Анна Данилова - Гламурная невинность
– Ты имеешь в виду меня? – мрачно пошутил Крымов.
– Вы с Минкиным поезжайте в лабораторию на пару, вот потом и разберемся… – еще более мрачно пошутила Земцова. – Знаешь, что-то я сегодня устала… Этот Камора так утомил меня…
– Поезжай домой, я тоже скоро подъеду. И, пожалуйста, очень тебя прошу, успокойся…
– Ладно, пока.
Крымов, удовлетворенный разговором с Земцовой, вернулся мыслями к Минкину, который все это время сидел и думал о том, как ему вернуть Бескровную. Он понимал, что заварил кашу, но не понимал, как это его угораздило встретиться с девушкой, которую спустя несколько часов после свидания с ним изнасиловали и убили… А вдруг ее никто не насиловал, и экспертиза показала лишь то, что девушка незадолго до смерти была близка с мужчиной? С Минкиным!!! Он поделился своими страхами с Крымовым.
– Если хочешь, можем прямо сейчас по-тихому съездить к одному человеку, который возьмет у тебя образец спермы и скажет мне, была ли Вероника только с тобой в тот день или же после тебя переспала с предполагаемым убийцей…
– А если нет? Если она была лишь со мной?
– Тебя посадят, Минкин, – и Крымов похлопал друга по плечу. – Поехали, пока не поздно и пока не нашлись свидетели, которые видели вас вместе…
– Да, конечно, найдутся такие свидетели! – с горечью воскликнул Минкин. – Мы же сидели с ней в ресторане, нас обслуживал официант, который был знаком с ней… Она с ним поздоровалась… Ужасно некрасивый тип, просто урод какой-то, но страшно обаятельный. Вот он, узнав, что Веронику убили, сразу же вспомнит меня и даст мое описание. Он так смотрел на нее, что я понял – он по уши влюблен в Веронику…
– Какой ресторан?
– «Голубой попугай».
– Тогда поехали сначала туда. Ты останешься в машине, а я пойду поговорю с официантом. Хотя бы узнаем, помнит он тебя или нет…
– А что ты ему скажешь? Что Веронику убили?
– Нет, скажу, что ищу друга, который был здесь вместе с девушкой тогда-то и тогда-то, и дам ему ее описание.
Минкина бросало то в жар, то в холод от страха, и, пока ехали в ресторан, он несколько раз клятвенно пообещал себе никогда не впутываться в подобные дела, никогда не заводить интрижки на стороне и вообще быть примерным семьянином. Его трясло от одной мысли, что все произошедшее между ним и женой – необратимо и что Татьяну невозможно вернуть. Он был готов на все, лишь бы доказать ей, что его отношения с Поздняковой – лишь часть плана, разработанного Крымовым по поимке преступника. Хотя о каком преступнике могла идти речь, когда Вероника не знала ни Газанову, ни кого-либо из ее окружения, да и вообще Бескровная в такое никогда не поверит.
– Слушай, у меня идея, – сказал Крымов, когда машина остановилась возле вычурного мраморного крыльца ресторана «Голубой попугай». – Я могу объяснить твоей жене, что Позднякова пыталась меня шантажировать после того, как мы посмеялись над ней в агентстве… И для того, чтобы она не испортила окончательно наши отношения с Земцовой, мы решили переключить ее внимание на тебя, сами подстроили встречу, ты сводил ее в ресторан… И тогда, даже если официант и узнает тебя, ты скажешь, что действительно встречался с Вероникой, что представился холостым, свободным, что сводил Веронику в ресторан и договорился с ней о следующей встрече, которая так и не состоялась… Тем более что сейчас мы знаем, что именно она сказала Татьяне, когда та взяла твой телефон: мол, больше не звони, и все в таком духе… Как если бы она узнала, что ты женат, к примеру, и твоя жена ждет ребенка… Вот и весь план. Согласись, простой до неприличия.
– Но тогда зачем ты выходишь из машины? Что нам делать в ресторане? – Виталий не мог спокойно смотреть на переливающуюся всеми цветами радуги светящуюся вывеску рокового для него ресторана.
– Перекусим, увидим твоего официанта, дадим щедрые чаевые, спросим, не приходила ли эта не в меру общительная девица сюда еще раз, уже после того, как вы с ней расстались…
– Смеешься… Сколько раз в день можно ходить в ресторан?
