Марина Серова - Шкурный интерес
Мы с Дмитрием Анатольевичем вопросительно посмотрели на генерального директора акционерного общества «Меломан».
– Мамед Расулович к тому времени уже ушел из прокуратуры, – продолжал Фарид Огтаевич, – так как должность государственного служащего успела потерять былой престиж и стала малодоходной. Ильясов ударился в бизнес и умудрился переехать дорогу кому-то из бакинских криминальных авторитетов. Думаю, его бы убили, не встреться ему на дороге в самый критический момент Алик Кулиев. По чистой случайности Алик был знаком с этим криминальным авторитетом, он всегда был человеком общительным. Друзья у него имеются в любых социальных нишах. Короче, спас Алик Ильясова! В благодарность Мамед Расулович подключил Кулиева к своему бизнесу. Ну, Кулиев, естественно, за собой своих приятелей, Берцмана и Чумакова, потянул. Вот так наше предприятие, которое тогда еще вовсе не было предприятием, лишилось трех талантливейших людей – Кулиева, Берцмана и Чумакова. А жаль…
– А не знаете, как Кулиев, Берцман и Чумаков друг с другом познакомились?
Фарид Огтаевич покачал головой и произнес:
– Знаю, что Берцман и Чумаков тогда учились в каких-то высших учебных заведениях. Алик говорил, что познакомился с двумя замечательными студентами. Вскоре мы увидели их в рядах наших коллег, что, несомненно, явилось незаменимым приобретением для нашей организации.
Мы со Степановым опять переглянулись.
– Вы, наверное, хотели узнать подробности о том, как эти люди работали с нами, занимаясь продажей аудиопродукции? – осведомился он.
– Да нет… Пожалуй, материала мы собрали достаточно. Понимаете, объем статьи ограниченный…
– А жаль. Это действительно талантливейшие люди. Одни их ухищрения, на которые приходилось идти, чтобы противостоять тоталитарному режиму, чего стоили! Сами ведь знаете, какое смутное время тогда было в стране.
– Спасибо большое, Фарид Огтаевич, вы нам очень помогли.
С этим словами мы покинули офис генерального директора акционерного общества «Меломан».
– Странно, – сказала я Степанову на улице. – Никогда бы не подумала, что Мамед Расулович в прошлом работал в прокуратуре.
– А по-моему, здесь нет ничего удивительного, – отвечал Дмитрий Анатольевич. – Мамед Расулович закончил юридический факультет БГУ. В советское время его служба была более чем естественна. Меня другое беспокоит, Евгения Максимовна. Из слов этого Рамилева выходит, что когда-то Кулиев и Ильясов ненавидели друг друга. То есть, по идее, Алик Алиевич вместе со своими Эриком Иосифовичем и Иваном Васильевичем никогда не должны были стать держателями акций «Экспресс-Лайфа».
– И тем не менее это произошло…
– Угу. Это вам о чем-нибудь говорит, Евгения Максимовна?
– Только о том, что расследование необходимо продолжать.
– Давайте покопаемся поглубже в прошлом Чумакова и Берцмана.
– Как вы это предполагаете делать?
– Можно посетить заведения, где Берцман и Чумаков получали высшее образование. Кто знает, может, там мы услышим что-то важное?
На этот раз мы решили вернуться в гостиницу, так как месть бандитов нам больше не угрожала. Однако у входа нас встретили полицейские. Завидев меня и Дмитрия Анатольевича, они тут же устремились нам навстречу.
– Вы Степанов и Охотникова? – спросил толстый полицейский с усами.
– Мы, – подтвердил Степанов.
– Вам придется проехать в участок.
– С какой стати?
– Вы подозреваетесь в убийстве Алекпера Ибрагим-оглы.
– Это полный бред! – воскликнул Степанов.
– Вот и разберемся.
Нам ничего не оставалось, как сесть в полицейскую машину. Авторы газетной статьи о перестрелке в ресторане оказались правы. Бандиты сами разберутся, что к чему, и успокоятся, а полиция тем временем будет топтаться на одном месте и переливать из пустого в порожнее – за наш счет!
Нас отвезли в полицейский участок на проспекте Строителей.
Мы миновали клетку с алкоголиками и хулиганами, называемую в народе «обезьянником», и поднялись на третий этаж. В комнате, куда нас завели, пожилой следователь пререкался с мужчиной откровенно уголовной внешности. Разговор велся на азербайджанском языке. Завидев нас, следователь кивнул конвою, и кавказца увели из помещения.
– Степанов и Охотникова? – уточнил следователь.
– Так точно, – ответила я.
– Ну что же, присаживайтесь.
