Марина Серова - Шкурный интерес
– Выяснили что-нибудь? – осведомился Магерамов.
Степанов кивнул:
– Наркоманкой Елена, думаю, не была. Кто-то ее убил.
– Да ты что?! – воскликнул Магерамов. – Ты это серьезно?
– Абсолютно. Теперь занимаемся исследованием биографии всех моих компаньонов. Пытаемся обнаружить хоть какие-нибудь зацепки.
– Меня, надеюсь, в списке подозреваемых нет?
– Нет, уж если тебя подозревать, тогда я не знаю… Нет, Мехман, у меня даже в мыслях такого не было!
– Это хорошо. Вот узнаю, кто тот негодяй, что так с Еленой обошелся, уж мало этой гниде не покажется! – Руки Мехмана Абдулаевича сжались в кулаки. Затем он немного успокоился и спросил: – Кстати, что-нибудь вам открылось?
– Ничего, кроме того факта, что Кулиев, Чумаков и Берцман стали моими компаньонами по чистой случайности. Причем Мамед, как я понимаю, был вынужден привести их в «Экспресс-Лайф».
– Это все?
– На данный момент – да.
– И на каком этапе расследования вы сейчас находитесь?
– Дожидаемся бывшую подружку Чумакова. Понимаешь, Мехман, я считаю нужным разобраться до конца: с кем я делаю бизнес, как эти люди оказались вместе…
– Понятно. Значит, я несколько расстроил ваши планы?
– Ничего страшного. Тем более, возможно, ты нам еще и поможешь.
– И правда! – воскликнул Магерамов. – Я ведь тоже собирался участие в расследовании принимать!
– Без проблем.
– Вы пока посидите на лавочке, а я куплю что-нибудь перекусить, – сказал Магерамов. – Я мигом!
– Все это хорошо, – произнес Степанов, когда Магерамов удалился, – только меня почему-то не покидает неприятное ощущение, что удачного завершения расследования не предвидится.
– Не стоит быть таким пессимистом, Дмитрий Анатольевич, – отозвалась я. – Все у нас получится.
– Хорошо бы…
Магерамов тем временем сбегал к лавке, установленной прямо на территории университетского дворика. Вернулся он с тремя аппетитными булочками с изюмом, и мы с удовольствием принялись за еду, поглядывая по сторонам.
Мимо проходили, держась за руки, влюбленные парочки. Ветер покачивал макушки кипарисов. У наших ног суетливо прыгали горлицы, пытаясь отыскать что-нибудь съестное. Я отломила от булочки кусочек, раскрошила его в руках и кинула птичкам. Тут же, хлопая крыльями, подлетели еще несколько горлиц. Мне казалось, в глазах их светится благодарность. Несмотря на все проблемы, свалившиеся на нас за последние полторы недели, на душе у меня стало легко и светло.
– Когда-то я очень хотел уехать в Россию, – рассказывал Дмитрий Анатольевич. – К корням, к истокам. Мне не нравился здешний климат. Не нравилось, что снега порой приходится ждать два-три года, и выпадает он чаще всего только на одну ночь. Не нравилась эта жара, засушливый климат, что летом вместо травы на газонах – одни колючки. Мне казалось, я расстанусь с этим городом легко, без тени сожаления. И вот однажды настал такой день. В два часа дня вылетал мой самолет. А мне вдруг нестерпимо захотелось взглянуть в последний раз на бульвар, на Бакинскую бухту. И что вы думаете?
Я наблюдала за горлицами, внимательно слушая Степанова. Похоже, его одолело сентиментальное настроение. Мехман Абдулаевич закурил сигарету.
– Я отправился на бульвар с утра, – сам ответил на свой вопрос Дмитрий Анатольевич. – Погода выдалась изумительной. Небо было голубое-голубое! Море – спокойное и ласковое. Я купил донер-кебаб, встал, облокотившись о перила у линии волнореза, и принялся созерцать чудесный вид. Я тогда думал, что никогда больше не вернусь в Баку. А над морем кружили чайки. Время от времени они стремительно бросались вниз и иногда вытаскивали из кажущихся безжизненными, замазученных вод Бакинской бухты какую-нибудь рыбешку. А я кидал крошки от донера в воду. И чайки принимали мое угощение. Хорошо помню, какого цвета было море в тот день. Ослепительно синее! А на волнах играло золотыми бликами солнце. И ветерок – мягкий бриз с неизменным запахом мазута. Я смотрел на всю эту красоту так, словно видел в первый раз, потому что понимал, что, вполне возможно, не увижу больше ничего этого никогда. И тут я вдруг понял одну важную вещь. И тогда меня охватил озноб…
Внезапно Дмитрий Анатольевич замолчал, погрузившись в воспоминания.
– Что вы тогда поняли, Дмитрий Анатольевич? – поинтересовалась я.