– Столько, сколько понадобится для того, чтобы поймать в свои прозрачные нейлоновые сети какого-нибудь жирного карася…
Крымов вошел в ресторан и сразу же увидел одного своего знакомого, одного из бывших клиентов, который долгое время следил за своей женой, ему казалось, что она изменяла ему, а потом изменил ей сам, и она, узнав об этом, его бросила. Его звали Николай Рудиков. После того как от него ушла жена, он сильно сдал, даже лечился в нервной клинике, но затем пришел в себя, привел в порядок свои дела и стал завсегдатаем «Голубого попугая». Он женился на очень некрасивой женщине, годящейся ему в матери, успокоился, располнел и теперь жил в свое удовольствие, проводя все свободное время либо в ресторане, либо у совсем юной любовницы, непритязательной деревенской девушки, которой он снимал квартиру и оплачивал учебу в ветеринарном институте. Рудиков писал стихи и печатал их за собственные же деньги в местных газетах. Увидев Крымова, Рудиков ужасно обрадовался ему. Крымов, уже давно привыкший к тому, что его знает полгорода, подсел к нему за столик и познакомил с Минкиным.
– Вот, знакомься, мой друг Виталий.
Рудиков, увидев Минкина, сначала как будто онемел, уставился на него, словно пытаясь вспомнить, где видел его раньше, а потом как-то неожиданно быстро расслабился, раскис, всхлипнул и произнес сквозь слезы:
– Леву убили.
– Какого еще Леву, ты что, Рудиков? – не понял Крымов, потому что не мог вот так с ходу вспомнить ни одного общего с ним знакомого с этим именем.
– Твой друг знает его, – уже рыдал в голос Рудиков. Лицо его, круглое и жирное, раскраснелось, а добрые, как у собаки, глаза заливали обильные слезы. – Официант, добрейшее существо, Лева Бабищев. Он здесь работал, самый лучший из официантов, такой отзывчивый, один раз меня к себе домой привел, потому что я был сильно пьян… Его убили вчера ночью, когда он вышел из ресторана, чтобы пойти к себе домой. Прямо в упор выстрелили. Мерзавцы! За что?
– А почему ты сказал, что мой друг, – Крымов ткнул на Минкина, – его знал?
– Да потому, что он днем раньше приходил сюда с одной девушкой, очень красивой девушкой, ее Вероника зовут. Она часто сюда ходит. То с одним придет, то с другим… Да ты сам спроси у него… Лева их обслуживал.
– Такой… с крупным носом? Смешной? – У Минкина от этих совпадений уже голова шла кругом. Теперь еще выяснилось, что и официант, который обслуживал их с Вероникой, убит. Может, ему все это снится?! – Вы про этого говорите?
– Да вон, в углу, некролог и его портрет… – снова всхлипнул Рудиков, махнув рукой в сторону задрапированного красной материей столика, на котором стоял миниатюрный, убранный цветами портрет официанта Льва Бабищева.
Минкин повернулся и, увидев фотографию, издал звук, похожий на стон.
– Значит, ты видел моего друга в обществе красивой девушки? – улыбнулся одними губами Крымов, и Минкин подумал о том, что и он, Крымов, может увидеть в нем убийцу Вероники. Слишком уж много совпадений. – А кто убил и за что, неизвестно? – спросил Крымов у Рудикова.
– Все говорят, что он должен был кому-то деньги, вроде бы на машину копил, ему не хватало, вот он и занял… Ну, сколько он мог занять? Пару тысяч баксов, и что, за такие деньги нужно убивать? Да он отдал бы их, он же прилично зарабатывал, к тому же у него было много друзей, ему бы дали в долг…
– А что девушка… Ты часто ее здесь видел, говоришь? – Крымов довольно грубо перевел разговор с покойного официанта на Веронику.
– Часто. Очень красивая девушка. Но вы, – Рудиков посмотрел на Минкина с сочувствием, – должны были знать, с кем имеете дело… Ведь в тот день она снова появилась тут, но уже с другим мужчиной.
Минкин готов был расцеловать пьяного, расчувствовавшегося Рудикова.
– Коля, как выглядел этот мужчина? – Крымов взял уже другой тон. – Дело в том, что Веронику Позднякову убили именно в тот самый вечер, когда она встречалась здесь с тем самым мужчиной… Опиши нам этого мужчину!
– Как это убили? Что такое ты говоришь? И ее тоже убили? Леву убили, Веронику убили…
– Ты знаешь его? Видел когда-нибудь тут?
– Не знаю, не видел. – Слезы на румяных щеках Рудикова мгновенно высохли. – Симпатичный такой, холеный, с родинкой над губой…
– Высокий?
– Высокий, красивый мужик… Я никогда его прежде здесь не видел… Но знаешь, как она себя с ним вела? – У Рудикова было лицо человека, который вдруг вспомнил что-то важное. – Она, когда приходила с твоим другом, – он кивнул на Минкина, – была веселая такая, как всегда, она… просто сияла вся, понимаете? А с тем, с другим, который с родинкой, чувствовалось, что она вся в напряжении, словно боится его. Он такой серьезный, важный, а она – запуганная, но делает вид, что ей хорошо… Хотя я же видел ее мельком. Но, даже когда она шла мимо меня, я по взгляду понял, что она какая-то не такая. Будто боится, что кто-то ее здесь узнает, поздоровается, к примеру. Да и Лева был какой-то грустный, я же знал, что она ему сильно нравится.
