Николай Оганесов - Играем в Спринт
- Только когда встречаюсь с вымогателями. - Я распечатал пачку, взял протянутые Стасом спички, прикурил и, не затягиваясь, выпустил дым. Во рту остался противный горьковатый привкус.
Бармен дал дельный совет: надо было торговаться, надо было вести себя в точности так, как вел бы себя со Стасом тот, за кого он меня принимал.
- Все равно, две трети - это много, - повторил я.
- Много, - охотно согласился Стас и вновь перешел на более привычный телеграфный способ общения. - Конечно, много. Но посуди сам. Если б не я, не видать вам этих денег как своих ушей. И потом, кто мне возместит убытки? Кто заплатит Кузины долги? Знаешь, сколько я в него вложил? Пять тысяч!
Я уловил чуть заметное колебание, с которым он назвал сумму долга, и возразил, чтобы подтвердить свою компетентность:
- Имей совесть! Откуда пять?!
- Пусть не пять. Пусть три с половиной, пусть полторы. Какая разница?! А моральный ущерб? Кто мне возместит моральный ущерб? Кузя доил меня как хотел. Я ему ни в чем не отказывал. Давал по первому требованию. И вот благодарность. Украл идею, которой цены нет, обвел вокруг пальца...
Вчера я уже слышал нечто подобное из уст Витька. Он тоже обвинял Кузнецова во всех смертных грехах, правда, не успел сказать, в чем, собственно, они заключаются. Стас восполнил этот пробел. Размягченный перспективой получить крупный куш, он утратил былую сдержанность и выкладывал все новые и новые подробности:
- Предлагал ему как человеку. Обделаем дельце - выручку пополам. Фифти-фифти. Забирай свою долю и мотай на все четыре стороны. Хоть на Камчатку. Что его держало? Детей нет. С женой не клеилось. А с таким капиталом везде начать можно. Жил бы как король. Нет, отказывался, чистюлю из себя строил. Тоже мне, шериф задрипанный. Борец за справедливость... И так его умолачивал, и этак. Ни в какую. Тогда я ему условие поставил. Или, говорю, долг отдавай, раз такой честный, или соглашайся. И срок назначил пятнадцатое. А он, видишь, что выкинул, идеалист наш! Кусок пожирней взять захотел. Половины ему мало. Сколько он тебе выделил, кстати?
Я не ответил, однако Стаса это не смутило.
- Не хочешь, не говори. И так ясно, что половина его не устраивала. Половину и я ему давал... - Он вздохнул. - Эх, Кузя! Жадность одолела. Послушал бы моего совета, может, до сих пор был бы жив...
- Письма на Приморскую ты писал? - спросил я. - С буквами из газет?
- Это так, каприз художника. Наивно, конечно...
Он допил свой мартини и посмотрел на часы.
- О, пора. Итак, дорогой Вальдемар, я весь внимание. Что скажешь?
В свое время я сдавал экзамен по финансовому праву, но мой личный коммерческий опыт был слишком мал, чтобы тягаться с таким асом. Впрочем, в подобных сделках особенно больших знаний и не требовалось. Разве что нахальство.
- Двадцать процентов, - сказал я.
- Это несерьезно, - мгновенно отреагировал он.
- Двадцать, и ни одним больше.
- Однако ты скуп.
- И на том скажи спасибо. Замок-то все-таки я открывал, а не ты.
Очевидно, последняя реплика мне удалась - Стас перестал спорить и изменил тактику.
- Хорошо, - сказал он. - Есть другой вариант. Надеюсь, он тебе больше понравится. Слышал о таком понятии - файр плей?
- Честная игра, - перевел я.
- Вот именно. Честная. Я предлагаю тебе честную игру и не претендую на всю сумму. Я согласен ограничиться валютой. Она перейдет ко мне полностью. Все, что вы взяли в советских дензнаках, остается тебе. Ну как, устраивает?
Это предложение только выглядело уступкой. Несомненно, оно и было тем единственным вариантом, на который он делал ставку с самого начала. Не вызывала сомнений и подоплека его "честной игры": просто Стас не знал, какая часть выручки была в наших деньгах, и понимал, что здесь его легко надуть, зато с моих собственных слов знал, сколько у меня валюты, и решил заполучить ее полностью. Он понимал и то, что я догадываюсь об этом, и теперь боялся напороться на отказ.
- Ну что, по рукам? - Он начинал нервничать. - Прости, но я вынужден напомнить тебе про телефон. Ноль-два никогда не занято.
Делать нечего, надо было соглашаться, вытребовав взамен наиболее выгодные для себя условия.
- Черт с тобой, - сдался я и для достоверности добавил: - Подавись своей валютой.
- Вот и отлично.
Он повеселел и показал на бутылку: мол, налить? Я отказался.
- Значит, по рукам?
- По рукам, - сказал я, ломая голову над тем, как оттянуть исполнение этой утопической сделки на предельно возможный срок.
