Дарья Калинина - Полуночный танец кентавров
Но когда Алена начала расспрашивать Гуслю, то он ей сказал, что пару раз замечал, что доверенная ему «Мазда» вроде как побывала ночью где-то еще.
– Ставил я ее чистенькой, а утром – на ней брызги грязи. Да вы что не помните, я же вам говорил?!
Теперь и Алена вспомнила об этом.
– Действительно, говорил. А с кабриолетом тоже так было?
– Нет, чего нет – того нет. Ни разу его ночью без спроса не брали.
– Гусля, скажи мне честно, кто мог брать машины?
– Так кто… Наверное, вы или Василий Петрович.
Эта версия совершенно не устраивала Алену. И она продолжала давить на водителя:
– А если не мы, то кто?
– Больше некому.
– Может, кто-то из слуг?
– Не могу знать.
Но при этом Гусля отвел глаза в сторону, и Алена невольно насторожилась.
– Гусля! Правду ли ты мне говоришь?
Водитель тяжело вздохнул. Он явно что-то знал, но не торопился говорить об этом хозяйке.
Алена взмолилась:
– Гусля, помоги мне, пожалуйста!
– Алена Игоревна… – поднял на нее водитель страдающие глаза. – Не приучен я доносчиком быть.
– Значит, ты что-то знаешь?
Гусля молчал.
– Знаешь?
– Так это… – сдался наконец водитель, – знаю.
– И что знаешь?
– Пообещайте мне сперва, что вы его не уволите.
– Кого?
– Он ведь ничего дурного не хотел, так просто… перед девкой пофорсить. Разве дело – за это увольнять?
– Кого, я тебя спрашиваю?
– Нет, сначала пообещайте, что не уволите.
– Хорошо, я клянусь тебе, что никого увольнять не стану.
– И Василию Петровичу не позволите его уволить?
– И ему не позволю. Так кто брал наши машины?
– Мишка.
– Миша? Наш шофер?
– Ага.
– А зачем?
– Зазноба у него появилась. Пофорсить ему перед ней захотелось.
– Вот оно что!
Как уже говорилось, Мишкой звали третьего водителя, которому пока что доверяли лишь машины эконом-класса.
– На «Газели» и «Рено» перед девчонками не очень-то повыпендриваешься. Вот Мишке и пришла охота на машинах, какие подороже, поездить.
– И вы с Вадимом Петровичем ему разрешили? – с негодованием воскликнула Алена.
– Еще чего, – хмыкнул Гусля. – Только он ведь мог нас и не послушаться. Ни я, ни Вадим Петрович в усадьбе не ночуем, а Мишка тут живет. Ключи же от всех машин мы в одном шкафчике держим. Конечно, он закрывается, только у Мишки тоже от него ключ есть.
Прежде чем позвать к себе очередного подозреваемого, Алена спросила у Гусли:
– А что ты знаешь про девушку?
– Перед которой Мишка хорохорился?
– Разумеется.
– Она из очень хорошей семьи. Мишка хвалился, что отец у нее богач. Да и мать неплохую деньгу зашибает.
– Где зашибает? У нас в «Дубочках»?
– Ну, этого он не уточнял, а я не спрашивал. Сказал, что невеста богатая, вот и все. Да и какое мне дело, с кем там Мишка хороводится? Он вообще до женского пола очень охочий. То у него с Катькой-поварихой романчик закрутился, потом он на Ольгу, что в школу верховой езды приезжала учиться, переключился, а потом я уж и считать его зазноб перестал.
Нет, явно не о таком легкомысленном женихе мечтала рассудительная Екатерина Павловна для дочери. Впрочем, она ведь считала, что Наташа встречается вовсе не с шофером, а с самим хозяином поместья. И хотя это женщину тоже не очень-то красило, но все же объясняло в какой-то мере, почему Екатерина Павловна закрывала глаза на роман дочери.
– Позови ко мне Мишу. Только смотри, ничего ему не говори о нашем с тобой разговоре.
– За кого вы меня принимаете? Буду молчать как рыба. Если спросит, зачем вы меня к себе звали, совру что-нибудь.
– Просто ничего ему не говори.
– А вы его не уволите?
– Я же обещала.
И Алена отпустила Гуслю. Она не стала ему говорить, что если подозрения их оправдаются и окажется, что это Мишка брал машину, чтобы произвести впечатление на Наташу, то увольнение – это самое меньшее из тех зол, которые поджидают парня. Ведь если он встречался с Наташей, значит, он мог быть с ней в ту злополучную ночь, когда девушку убили. И если так, то не был ли Мишка причастен к этому убийству?
– Инга, я сейчас позову этого Мишу, а ты не уходи никуда, ладно?
– Я побуду с тобой, – серьезно кивнула головой Инга. – Как ты думаешь, он может быть убийцей?