Следователь любезно предложил нам стул и спросил:
– Вам известно, что вы проходите у нас как подозреваемые в деле об убийстве Керимова Алекпера Ибрагим-оглы?
– Известно, только все это – абсолютная чушь! – уверенно заявила я, знавшая, как себя вести в подобных случаях.
– Тем не менее вам придется ответить на некоторые мои вопросы.
– Мы вас слушаем.
– Для чего вам понадобилось встречаться с Керимовым в день его убийства?
– Мы с ним не собирались встречаться, – спокойно сказала я. – Мы с Дмитрием Анатольевичем ужинали, к нам подошел старичок, который, как потом нам сообщили, оказался известным бакинским криминальным авторитетом. Он хотел о чем-то нас спросить, а может, ему просто захотелось поговорить по душам. В общем, потом произошла перестрелка.
– Какого черта вы мне врете?! – заорал следователь.
– Мы вам не врем, – пожал плечами Дмитрий Анатольевич. – Просто нам действительно ничего не известно.
– Какого черта вы мне вешаете лапшу на уши?! – уже завизжал следователь.
– Не вешаем мы вам никакую лапшу на уши, – невинно отреагировала я. – Это вы нас, посторонних людей, которым никакого дела не было до какого-то бакинского криминального авторитета, приглашаете к себе и начинаете приставать с какими-то нелепыми вопросами.
– Я все равно докопаюсь до сути! – заверещал следователь. – Тайное всегда становится явным!
– Вы забыли представиться, – заметил Дмитрий Анатольевич.
– Обойдетесь! – завопил что было мочи следователь. – Сейчас я вас отправлю в камеру! Я имею на то полномочия.
Степанов положил перед следователем купюру достоинством в пять ширванов.
– У вас нет доказательств, – напомнил он.
– Это взятка работнику государственных служб! – вспылил следователь, а потом тихо добавил: – Катитесь отсюда к черту.
– У вас больше нет к нам вопросов?
Следователь покачал головой.
– Очередной глухарь, – спокойно промолвил он. – Да, да, как я и предполагал, очередной глухарь. Ну, что же вы не уходите?
– Извините, – пробормотал Дмитрий Анатольевич, и мы направились к выходу.
– А знаете, – сказала я Степанову, когда мы оказались на улице, – Капкан был прав. Расследовать серьезные дела органы охраны правопорядка не способны. Только то, что связано с мелким мошенничеством, хулиганством и с небольшими партиями наркотиков.
– Может быть, он был и прав, – откликнулся Степанов, – только вспоминать о нем сейчас, когда мне испортили настроение, мне хочется меньше всего. К тому же я вам ранее толковал о том же самом.
* * *На следующее утро, пятнадцатого июня, мы отправились в Азербайджанский государственный медицинский университет. Начать мы решили с исследования биографии Эрика Иосифовича Берцмана. Медуниверситет был окружен стальной оградой, во дворике его располагался пересохший фонтан. Нам понадобилось некоторое время, чтобы отыскать в запутанной системе корпусов фармацевтический факультет, который оканчивал Берцман.
В деканате мы натолкнулись на секретаршу, которая охраняла святая святых фармацевтического факультета с рьяностью Цербера. Как ни странно, это вовсе не была молоденькая девушка, каких любят нанимать на работу начальники, дабы скрашивать свои серые трудовые будни созерцанием их стройненьких ножек. Напротив, она оказалась весьма непривлекательной особой лет сорока, и щеки ее были отвисшими, как у бульдога.
– Вам к кому? – задала неизменный стандартный вопрос, какой мне приходилось слышать много-много раз ранее, секретарша.
– Мы к декану фармацевтического факультета, – ответил Дмитрий Анатольевич.
– По какому вопросу?
– По личному.
Это заявление почему-то оказало на секретаршу странное воздействие. Она тут же связалась с деканом по внутренней связи.
– Абрам Давидович, к вам какие-то мужчина с девушкой. Говорят, что по личному вопросу.
Из трубки послышался невнятный мужской голос.
– Назовитесь! – шепнула нам секретарша.
– Абрам Давидович нас знает, – нашлась я.
– Они говорят, что вы их знаете, – повторила секретарша в телефонную трубку.
Снова – неразборчивое бормотание.
– Абрам Давидович вас примет, – объявила результаты переговоров секретарша.
Мы проследовали в соседнюю комнату.
Абрам Давидович оказался весьма привлекательным мужчиной лет тридцати с вьющимися черными кудрями. Я догадалась, почему он выбрал столь не подходящую под общие стандарты секретаршу. Очевидно, проблем с противоположным полом у Абрама Давидовича не было и в созерцании стройных девичьих ножек он не нуждался.