- О'кэй. - Стас не скрывал своего торжества и щелкнул костяшками пальцев, подытожив таким образом завершение основного этапа переговоров. Остаются чисто технические детали, - сказал он. - Когда? Где?
"Три дня он мне не даст, - прикинул я, - но просить надо как можно больше".
- Во вторник. Здесь, в "Страусе".
- Во вторник? - Круглое мучнистое лицо по ту сторону стола вытянулось и приняло форму эллипса. - Почему во вторник?
- Раньше не получится. Деньги не у меня.
- А у кого?
- Неважно.
Замешательство длилось недолго. Понемногу его физиономия пришла в норму, если, конечно, круг можно считать эталоном человеческого лица.
- Нет, Вальдемар, - отрезал он. - О следующей неделе не может быть и речи. Столько ждать я не могу. Ты отдашь валюту сегодня. Не позже десяти вечера.
Теперь нашел нужным возмутиться я:
- Тебе же русским языком объясняют, нет у меня денег! Что я, по-твоему, за пазухой их держу, с собой таскаю? Спрятаны они! Ехать за ними нужно.
Он думал не меньше минуты. Потом выдал результат.
- Я дам тебе отсрочку. На одни сутки. Но завтра деньги должны быть здесь. Это последнее мое слово.
- Я не управлюсь.
- Это уже не моя забота.
Как и вчера у "Интуриста", он вновь напомнил мне зверька неизвестной породы, зверька злого, агрессивного. Я вдруг с необыкновенной ясностью представил, что точно так же, возможно, в этой самой обстановке и в тех же самых выражениях, он диктовал свои условия Кузнецову, назначал крайнюю дату возвращения долга - пятнадцатое сентября. При мысли об этом у меня между лопаток пробежал холодок.
- В твоем распоряжении вечер и весь завтрашний день. До двенадцати ночи...
- И никакой слежки, - ввернул я, - ни сегодня, ни завтра. Это мое условие.
Стас смерил меня своими бесцветными рыбьими глазами.
- Слежки не будет. Хватит с меня Герася. Пусть за тобой эмвэдэ следит... Витек! - позвал он.
Бармен незамедлительно возник у бамбуковой перегородки.
- Проводишь нашего друга через заднюю дверь. Так верней. - И, обращаясь ко мне, кивнул на сумку: - Ну а теперь выкладывай свой агрегат.
- Какой еще агрегат?
- Давай, давай, не стесняйся.
Я хотел встать, но он, перегнувшись через стол, сжал мою руку в запястье.
- Не заставляй нас применять силу. Мы же цивилизованные люди.
Хватка у него была железная.
- У меня там действительно магнитофон, но я ничего не записывал...
- Тем более не вижу причин расстраиваться. За кассету я тебе заплачу. При расчете. Не волнуйся.
Я с кислой миной вытащил магнитофон. Стас ловко извлек из него кассету, покрутил ее в руках.
- Сколько же ты хотел с меня за нее содрать? - расплылся он в улыбке и небрежно сунул кассету в нагрудный карман рубашки. - Ладно. До завтра, Вальдемар. Не теряй времени. Деньги принесешь сюда. В любое время. Скажешь Витьку, он знает, где меня искать.
Я положил магнитофон в сумку и, не попрощавшись, вышел вслед за барменом.
Он провел меня через подсобное помещение, добрую половину которого занимала цинковая мойка, а другую - большой промышленный холодильник, потом свернул в тесный коридор с голыми кирпичными стенами и, скрежетнув засовом, открыл обитую железом дверь.
Мы вышли во двор.
Туман сгустился. В сплошной серой пелене едва, проглядывали потерявшие четкость силуэты домов, Во дворе, почти впритык к двери, стояла автомашина. Она тускло блестела от осевшей на нее водяной пыли.
- Твоя или Стаса? - спросил я.
- Моя. - Витек глянул вверх и сплюнул под ноги. - Ну и погодка, черт ее дери. Семи нет, а уже темень... - Он потоптался в нерешительности. - Ну что, я пошел?
- Погоди, - остановил его я. - Ты так и не ответил на мой вопрос.
- Какой еще вопрос?
- Я про список.
- Какой еще список?
- Стас говорит, что ты всех переписал, кто вчера в баре сидел.
- Ну и переписал, тебе-то что?
- А списочек, конечно, ему представил, чтоб было чем меня к стене припереть, так?
Витек пожал плечами:
- Нужен ты мне...
- Дружка своего тоже туда включил?
- Да какого дружка?!
- Того, что весь вечер пьяненьким прикидывался. Он выходил после Герася? Да или нет?
- Никто не выходил.
- А точнее?
- Говорю, никто, - буркнул он. - А в чем, собственно, дело?
- Не понимаешь? - Я слегка поправил бабочку на его шее. - Запомни и боссу своему передай: Герася убрал не я, но я знаю, кто это сделал.
- Кто?
- Его убрал кто-то из ваших людей.
- Уж не я ли?
