Александр Новиков - Башня
– Я не знаю таких стран.
– Потому что их нет. А Россия есть. Кстати, монгольское иго – величайшее благо для Европы и для европейской цивилизации.
– Простите, сэр?
– Если бы не трехсотлетнее подавление Ордой, то Россия – я в этом убежден – была бы мировым лидером. А ведь Россию терзали не только с Востока, но и с Запада. Россия справилась со всеми врагами – с крестоносцами, поляками, шведами. В девятнадцатом веке именно русские остановили армию Наполеона, а в двадцатом сломали хребет Гитлеру. Поэтому повторю: Россия исключительно опасна. Мы просто обязаны использовать уникальный исторический шанс и уничтожить этот народ и эту страну. Вы согласны со мной?
– Пожалуй, да.
– Вот и хорошо. Если согласны, нам с вами нужно обсудить несколько принципиальных вопросов. Потому что основные решения следует принять уже на октябрьском саммите в Санкт-Петербурге. Времени остается не много.
S. D. и Каролина Хамилтон разговаривали около двух часов. Поработали плодотворно. Подводя итог, мистер S. D. сказал:
– Ну что ж, я весьма рад, что мы нашли общий язык, Каролина.– За все время Старик впервые назвал госсекретаря по имени.– Если у вас есть вопросы,– добавил S. D.,– спрашивайте.
Каролина решилась:
– Скажите, пожалуйста, мистер S. D., почему вы живете здесь, посреди океана, на железном острове?
Старик улыбнулся:
– Вот уж не ожидал такого вопроса от вас. Хотя меня довольно часто об этом спрашивают.– S. D. поднялся и предложил: – Давайте подойдем к окну.– Они подошли к большому окну. За окном было небо, океан и вдали, на горизонте – айсберги, похожие на фантастические замки. Около минуты мистер S. D. молчал, глядя в окно. Потом произнес: – Итак, почему я живу на этом железном, как вы сказали, острове? Я мог бы ответить, что у этого «острова» есть масса преимуществ. Например, я мог бы сказать, что здесь, «посреди океана», я надежно защищен от назойливого вторжения пакостной реальности – я ведь старомодный человек, дорогая Каролина. В действительности все гораздо проще. Я вырос на такой платформе. Ну, не совсем на такой, и не совсем вырос, но с платформой в океане у меня связано много воспоминаний. Я с детских лет впитал вот этот вот пейзаж. вы поняли меня?
– Да,– кивнула Каролина Хамилтон.
S. D. понял: ничего она не поняла. Старик принужденно улыбнулся и произнес:
– Старческая сентиментальность, Каролина, всего лишь старческая сентиментальность.
Спустя двадцать минут Каролина Хамилтон покинула платформу «Голиаф». Вертолет взмыл вверх, платформа стала уменьшаться, уменьшаться и вскоре превратилась в точку на стальной воде. «Сикорский» взял курс на запад.
Часть третья
Демонтаж
Полковник ехал на консультацию со специалистом. Спец был математиком. Уже после того, как произошло обрушение небоскреба «Федерация» в Москве, выяснилось, что никому не известный кандидат наук Заборовский предупреждал, что в конструкции небоскреба есть слабые места и он может рухнуть. Впрочем, эту тему быстро замяли, про Заборовского забыли.
А Полковник нашел Заборовского. Договорился об «интервью». Математик согласился без энтузиазма.
Встречу со спецом провели на Гражданке, в пятиэтажке, почти целиком заселенной выходцами из Средней Азии. С утра за адресом наблюдали. За полчаса до назначенного времени позвонил человек: математик прибыл. Все чисто, вас ждут. Только после этого подъехали Полковник и Зоран. Первым в дом вошел Зоран, Полковник поднялся в квартиру после того, как телохранитель появился в окне кухни. Дверь открыл хозяин квартиры, представился:
– Виктор,– показал на дверь: вам сюда. Полковник вошел в комнату. Она была маленькой,
тесной, заставленной какими-то коробками. Шторы были задернуты, горела керосиновая лампа. За столом сидел мужчина – худой, бородатый, лет шестидесяти на вид. Полковник знал, что он значительно моложе. На столе стояла пепельница, дымилась папироса.
– Здравствуйте, Семен Ильич,– сказал Полковник. Мужчина поднялся.– Полковник подошел ближе и протянул руку.– Очень рад знакомству. Меня зовут Василий Васильевич. Я журналист.
Заборовский посмотрел на Полковника и ответил:
– В таком случае я балерина. Полковник покачал головой:
– Какой вы колючий человек. А ведь я давно искал встречи с вами.
– Зачем?
– Очень нужна ваша помощь.
– Что за помощь?