– А? Что? – Вид у Степанова был крайне рассеянный.
– Вы только сказали, что в тот день, когда уезжали из Баку, поняли что-то очень важное.
– Ах, да! Я отвлекся. В тот день я понял, что не смогу относиться к этому городу равнодушно – никогда! И что если когда-нибудь мне придется сюда вернуться, я встречу родной город с замиранием сердца. Эх, ведь здесь я учился жить, дружить и любить. Здесь все было впервые! И здесь прошло детство – самая светлая пора в жизни каждого человека. Нет, это невозможно забыть!
Я не могла почувствовать всего того, о чем говорил Дмитрий Анатольевич, но представила, что навсегда оставляю Тарасов, и, быть может, всего лишь чуть-чуть, но поняла, что хотел выразить этой речью мой клиент.
Дмитрий Анатольевич посмотрел на часы.
– А ведь Алина Юрьевна должна объявиться в университете через полчаса, – заметил он. – Ждать уже недолго.
Без пятнадцати час мы снова были у деканата.
– А Алина Юрьевна уже пришла, – сообщил нам декан. – Она у себя в кабинете. Я вас сейчас провожу.
Синяковскую мы застали как раз в тот момент, когда она собиралась уходить. Выглядела она лет на тридцать пять, но при этом оставалась весьма привлекательной женщиной. «Все-таки недурной вкус у Ивана Васильевича», – отметила про себя я.
– Алина Юрьевна! – позвал Абрам Давидович.
Синяковская остановилась.
– С вами тут люди желают побеседовать.
– Ой, я очень тороплюсь! Вы извините. Я очень занята сегодня весь день. Давайте я оставлю вам номер своего мобильного, а вы мне свой. Только лучше дождитесь моего звонка. Как только у меня появится свободная минутка для разговора с вами, я обязательно вам позвоню!
– Давайте так…
Дмитрий Анатольевич и Алина Юрьевна обменялись телефонами.
– Ну все, я побежала! – бросила Синяковская, и уже несколько секунд спустя только цоканье каблучков далеко внизу на лестнице напоминало о том, что мы разговаривали с живым человеком, а не с умеющим растворяться в воздухе призраком.
Глава 10
Мы представления не имели, что делать дальше. Магерамов предложил поехать на дачу Ильясова, отдохнуть и все обсудить. Степанов позвонил Мамеду Расуловичу, тот сказал, что очень занят и не может сегодня выехать на природу. Тогда Дмитрий Анатольевич сказал, что ему известно, где лежит ключ, мы, мол, можем отдохнуть сами, втроем. Мамед Расулович согласился. Так мы сели в машину Мехмана Абдулаевича и через час уже были на берегу моря. На этот раз бушевал шторм.
– Я думаю, приближаться к воде сегодня не стоит, – рассудил Мехман. – Давайте просто расположимся на скалах и полюбуемся природой в момент проявления ее гнева… – поэтически выразился он.
Возражать никто не стал.
Пепельно-серые, под стать небу, волны яростно обрушивались на скалы. Они с грохотом разбивались о камни, распадаясь на клочья шипучей белой пены. Ветер злобно хлестал нас по лицу.
– Если сейчас полезть в воду, – сказал Дмитрий Анатольевич, – вполне можно не устоять на ногах, и тогда волна ударит тебя о скалы. В лучшем случае попадешь в травмпункт. О худшем и говорить не стану.
– Да-а, – протянул Мехман Абдулаевич. – В такие моменты кажется, что в этом суровом краю блаженно расслабляться в ласковой водичке вообще невозможно.
– Елена моя уже расслабилась, – с мрачной иронией заметил Дмитрий Анатольевич.
– Да брось ты, Дима, – поморщился Магерамов. – Море тут ни при чем.
– Знал ведь, что плохо кончатся мои дела, – продолжал Степанов. – Какое змеиное гнездо этот бизнес, я не раз наблюдал. Только не верилось, что подобное со мной или с моими близкими может приключиться. Я ведь Мамеду об этом как раз в тот день рассказывал, когда он предложил Елену в Баку отправить, на его даче отдохнуть. Как в воду глядел! Вот только кому и зачем смерть моей жены понадобилась, ума не приложу…
Мы сидели на пляже до вечера. Степанов и Магерамов делились новостями. Когда начало темнеть, Мехман Абдулаевич глянул на часы.
– Батюшки! – спохватился он. – Мне же еще с людьми переговорить требуется! А я совсем запамятовал! Пойдемте отсюда скорее.
– Пойдем, – согласился Дмитрий Анатольевич.
– Только давайте по скалам! Так быстрее, иначе я опоздаю.
Мы пошли по тропинке среди скал. Благо это не представляло особой трудности. Магерамов тем временем позвонил своим компаньонам, предупреждая, что задержится.