Нет, всерьез Алена не могла подозревать розовощекого и круглолицего Мишку, который был довольно-таки простым парнем, недалеким и не очень умным. И вот сейчас, уже задним числом, Алена невольно подумала, что он и Наташа могли составить отличную пару. Они очень подходили друг другу и по возрасту, и по темпераменту, и даже по физическим характеристикам. И наверное, могли бы пожениться и счастливо прожить свою жизнь. Да вот не довелось.
Если с Вадимом Петровичем и Гуслей сыщицам удалось пообщаться практически мгновенно, то Мишка заставил себя подождать. Он появился в комнате хозяйки лишь спустя четверть часа.
– Вы меня звали, Алена Игоревна? Простите, я за сливками и сыром на ферму ездил.
– И это все?
– Маслица сливочного еще прихватил, – безмятежно отозвался парень. – Меня хоть и не просили, но доярки предложили взять. Я и взял. Свеженькое-то оно всегда вкуснее уже лежалого. К тому же у вас в усадьбе масло особое, недельку в холоде полежит – уже горькое.
– Так и должно быть, – снисходительно пояснила Алена.
– А магазинное-то масло месяцами лежит и не портится.
Но Алена не была настроена на дискуссию о достоинствах и недостатках магазинного сливочного масла и отличий домашнего от покупного.
– Миша, я хотела поговорить с тобой о твоей девушке.
Она не сводила глаз с лица Мишки и заметила, как сильно и быстро тот переменился.
– А чего говорить-то?.. – наконец выдавил парень из себя через силу. – Нет у меня сейчас никого.
– Так уж и никого?
– Никого.
– А кто был?
– Всех уж и не упомнишь.
– А Наташа?
– Какая Наташа?
– Дочка Екатерины Павловны.
Мишка был очень плохим актером. Он побледнел, закусил пухлую губу и с досадой произнес:
– Вычислили, значит, все-таки? И кто рассказал?
– Какая разница кто? Лучше скажи, это правда?
И тут, к удивлению Алены, Мишка рухнул перед ней на колени и горестно завыл:
– У-у-у… Я ни в чем не виноват!
– Ты чего ревешь? – растерялась Алена.
– Не убивал я ее, Алена Игоревна! Вот вам крест святой, что не убивал!
– Погоди, не кричи. Я тебя пока ни в чем и не обвиняю.
Мишка проворно поднялся на ноги и шмыгнул носом. Он был похож на обиженного ни за что ни про что маленького ребенка.
– Вы, Алена Игоревна, – произнес он с досадой, – может, меня и не обвиняете, вы меня достаточно знаете и понимаете, что я на убийство не способен, а вот полицейские – те очень даже запросто могут про меня иначе подумать.
– Расскажи мне все, что было.
– Да чего тут рассказывать-то? Встречался я с Наташкой, это правда. Подарки ей дарил!
– Подарки? А что же ты ей дарил?
– Ну, смартфон как-то раз подарил. Недорогой, китайская подделка, но Наташке я об этом не сказал. Одежду еще дарил.
– Тоже китайскую?
– Разную. Иногда и китайскую.
– Еще что?
– Обувь.
– Даже не спрашиваю, чье производство. Еще что?
– Бижутерию, – покраснел Мишка. – Под золото.
– А Наташке, конечно, сказал, что золото настоящее?
– Ну, там вроде пробы значок был. Я потому его и взял. Купил, а Наташке сказал, что это из Италии золотишко. Мол, там такие пробы, не как у нас.
Все ясно, вот чьи были подарки, которые Екатерина Павловна считала подарками Василия Петровича.
– Вы меня не осуждайте, я хотел впечатление на Наташку произвести, а зарплаты не хватало. Вот и приходилось выкручиваться. Но я ее не убивал. Наоборот, я жениться на ней хотел!
– А она?
– И она хотела… вроде.
– Что значит вроде?
– Матери она своей боялась, вот что. Та бы не одобрила, что жених из простых работяг.
– Это ты про Екатерину Павловну говоришь? Так ведь она и сама трудится не покладая рук.
– Но у нее-то диплом врача имеется. И отец у Наташи очень богатый тип. Да к тому же помер недавно, все наследство Наташке должно было отойти.
– Почему ей? Разве не было других наследников?
– Она говорила, что нет. Вроде у отца других детей, кроме нее, не было. Родители его померли давно. А жена, с которой он жил в последнее время, одновременно с ним погибла. Всей родни у мужика – одна Наташка.
Вот оно что! Выходит, Наташа в самое ближайшее время должна была разбогатеть. Это кое о чем говорило Алене, но о чем именно, она пока что сказать не могла. Алена видела, что Инга тоже глубоко задумалась, и не исключала, что задумалась подруга именно о том, что им довелось сейчас услышать от Мишки.
– Ну а что ты можешь сказать по поводу убийства Наташи?
И снова из глаз Миши потекли слезы. Трудно было понять, почему он в большей степени ревет. То ли ему так жалко погибшую невесту, то ли ее денег, не попавших к нему в руки, то ли самого себя, обвиненного в убийстве, которого он не совершал.
