сумели бы вовремя образумить Старикова и помочь ему избавиться от своих недостатков. В жизни чаще всего так и бывает. Тем более что в данном случае речь идет не о закоренелом пьянице и чванливом вельможе, а всего-навсего о молодом, несколько подзазнавшемся человеке.
Однако все произошло гораздо хуже самых худших прогнозов. Человек со многими хорошими задатками — растущий командир производства, неплохой семьянин, заботливый отец — стал особо опасным, матерым преступником.
Поворотным пунктом, роковым моментом в судьбе Николая Старикова стали деньги. В 1955 году он выиграл по облигации государственного займа пятьдесят тысяч рублей, а вскоре — точно по пословице «деньги — к деньгам» — получил неожиданное наследство — еще почти столько же.
Человека с устоявшимися моральными принципами это событие не выбьет из колеи. Стариков буквально потерял рассудок: он и впрямь поверил в свою незаурядность, в то, что он не такой, как все, и что так будет всю жизнь. Теперь его необузданным желаниям не было предела. Он очертя голову кинулся в хмельной круговорот праздного гульбища — объехал самые популярные курорты, всюду пил, заводил случайные и весьма сомнительные компании, угощал. Появились случайные женщины, карты...
Разумеется, начались конфликты и на заводе и в семье: вечно пьяный бездельник, беспечно швыряющий деньги, — такого не часто встретишь в нашем социалистическом обществе, где труд является делом чести каждого гражданина и обязателен для всех. Кроме того, Стариков день ото дня становился все высокомернее, заносчивее, и людям, окружавшим его, переносить его общество становилось просто невмоготу.
Между тем деньги таяли, а Стариков, ставший алкоголиком, уже не мог остановиться. И тогда он стал, как маньяк, внушать себе: «Я должен разбогатеть. Надо куда-то ехать, туда, где меня ждут клады — золото, бриллианты. Только надо знать, где они лежат. Где?»
Настал день, когда все живые нити, связывающие каждого из нас с семьей, с друзьями, с родным городом, любимой работой, — все это в Старикове отмерло, оказалось вытравленным водкой, праздностью, бездумной, гулящей жизнью. Он легко снялся с места и отправился искать свои несметные богатства, которые часто рисовались в его хмельном воображении.
Больше десяти лет словно перекати-поле скитался по всей стране Николай Стариков, не задерживаясь нигде подолгу. Что же он нашел?
Вот он сидит напротив следователя — почерневшее, иссеченное бороздами-морщинами лицо, глубоко запавшие, беспокойные глаза, редкие седые волосы. Горькие складки в уголках рта, время от времени дергается левое нижнее веко.
«И это мой ровесник, — думает Виктор Иванович, глядя на сгорбленного человека, сидящего по другую сторону стола, — встретил на улице, не меньше шестидесяти ему дал бы».
— Расскажите, Стариков, почему вы уехали из Дзержинска, оставили семью, бросили работу? — спрашивает следователь Малышкин.
— Решил попытать счастья.
— Что вы под этим понимали?
— Деньги...
Деньги, деньги и деньги — только они стали для Старикова теперь полновластным кумиром. Беспощадный бог наживы гнал раба своего с места на место. Губаха Пермской области — Невинномысск на Ставропольщине — Зырянск — Магадан...
Неделю, месяц, от силы — полтора задерживался он в одном городе — и снова в бега. Случайные заработки, случайные знакомства. Старикова неудержимо тянет к золоту, к алмазам. И он колесит по приискам Якутии, Магаданской области. Рабочий, бульдозерист, машинист экскаватора — должности разные, цель одна — найти свой «фарт», озолотиться.
Шли недели, месяцы, а килограммовый самородок Старикову все не попадался. И он начал присматриваться к тому, как хранится добытое золото, чтобы поживиться здесь.
— Знал ли кто-нибудь из ваших знакомых в Дзержинске о ваших планах?
— Да. Я рассказал о том, что собираюсь уезжать на Север, супругам Козловым и Гужову.
— Как вы объяснили им причины отъезда?
— Я им сказал, что, находясь в заключении, я работал на прииске и спрятал в тайге золото. Теперь хочу туда пробраться незаметно и выкопать добычу.
— Вы сказали им правду?
— Нет. Никакого золота я не закапывал. Все это я выдумал.
— Зачем? Похвалиться?
— Нет. Мне нужны были деньги на дорогу. Под это несуществующее золото Козловы дали мне четыреста рублей, а жена Козлова, медсестра из поликлиники, снабдила меня еще чистым бланком больничного листа. За это я обещал им по возвращении дать тысячу рублей. Гужов собирал деньги на машину, и взамен его двухсот я ему посулил пятьсот рублей.
— Вы вернули им эти деньги?
— Нет.
Нередко в трудные минуты искатель счастья писал письма родным и знакомым. У одних он пытался вызвать жалость и сострадание, другим обещал большие проценты, как только дела его пойдут более удачно. У всех просил денег. И те, кто надеялся поднажиться на разбогатевшем Старикове и кто ссужал ему какие-то суммы в рост, бомбили потом отчаянными посланиями милицию и требовали взыскать деньги с несостоятельного должника.
Увы, милиция в данном случае оказывалась бессильной, поскольку разыскать местопребывание Старикова было делом нелегким. Он занимал деньги и у своих новых товарищей по работе, а когда приходило время расплачиваться, попросту исчезал. Не гнушался Стариков и мелкими кражами, в том числе у соседей по общежитию. У одного украл электробритву, у другого — костюм, плащ. И снова бежать, бежать...
Так в Николае Старикове постепенно формировался особо опасный вид преступника, так называемый «шатун», бродяга, оторванный от дома, семьи, от близких. Человек, начисто лишенный каких-либо сдерживающих начал, глубоко аморальный.
За мелкими кражами последовала цепь более серьезных преступлений.
Так, во время очередной поездки, по пути из Хабаровска в Москву, Стариков на несколько дней остановился в городе Облучье Еврейской автономной области. Привлекли его не красивые пейзажи, не достопримечательности и не памятники старины. У Старикова созрел свой план, предельно простой и жестокий. План определяла цель — любой ценой, пусть даже ценой человеческой жизни, добыть деньги. Он решается совершить ограбление. Хладнокровно изготовил он специальную десятикилограммовую металлическую болванку, тщательно упаковал ее. Вечером 14 мая 1965 года на станции Облучье Стариков сел в пассажирский поезд № 81 Хабаровск — Москва.
