Елена Яковлева - Блефовать, так с музыкой
- Ни в какое противоречие ты не входишь, - заверила я ее, - во-первых, я не сделала ничего противозаконного, во-вторых, я сама позвоню Сомову.
Алка немного помолчала и снова засомневалась:
- А чего ж ты домой не идешь?
- Так надо, - процедила я. - Тебе что, полтинник жалко? Я же его тебе потом отдам.
Ну и зануда все-таки эта Алка! Я попала в ее болевую точку. Поскольку она и впрямь была скуповата, упреки в прижимистости выводили ее из себя.
- Да привезу я тебе твои пятьдесят рублей, через полчаса привезу! Алка брякнула трубку.
Как говорится, что и требовалось доказать.
Теперь нужно было позвонить Сомову. Если я этого не сделаю, Алка меня заложит, и тогда я, по ее же выражению, войду в противоречие с законом. А выйти из него будет сложнее, чем войти.
Я вздохнула и опять стала накручивать диск телефона. Отозвался мне, как и накануне, бравый басок. Я спросила майора Сомова и приготовилась услышать, что он будет завтра или, на худой конец, через час. Но вместо этого бравый басок сказал: "Минуточку". А за сим последовало "Слушаю" в исполнении глуховатого баритона.
- Это Сомов? - уточнила я на всякий случай.
- Да, это Сомов, - нетерпеливо отозвался баритон. - Я вас слушаю.
- Вам звонит Генералова. - Честно говоря, эти три слова дались мне нелегко.
- Ну наконец-то. Что с вами случилось? Откуда вы звоните? Вы что-нибудь знаете о Парамонове? - обрушил он на меня шквал вопросов.
- Только то, что он жив. - Мне было жарко, и я расстегнула верхнюю пуговицу пальто.
- Ну.., хорошо... - Сомов тянул слова, - говорите, где вы, я за вами приеду.
- На Курском вокзале, возле камер хранения, - сообщила я.
- Никуда не уходите, я скоро, - пообещал Сомов и повесил трубку.
Не могу сказать, чтобы после моего разговора с Сомовым у меня гора с плеч свалилась - не такая я наивная, но, с другой стороны, что мне еще оставалось? Вот именно: ни-че-го. Кое-как утешившись этим многомудрым заключением, я отправилась к условленному месту возле камер хранения. Народу там поменьше, а кроме того, оттуда удобно наблюдать за происходящим на вокзале, оставаясь в стороне. А при желании можно спрятаться за перегородкой, отделяющей камеры хранения от зала ожидания. Что, собственно, я и сделала.
Мне по-прежнему хотелось есть. Вокзальный хот-дог хоть и спас меня от голодного обморока, долгожданного ощущения сытости не принес. Поэтому, созерцая вокзальную суету, я особенно болезненно реагировала на жующих индивидуумов и поспешно отводила взгляд. Исключительно для того, чтобы не давиться слюной, я сосредоточилась на влюбленной парочке, умильно воркующей у эскалатора.
Парочка была как парочка, если не считать того, что барышня возвышалась над кавалером на целую голову, а потому, когда ему вздумалось ее облобызать, он встал на цыпочки и смешно повис у нее на шее. Кажется, эта уморительная сцена никого не оставила равнодушным. А в первую очередь тех, кто спускался на эскалаторе. Граждане откровенно хихикали, оглядывались, а некоторые даже крутили пальцем у виска.
Поэтому отрешенное лицо высокого человека в суконном бушлате явно с чужого плеча бросилось мне в глаза. Было в этом бледном лице, в этих худых руках, торчащих из коротких рукавов бушлата, в этих печальных глазах за стеклами очков что-то потерянно-сиротское. Дыхание мое перехватило, я инстинктивно взялась за горло и на короткое мгновение выпустила из виду этого странного человека. Потом его заслонила от меня чья-то спина, и я высунулась из своего убежища за стеной, чтобы еще раз взглянуть и окончательно убедиться: отрешенный человек на эскалаторе - это Парамонов.
Но неизвестно чья спина по-прежнему мешала мне его увидеть. Что самое удивительное, я не могла ее обойти, как ни старалась. Признаться, это все, что я запомнила: влюбленная парочка, Парамонов, чья-то спина... А дальше провал, несколько безнадежно засвеченных кадров - и картина потеряла четкость.
***
- Ты не переборщил? Что-то она долго не очухивается? - голос был нервный и с заметным акцентом. По-моему, азиатским.
- Все будет нормально, - ответил другой, спокойный и вальяжный. Минут пять-десять, и она будет в порядке.
Я уловила чье-то дыхание возле своего лица. Оно было такое смрадное, что меня чуть не вырвало.
- Вон, у нее уже ресницы дрожат, сейчас глаза откроет, прокомментировал вальяжный голос.
- Может, подъедем к ее квартире? Вдруг он туда придет? - вмешался третий голос, тоже с акцентом, но не таким откровенным, как у первого.
- Подождем, пока очухается, - это был первый. - Без нее мы все равно его не узнаем.
Хоть я их и не видела, и не знала, кто они такие и откуда взялись, я сразу поняла, что он и я говорят о Парамонове. Они надеются, что он придет ко мне, и, если на Курском вокзале он мне не померещился, пожалуй, у них есть для этого основания.
