Ольга Хмельницкая - 33 счастья
Но Слюнько отрицательно покачал головой.
– Это займет некоторое время, – сказал он, – может быть, именно эти драгоценные минуты помогут спасти Дмитрию жизнь.
Манусевич и Алексей взялись за палки и аккуратно подняли носилки вверх. Бубнов продолжал извиваться и стенать. Он уже был не рад своей затее, но признаться в содеянном было невозможно, поэтому цирк продолжался. Молодые люди торопливо пошли под дождем, стараясь по мере сил не трясти человека, которого они считали тяжело больным. Алена бежала рядом и заботливо прикрывала лицо Бубнова полиэтиленом от дождя.
– Держись, – говорила она, сжимая пальцы аспиранта своими холодными ладонями, – скоро мы будем в больнице.
Бубнов страдальчески прикрыл глаза.
– По-моему, он теряет сознание, – в ужасе проговорил Слюнько, – побежали! Ему, похоже, становится все хуже!
Вся четверка перешла на рысь.
– Он просто старается не подавать виду, как ему плохо, – приговаривал профессор, – мой аспирант – мужественный человек.
На бегу профессор, который не бегал уже два десятка лет и обычно ходил медленно и важно, задыхался, хрюкал и сопел.
– Дима, Дима, открой глаза, – говорила Алена, которая бежала рядом с носилками и не спускала заплаканных глаз с искаженного притворным страданием лица аспиранта, – мы с тобой, мы тебя донесем!
Манусевич и Алексей трусили вперед. Дождь хлестал им в лицо. Ноги скользили по мокрому и грязному асфальту. Дул ветер. У Алексея, бежавшего впереди, заплетались ноги. Рук он уже почти не чувствовал. Генетик думал только об одном – как бы не упасть и не уронить ношу.
– Алексей, давайте я вас сменю, – предложил задыхающийся Слюнько, – отдохните!
– Берите одну палку, а я возьму другую, – сказала Алена, – понесем вместе.
Юная девушка и пожилой профессор крепко схватили палки и побежали, стараясь не слишком толкать друг друга. На лице Защокиной слезы смешивались с дождем. Волосы ее намокли. Тощий хвостик болтался по спине.
– Надо проверить, жив ли он еще? – проговорила Алена.
– Нет смысла, – проговорил Игорь Георгиевич, – мы все равно никак ему не поможем. Дмитрия может спасти только хирургия. Так что надо просто бежать вперед как можно быстрее.
Алексей еле поспевал за носилками. Сердце его отчаянно колотилось. Он был абсолютно нетренированным человеком, не занимался спортом ни дня в своей жизни, и сейчас ему казалось, что он получит либо инфаркт, либо инсульт. Передвигаться вперед его заставляла только сила воли.
«Диме сейчас намного хуже, чем мне, – думал Леша, – он может умереть каждую секунду!»
Алексей упал, но снова встал и заставил себя бежать за носилками. Вскоре у него заболело правое колено. Потом захрустело левое. Почти сразу же закололо спину. У Слюнько же, в юности занимавшегося волейболом, казалось, открылось второе дыхание.
– Он так не хотел с нами ехать, – говорил Игорь Георгиевич, – наверное, что-то предчувствовал. А я настаивал! Все хотел помочь ему научную карьеру сделать, совершить открытие, узнать что-то новое. А получилось, что я своими руками поставил молодого человека, почти ребенка, в ситуацию, угрожающую его жизни.
Двадцатипятилетний «ребенок», с комфортом расположившийся на носилках, испустил слабый стон. Он почти успокоился.
«Меня отвезут в больницу и там оставят, – думал он, – а потом я что-нибудь им наплету».
Манусевич продолжал бежать сзади, выполняя добрые две трети работы. Он тяжело дышал. По его лицу струился пот, который почти сразу же смывался потоками дождя.
– Смени меня на минутку, – попросил Манусевич Алексея, – я надену на голову капюшон.
Генетик собрал в кулак все жалкие остатки сил и вцепился в носилки. Они показались ему невозможно, невероятно тяжелыми. Сердце закололо с удвоенной интенсивностью. Слюнько и Алена продолжали бежать вперед, и Алексею ничего не оставалось делать, как бежать за ними, стараясь не упасть. Генетик скрючился и скособочился, но продолжал бежать, не выпуская из пальцев, давным-давно не державших ничего тяжелее авторучки, две толстые палки. Краем глаза он видел, как бегущий рядом Миша натягивает капюшон.
– Давай, – сказал Манусевич, – спасибо.
– Не за что, я еще могу, отдыхай, – храбро проговорил генетик.
– Не надо, я же вижу, как тебе тяжело, – сказал физик. – Береги себя, двоих, если что, мы не донесем.