– Может быть, мы присядем? Сели. Полковник сказал:
– Очень нужна консультация специалиста, Семен Ильич.
Семен Ильич взял свою беломорину, затянулся:
– Какого рода?
– Мне рекомендовали вас как крупного специалиста по небоскребам.
– Ерунда. У нас в принципе нет ни крупных, ни средних – никаких нет у нас специалистов по небоскребам.
– Почему?
– Потому, что до недавнего времени и небоскребов-то не было.
– Как же? А сталинские высотки?
– Вот именно – высотки. Но не небоскребы.
– А что – есть разница?
Семен Ильич затушил папиросу, спросил:
– Вам чего нужно?
– Для начала понять разницу между небоскребом и высоткой.
– Я называю высотками здания высотой не более ста двадцати метров. А небоскребы – это то, что выше.
– Почему именно сто двадцать?
– Потому что сто двадцать метров – нижняя граница облачности. Понятно?
– Да.
– Так что вам нужно от меня?
– Семен Ильич, вы, насколько мне известно, всегда были противником строительства небоскреба «Пром-газ»,– сказал Полковник. Фраза была произнесена с вопросительной интонацией и требовала ответа. Семен Ильич вытащил из пачки «Беломора» новую папиросу, прикурил. Полковник заметил, что пальцы у него дрожат. Подумал: пьет?
– Почему «был»?—спросил Семен Ильич.– Я и сейчас остаюсь противником этой пакости. Считаю, что это не что иное, как архитектурный эксгибиционизм. Петр прорубил окно в Европу, а «Промгаз» выставил в это окно член.
– Образно. Скажите, а как бы вы отнеслись к перспективе демонтажа Башни?
Семен Ильич посмотрел на Полковника черными. пронзительно-черными глазами и сказал твердо:
– Раньше надо было думать. И действовать. А теперь. теперь уже. В общем, это на века.
– На века,– повторил Полковник,– на века. А все-таки?
– Что «все-таки»?
– Демонтаж разный бывает.
Заборовский хмыкнул и не ответил. Плыл сизый папиросный дым, за стенкой работал телевизор. Полковник задал вопрос по-другому:
– Как вы считаете, Семен Ильич, возможно – в принципе – разрушение Башни?
– Разрушение этой кукурузины? – произнес Забо-ровский, и взгляд его сделался отсутствующим.
Полковник понял, что Семена Ильича нет сейчас в комнате. Подумал: а не совершил ли я ошибку, обратившись к нему? Ну-ка, что я о нем знаю? Заборовский Семен Ильич. Сорок восемь лет. Родился в Ленинграде. Математик. Кандидат наук. Имеет труды по сопромату. Известен как один из противников строительства Башни. Жена и сын погибли три года назад … кстати, надо бы разобраться, при каких обстоятельствах это случилось.
Заборовский докурил папиросу и тут же достал из пачки новую.
– Вы очень много курите,– сказал Полковник.
– Что?
– Я говорю: вы много курите.
– Какое это имеет значение? – пожал плечами За-боровский. Он щелкнул зажигалкой и долго смотрел на огонек пламени. Потом закурил, затянулся, выпустил облачко дыма и снова щелкнул зажигалкой. Глядя на огонек пламени, произнес: – Значит, вас интересует разрушение кукурузины?
Полковник тоже посмотрел на пламя зажигалки – голубое, идеально ровное. Сказал:
– Да. Это возможно… в принципе? Заборовский отпустил рычажок клапана, пламя зажигалки погасло. Он откинулся к стене, сказал:
– То есть вами движет чисто академический интерес?
– Допустим.
– Допустим. допустим, допустим. Ну что ж, попробую ответить.
– По возможности доступно.
– А вы, кстати, кто по образованию?
– Я получил гуманитарное образование.
– Понятно. Я почему-то так и думал. Небоскреб – это же. Это же сложнейшее, черт побери, сооружение. Итак, слушайте «лекцию». Вообще, нужно иметь в виду, что у нас, собственно, никаких небоскребов не было. При Отце Народов – да, стали строить в Белокаменной высотки. Строили из кирпича на стальном или железобетонном каркасе. Небоскребами я бы их не называл. Потому что даже при приличной высоте – например дом на Котельнической набережной имеет высоту сто семьдесят шесть метров – почти треть этих метров приходится на шпиль. Это образец того, что я называю идеологической архитектурой. Впрочем, в архитектуре это часто бывает. Вообще, должен заметить, что с экономической точки зрения в небоскребах не много смысла. Их строительство очень дорого, а эксплуатация еще дороже. Поясню простым примером: поднять литр воды на десятый этаж здания стоит, условно говоря, рубль. А чтобы поднять тот же литр на пятидесятый этаж, сколько надо потратить?