- Э-эй, подруга, кончай ночевать, - невидимый вальяжный потрепал меня по щеке. Рука у него была холодная, как рукоятка пистолета. - Ну-ну, открывай глазки, мы хотим посмотреть, какого они цвета, - он хлопнул меня посильнее.
Притворяться дальше было бессмысленно, и я открыла глаза, но ничего, вернее, почти ничего, не увидела. Потом, чуть-чуть привыкнув к темноте, я разглядела, что нахожусь на заднем сиденье автомобиля. Рядом со мной сидел мужик с широким лицом и бычьей шеей. Брови у него были рыжие, а глаза желтые, как у кота.
- Ну привет, красавица, - сказал он ласково, - поспала и будя. Пора и побалакать. Самочувствие-то как, ничего?
- Сухо... Во рту сухо, - пожаловалась я, лихорадочно пытаясь припомнить, как я могла очутиться в этой машине. Безнадежное занятие ничего у меня не получилось. Зато перед глазами у меня стоял Парамонов, спускающийся на эскалаторе.
- Ну, сушняк и с перепоя бывает, - хохотнул желтоглазый, - это у тебя пройдет скоро. Ляжешь баиньки, поспишь, а утром будешь как огурчик. Малосольный.
Смотри, какой остряк!
- Хватит трепаться, - оборвал его обладатель сильного акцента. Он сидел на переднем сиденье, такой маленький, щуплый, с крючковатым носом, который он прятал за поднятым воротником пальто, из-за чего здорово напоминал нахохлившуюся птицу. - Где Парамонов?
- Это вы мне? - Я тянула время, не имея ни малейшего понятия, что мне может дать подобная тактика.
- Тебе, тебе, - подтвердил крючконосый, - кому же еще?
- А почему вы думаете, что я это знаю? - Я немного отодвинулась от желтоглазого говоруна, который все еще обдавал меня крепким запахом перегара.
- Магомед, объясни ей, почему я так думаю. - Крючконосый кивнул тому, что сидел за рулем.
- Сейчас, - пообещал тот и полез за пазуху. Когда он вытащил оттуда руку, я увидела в ней пистолет, направленный прямо мне в лицо. - Нравится? - спросил он тихо.
Я уставилась на пистолет как загипнотизированная - Вижу, что нравится, - удовлетворенно хмыкнул он и для пущего эффекта чем-то щелкнул.
Похоже, мои приключения достигли апогея.
- Ну так где сейчас Парамонов? - снова спросил крючконосый.
- В морге на тридцать седьмом километре, - выдала я скороговоркой.
- Не правда, он живой, - отрезал крючконосый, - а вот ты можешь умереть.
В подтверждение его слов Магомед приставил мне дуло к переносице и немного им поворочал, словно собирался дырку просверлить.
Я молчала, потому что мне казалось, стоит открыть рот, как пуля из пистолета вылетит самопроизвольно. Я даже дыхание затаила, только в висках пульсировало: Алка, это Алка меня продала. Но могла ли я ее осуждать, когда у них такие методы убеждения. По сравнению с ними мистер Икс и его ребята просто Тимур и его команда. Кстати, уж не этих ли типов он имел в виду, когда рассуждал об одиозных личностях? Поди теперь, узнай...
- Так что, будем говорить или нет? - снова возник крючконосый. - Учти, Парамонова мы найдем, с тобой или без тебя, но тебе же лучше будет, если нам поможешь.
- Пусть он уберет пистолет, мне больно, - взмолилась я.
- Убери, - распорядился крючконосый и прибавил зловещим тоном специально для меня:
- Только это еще не больно.
Магомед беспрекословно подчинился и сунул пистолет за пазуху.
- Вы напрасно думаете, что я вас обманываю, он действительно умер... Его в милиции избили, и он умер, - переносица моя все еще горела, можно подумать, что дуло было из раскаленного железа. - Вы можете поехать на тридцать седьмой километр, там есть свалка...
- Не держи нас за дураков, - оборвал меня крючконосый. - Парамонов жив, и тебе это хорошо известно. Вот. - И он потряс перед моим носом .листом бумаги, который я сразу узнала. Это было парамоновское письмо. Сволочи, они шарили у меня по" карманам!
- Письмо написано десять лет назад, - пробормотала я. - И если вы его читали, то должны это понять.
- И все равно он жив, - заупрямился крючконосый, - потому что его недавно видели.
- Где? - испугалась я. Неужели он имел в виду Курский вокзал?
- В Новохатске, - лязгнул зубами крючконосый.
Услышав про Новохатск, я сразу приуныла, потому что поняла: сценарий, который я удачно разыграла с мистером Икс, здесь не пройдет. И что же мне теперь делать? А что я могу? Ничего! Парамонов наверняка уже на подходе к моему дому, а потому все безнадежно. Что бы я им ни плела, они легко его разыщут. Правда, есть еще один вариант, позволяющий оттянуть эту минуту. Хотя еще неизвестно, что я этим выиграю... А, была не была, попробую, а там видно будет. Только нужно вести себя как можно естественней, чтобы они мне поверили.