– Понял, – кивнул Алексей и разгладил усики, поникшие от дождя и льющегося с лица пота.
В этот момент Алена споткнулась о лежавший на дороге камень и упала. Носилки перевернулись. Бубнов вывалился на дорогу и остался лежать неподвижно.
Марьяна вытащила из чемодана небольшой ящичек с инструментами, повесила на шею мобильный телефон, положила в рюкзак немного еды, запасной свитер и сухие носки. Дозиметр у нее был встроен в наручные часы. Все остальное имущество Филимонова оставила в кузове «ЗИЛа». Защокин тоже быстро перепаковывал оборудование, пытаясь определить, что ему нужно забрать с собой в первую очередь.
– Я могу взять еще килограммов десять ваших вещей, – сказала Марьяна. – Очевидно, что дальше нам надо будет идти пешком.
Академик бросил на Филимонову благодарный взгляд.
– Не надо так на меня смотреть, – спокойно сказала Марьяна, – ваша дочь и ваши сотрудники пожертвовали своими интересами и сейчас несут нашего коллегу в больницу. Я готова помочь вам чем угодно.
– Спасибо, – кивнул Защокин. – Я думаю, мы вдвоем сможем что-то сделать. Яйцо надо искать. Я думаю, что оно спрятано где-то на станции или неподалеку.
– Вы, возможно, удивитесь, но я пришла к такому же выводу, – ответила Марьяна, – яйцо барионикса представляет слишком большую ценность для того, чтобы кто-то решил его куда-то нести в такую погоду с риском застудить.
– Конечно, – кивнул академик. – Это очевидно. За одним небольшим исключением. Если его не похитили для того, чтобы уничтожить. Хотя вряд ли, – покачал он головой, – это слишком большие деньги. Просто огромные! Особенно если учесть, что технологии клонирования уже вполне отработаны и из одного барионикса можно будет сделать сколько угодно таких животных.
Он на секунду замолчал, перебирая ящики, пакеты и коробки. Один из ящичков Защокин долго вертел в руках, не в силах принять окончательное решение.
– Честно говоря, не знаю, брать ли с собой автоматический иммунохемилюминесцентный анализатор, – сказал он. – Это достаточно тяжелая вещь.
– Не надо, – отрицательно покачала головой Марьяна, не мотивируя свое мнение.
– Ладно, – согласился академик. – Не будем.
Он отложил анализатор в сторону. Остальное оборудование они перевязали веревками и сделали нечто вроде лямок, с помощью которых ящики можно было крепить к спине. Защокин сложил все в большой мешок, стараясь как можно меньше трясти приборы, и закинул его за спину.
– А остальное куда денем? – задумался академик. – Так и бросим здесь?
– Да, – решительно ответила Филимонова, – спишем потом.
Защокин задумался, а потом вытащил из своего чемодана плед и бутылку водки и сунул их в мешок.
– У вас есть карта? – спросил Александр Павлович девушку.
Марьяна кивнула.
– Есть и карта, и телефон с джи-пи-эсом, – сказала она, – так что не заблудимся. Во всяком случае, направление движения и свои координаты с помощью навигационных спутников мы определить сможем.
Академик посмотрел на девушку с уважением. Сначала он думал, что Филимонова будет ему обузой в долгом пешем переходе через горы, но сейчас академик переменил свое мнение.
Крик постепенно затих. Чихнувшая Ева сидела ни жива, ни мертва и испуганно таращила глаза, но похититель ничего не заметил. Дикий вопль заглушил звуки, изданные девушкой. Хрипло выругавшись, преступник торопливо вышел из комнаты.
«Опять! Кто же это кричал? – думала Ершова. – Неужели преступник захватил кого-то из сотрудников биостанции? И с какой целью?»
Девушка посмотрела на яйцо.
«Мясо, – подумала Ева, – человек – это свежее мясо! И, скорее всего, он ранен. Преступник мог специально сделать это, например сломать человеку ногу, чтобы жертва не убежала».
В груди Ершовой поднялась ярость. Она вылезла из-под стола, схватила тяжеленное яйцо и осторожно вышла из комнаты. Девушке нужно было его срочно перепрятать, причем сделать это так, чтобы, во-первых, яйцо не остыло, а во-вторых, чтобы похититель его не обнаружил.
С трудом держа в руках овальный объект, внутри которого что-то негромко стучало, Ева пошла по туннелю, чутко прислушиваясь. Вокруг не было ни проходов, ни ниш. Крик больше не повторялся.
«Куда, куда мне его спрятать?» – думала Ершова.
Коридор был абсолютно гладким. Похититель мог вернуться в любую минуту. Внезапно девушку осенило. Она вернулась в комнату, откуда взяла яйцо.
– Это последнее место, где преступник будет искать свою прелесть, – мстительно подумала Ева.
