Морье Дю - Полет сокола
Мысленно я вновь выходил из дома супругов Бутали, смотрел с улицы вниз на долину, на дороги, слышал рев возвращающихся мотороллеров. Случайное совпадение? Или набег был заранее спланирован?
Я не мог сосредоточиться на разборке нудных трудов немецких и английских философов и, когда пришло время закрывать библиотеку, первым ее покинул. Пьяцца Маджоре была забита студентами. Взбудораженные молодые люди группами ходили взад-вперед, некоторые держались за руки. Я не знал и не желал знать, какие факультеты они представляют, но заметил, что они останавливают и задирают обычных прохожих. Я надеялся остаться незамеченным и уже поднялся по ступеням собора, когда один рослый парень случайно повернул голову в мою сторону и подскочил ко мне.
-- Стоять, крошка, -- крикнул он, заламывая мне руки за спину. -- И куда это ты собираешься смыться?
-- Виа Сан Микеле, -- сказал я. -- Я там живу.
-- Ах, вот как, ты там живешь? А где ты работаешь?
-- Я сотрудник библиотеки.
-- Сотрудник библиотеки? -- передразнил он меня. -- Что ж, грязная работенка, не так ли? Руки и физиономия весь день в пыли. -- И он крикнул стоявшим на нижних ступенях: -- Здесь один кроха гуманитарий, он нуждается в стирке. Как насчет водной процедуры? Не прополоснуть ли его в фонтане?
Его слова были встречены дружным смехом, но если у кого-то он и звучал весело, то далеко не у всех:
-- Давай его сюда! Стирать так стирать!
Фонтан в центре площади окружало плотное кольцо студентов. Некоторые из них, распевая и смеясь, расхаживали по парапету. Их было много, человек пятьдесят-сто. Я чувствовал себя очень маленьким и очень одиноким. Неожиданно к площади со стороны университета подъехала машина. Студенты расступились. Один парень потерял равновесие и свалился в водоем. Толпа расхохоталась, мой страж, поддерживая общее веселье, слегка ослабил хватку, я наклонился и выскользнул из его рук. Машина медленно проехала мимо. Это был с Альдо за рулем. Рядом с ним, улыбаясь и махая рукой приветствовавшим его студентам, сидел декан факультета экономики и коммерции профессор Элиа.
Я нырнул в толпу студентов и узким переулком добрался до виа деи Соньи. Здесь все было спокойно. Казалось, я попал в другой мир. На улице никого, кроме одинокого кота, который при моем появлении вспрыгнул на садовую ограду. Я открыл калитку, миновал сад, подошел к дому и позвонил. Через некоторое время дверь открыла та самая девушка, которая накануне вечером приносила обед.
-- Синьора Бутали? -- спросил я.
-- Извините, синьор, -- сказала девушка, -- синьоры нет дома. Она уехала в Рим рано утром.
Я тупо посмотрел на нее:
-- Уехала в Рим? Я думал, она уезжает только в конце недели?
-- Я тоже так думала, синьор. И узнала, что она уехала, сегодня утром. Она оставила мне записку, в которой пишет, что неожиданно решила уехать. В семь часов ее уже не было.
-- Значит, профессору Бутали стало хуже?
-- Про это я ничего не знаю, синьор. Она не сказала.
Я бросил взгляд в открытую дверь. В отсутствие синьоры дому недоставало тепла и очарования.
-- Благодарю вас, -- сказал я. -- Передавать ничего не надо.
До своего пансионата я добирался окольными путями, минуя пьяцца делла Вита. На этих улицах студентов не было, и мне попадались только обычные горожане, идущие по своим делам. Придя на виа Сан Микеле, я увидел, что в дверях дома номер 24 стоят Джино, Марио, Паоло Паскуале, его сестра и еще один или два студента. Катерина бросилась ко мне и схватила меня за руку.
-- Вы слышали новости? -- спросила она.
Я вздохнул. Все повторялось сначала. Спасения нет.
-- Весь день только их и слышу, -- ответил я. -- Даже книги на библиотечных полках полны ими. Взломано женское общежитие. Все девушки беременны.
-- Ах, это, -- нетерпеливо сказала она. -- Кому это интересно? Надеюсь, у синьорины Риццио родится двойня... Нет, председатель художественного совета пригласил участвовать в фестивале всех студентов Э. К., которые этого захотят, в доказательство его уверенности, что мы не имеем никакого отношения к ночным событиям. Профессор Элиа от нашего имени принял его предложение, и сегодня вечером в старинном театре над пьяцца дель Меркато состоится собрание. Мы отправимся прямо отсюда, и вы должны пойти с нами.
Она смотрела на меня и улыбалась. Брат поддержал ее.
-- Обязательно, -- сказал он. -- Вас никто не знает. Такое нельзя пропустить. Всем нам страшно любопытно, что будет говорить профессор Донати.
Интуиция подсказывала мне, что я это уже знаю.
ГЛАВА 13
Двери театра должны были открыться в девять часов. Мы пообедали у Сильвани и вышли из дома за пятнадцать минут до назначенного времени. Пьяцца делла Вита уже кишела студентами, которые стекались сюда из разнообразных пансионатов в верхней и нижней части города и дружно поворачивали на узкую виа дель Театро к самому театру. Джино и его спутников я вскоре потерял из виду, но брат и сестра Паскуале крепко держали меня за руки, и я чувствовал себя марионеткой, которую разве что не поднимают в воздух. Во времена моего отца театром пользовались редко. В строго определенное время давались концерты и оратории, случались выступления заезжих литературных знаменитостей; в остальные дни он оставался образцом прекрасной архитектуры, малоизвестным проходящим мимо туристам, да и самим гражданам Руффано. Теперь, как сообщили мне Паскуале, все изменилось. Благодаря ректору университета и председателю художественного совета театр был открыт круглый год. Лекции, спектакли, концерты, выставки, даже танцы -- все это проходило в его благородных стенах.
Прибыв на место, мы обнаружили, что вход блокирован большой группой студентов, ожидающих возможности попасть внутрь. Паоло с решительным лицом протиснулся между ними, Катерина и я ни на шаг не отставали от него. Нас окружала веселая, добродушная толпа; студенты смеялись, переговаривались и в ответ на наши усилия толкали нас локтями. Я недоумевал, куда девалась дневная озлобленность, в чем причина такой резкой смены настроения, пока не вспомнил, что здесь нет антагонистов, -- все студенты с одного факультета Э. К.
Открытие дверей было встречено радостными возгласами, и Паоло, еще сильнее сжав мою руку, втащил меня и маленькую Катерину в проход.
-- Первый пришел, первый поел! -- крикнул парень, стоявший в дверях. - Первые захватывают места и держат их.
Зал быстро заполнялся, хлопки откидных сидений летели под потолок, но вскоре их заглушила группа студентов на сцене. Под аккомпанемент гитар, барабанов и всевозможных ударных они пели самые современные шлягеры, и удивленный зал отвечал им восторженными аплодисментами.
-- Что происходит? -- спросил Паоло у студента, который в проходе рядом с нами отплясывал джигу. -- Разве никто не собирается говорить?
-- Не спрашивай, -- ответил юноша, радостно трясясь. -- Нас пригласили, вот все, что мне известно.
-- Не все ли равно? Повеселимся на всю катушку, -- рассмеялась Катерина и, встав передо мной, с неожиданной грацией пустилась в твист с явным намерением вовлечь в танец и меня.
Мне было почти тридцать два года, и я сознавал свой возраст. В Турине студентом я мастерски танцевал самбу, но то было одиннадцать лет назад. Групповоду не часто выпадает случай попрактиковаться в искусстве танца. Чтобы уж совсем не ударить в грязь лицом перед своими нынешними спутниками, я раскачивался в разные стороны, отлично сознавая, что мой танец являет собой весьма унылое зрелище. Вокруг стоял невообразимый шум. Всем и каждому было все нипочем, и я не без удовольствия подумал, что Карле Распа, несмотря на ее презрительное отношение к студентам Э. К., здесь тоже понравилось бы, но в зале не было никого, кто хотя бы отдаленно походил на сотрудников университета. Все были студенты, все невероятно молоды.
-- Смотрите, -- вдруг сказал Паоло, -- наверняка это сам Донати. Вон там, садится за барабаны.
Спиной к сцене, я пытался повторять выкрутасы его сестры, но, услышав возглас Паоло, оглянулся. Он был прав. Альдо незаметно для всех вышел на сцену, занял место студента, сидевшего за барабанами, и сейчас демонстрировал собственное незаурядное мастерство. Гитаристы и ударники обернулись в его сторону, пение и выкрики сделались еще громче, и все собравшиеся в зале, поняв, кто это, с восторженным хлопаньем подались ближе к сцене. Полная противоположность его выходу в герцогском дворце, свидетелем которого я был в субботу. Сегодня -- ни факелов, ни тишины, ни телохранителей, ни покрова тайны. Альдо с полнейшим пренебрежением к своему положению предпочел слиться со студенческой массой. И жест, и время были превосходно рассчитаны. Как и когда он все это спланировал?
-- А знаете, -- сказала Катерина, -- мы неправильно о нем судили. Я думала, он такой же важный и недоступный, как остальные профессора. Вы только посмотрите на него! Можно подумать, что он один из нас.
-- Я знал, что он вовсе не старый, -- возразил Паоло. -- В конце концов, ему, наверное, нет и сорока. Просто нам было не с кем его сравнивать, он не из нашей компании.
